Так и должно быть.

Она стояла на причале. Хрупкая фигурка, нелепая и героически твёрдая в своей непонятной отчуждённости. Она могла бы покорить степенные в своём безрезультатном труде пенные валы цвета обсидиана, могла бы поднять их до небес, нет, даже выше. Юный маг воды не раз задавалась вопросом: что же мешает ей жить? Война позади, ненависть и зло, боль и кровь, раздор и сражения, их больше нет, они истаяли, сгинули во тьму прошлого, обзавелись ярлыком «исторических сведений». Это первая мирная весна. Во всех городах четырёх народов гуляют и чествуют. Так получилось… Нет, так и должно быть – свадьба аватара совпала с праздником цветения. Катара стояла на причале и доски под ногами гудели, как гудело спокойное море, напевно и ритмично толкаясь к земле. Оно льнуло к ней, как она когда-то льнула к Аангу. Для молодой целительницы он был… Чем-то сродни кожи – укроет и защитит, но не спасёт. В сущности, их великолепный аватар всего лишь мальчишка, но мальчишка сильный, умелый, как будто рождённый для войны. Как же он вырос и возмужал за последний год! Как выросло и окрепло его сердце, широкое и тёплое, ровное ко всем, готовое ко всему. Без возмущений и пререканий он встретил свою судьбу, девушку из рядов народа огня, строгую и спокойную, с глазами тёмными и холодными, как осколки зеркала, с волосами густыми и гладкими, словно лучший шёлк с постели, с кожей белой и прохладной, будто лунный камень опал. Как же чудо хороша была эта Ядун Ло в своих кроваво-красных, чёрно-золотых тяжёлых и помпезных одеждах, как особенно подчёркивали привлекательность хрупких запястий эти широкие рукава. До чего же ужасно было желание Катары вцепиться сопернице в горло и, рыча первобытным зверем, найти зубами, крепкими и белыми, сапфировую жилку на тонкой холёной шейке! «Ты будешь счастлив с ней. И ты должен подтвердить этим поступком, что война действительно закончилась.» - спокойно сказали старейшины, покачивая седыми головами, а в глазах ненавистной девчонки светилось немое, но не мене явное обожание. Да, он будет, он вынужден быть счастливым, а если и нет, то не откроет этой тайны даже после смерти, когда придёт время воплотиться вновь. Любовь зарождается постепенно, ни дать ни взять огонь в сырых поленьях, не мало труда и терпения приходится приложить, чтобы она вспыхнула громадным всепоглощающим костром. Потушить его не легко, за всё нужно платить. Катара готова. Она не боится ни ревности, ни злости, ни обиды, ни даже горьких слёз. Ведь маг воды – сильный, уравновешенный, отрешённый человек… Ненужная. Посторонняя. Героическая, но выкинутая на произвол, свободная, как океан без границ и берегов, и пленённая, раненная духовно, обречённая. Но, слава богам, не одинокая. -Ты знаешь о том, что пахнешь, как море? – голос знакомый, спокойный, мужской. Голос красный, калённый, горький, обжигающе-низкий. -Зуко, - констатирует факт Катара и слегка поворачивается в сторону гостя, незваного, не желанного, непростого. Как боль и радость или как смех и слёзы. Нечто срединное, хрупкое, шаткое, мощное, ясное, непонятное, чувственное и важное. -Ты не ответила, - его глаза щурятся, и она невольно вспоминает, как на рынке купила бусы из жёлтого грубого, но тёплого и пронзительно яркого камня. Торговка сказала, что он назывался янтарь и его считают слезами солнца. Только камень – мёртв, а вот глаза принца страны огня живые, исступленно горячие, яркие. -А? – она нелепо приоткрывает губы, не замечая, или делая вид, что не замечает, как он облизывает свои. Его волосы треплет ветер, а невероятно изящные для мужчины, мозолистые от тренировок руки обдаёт брызгами. Она ловит себя на мысли, что море не боится его. Оно бросает ему вызов… -Ты пахнешь морем, -шаг в её сторону, -ты сама – как море. Ты знаешь об этом? Катара мотает головой из стороны в сторону, и распущенные волосы бьют по щекам, невесомыми прикосновениями. Её смуглая, как корица, кожа темнеет на щеках. Она не понимает, как воспринимать внезапное откровение Зуко и что за чувство кроется в его спокойном и красивом лице. Под бледной кожей юноши разлит ровный золотистый свет, он весь пронизан тонкими плавлеными нитями цвета золота. Вместо крови по венам бежит лава, вместо сердца – сгусток неистового пламени. Пра-Пра, когда-то давно, так давно, что, кажется, будто это было в другой жизни, рассказывала о «красном племени» и упоминала, что человек, отвергший или потерявший свою магию, гаснет, как догоревшая свеча. -Нет, я не знаю, чем пахну, - честно призналась Катара, отгоняя от себя мысли об Азуле, которая лишилась своей магии и после этого выглядела так, как будто ей как минимум выдрали сердце. -Зря, - он делает ещё один крошечный шажок и становится рядом, плечом к плечу. Маг воды замечает это и удивляется: он всегда был так высок? Или подрос за последний год? -Почему ты здесь один? – быстро меняет она тему, -по статусу ведь не положено… Он степенно кивает, но кончики губ его ползут вверх, словно капли дождя по коже – приятно. -Мне так захотелось, - без обиняков говорит Лорд Огня и протягивает руку вперёд. Волна взлетает выше обычного, и влага окатывает его горячую руку. Катару пронзает импульс и в теле поселяется горячий пар, наполняющий грудь и живот, растекающийся по венам. Вода словно целует его, бережно и трепетно касается ледяными солёными губами, будто опасаясь погасить священный огонь жизни в нём. Маги огня не любят воду – это аксиома. Из всех видов магии она наиболее губительна для них. Являясь началом всего, по иронии судьбы, стихия, подчинившаяся Катаре, чистой пробы смерть для него. «И всё же он не боится. И никогда не боялся.» - восхищённо думает она, вспоминая их встречи, их бои, их перепалки, собственную злость и недоверие. -Вода это жизнь, Катара, - удивительно мягко произносит Зуко и поворачивает к ней свое прекрасное, покалеченное лицо, -хотел бы я обладать толикой дара, который подвластен тебе. Огонь – разрушение, боль и война. Губительный жар, символ иступлённой неистовой ненависти. Мой народ запомнится таким во веки вечные. Как бы мы не старались, останемся гнусными захватчиками, узурпаторами власти. Историю не переписать, кровь с рук не смыть. -Неправда! – она сама себе удивляется, откуда эта горячность в голосе, это щемящее чувство несправедливости в его словах! -А что правда, Катара? – он почти шепчет, сжимая влажную ладонь, от которой медленно пошёл пар и спустя мгновение вспыхнул яркий, чистый язычок пламени. Она заворожено смотрит на него, и тянется к игривому огоньку тонкими пальцами. -Это тепло, Зуко, - восторженно говорит она, -это свет во тьме, это очаг, домашний уют и горячая пища. Даже великое солнце, дарующее нам цветение – пламенно. Он улыбается и, поймав её подбородок, оказывается близко. Маг воды чувствует раскалённую ауру рядом с собой и прохлада внутри неё поддаётся ему, превращаясь в пар. Совсем как раньше, только острее, ярче, лучше. -Вода может ускользать сквозь пальцы, - обдавая горячим дыханием её щёки произносит он, и в его глазах она видит своё отражение, -почему она не желает подчиниться? Почему ты не желаешь заметить огонь подле себя? Катаре хочется возражать, говорить, что всё это – ложь, потому что внутри неё вода сдалась, растеклась по телу, расплескалась и превратилась в плотное паровое облако, нагретое до точки кипения. Как он вообще может так говорить, будто она глупая дурёха какая-то! -Что за огонь ты имеешь в виду? – задаёт волнующий каждую клеточку её естества вопрос девушка, широко раскрытыми озёрами глаз впитывая его образ по капельке, словно путник воду в пустыне. -Дикий и приручённый. Злобный и укрощённый. Густой и лёгкий. Готовый пить тебя, как солнце пьёт небо, плавая в нём слитком золота. Потерявший рассудок, как ночь потерявшая луну, - он говорил так, будто каждое слово вкладывал в её уши или составлял из них ожерелье, чтобы надеть его на её тонкую шелковистую шейку. Он говорил упоительно, со страстью присущей только выходцам народа огня. Он говорил так, как никто не смог бы сказать. -Зуко, - растерянно и испуганно шепчет Катара, пытаясь отстраниться и в тоже время не отстраняясь. Ей было так приятно, так хорошо с ним. Уютно. После Аанга… После его свадьбы, ей нигде не было так спокойно, разве что у воды, разве что там, где нет никого и ничего, кроме океана. -Ты вольна в своих решениях, - неожиданно он отпускает ее, и она хмурится – его пальце на её подбородке, осторожные и нежные, ласкающие, а не удерживающие – это правильно. Это из разряда «так и должно быть». Почему он этого не понимает? Почему мучает? «Да пропади всё пропадом» - на мгновение вспыхивает мысль, чтобы потеряться на задворках сознания. Так и должно быть. Так – правильно. Она сердито смотрит на него и не замечает опущенной головы, напряжённой позы, тихих слов про глубокую симпатию и любовь. Пар внутри превращается в лёд. Ему уже никогда не стать текучим и гибким без чужой помощи. Она дрожит, обнимает себя за плечи, потому что в этой душной летней ночи она замерзает изнутри. Ледяными пальцами душит её страх одиночества… -Знаешь, Зуко, - он моментально затихает, готовый ко всему и доведённый до предела, похожий на сжатую стальную пружину, -ты пахнешь травами. Одуванчиками и огненными лилиями, а ещё мятой и перцем. И если ты огонь иди сюда и топи мой лёд. Иначе тебе никогда не поймать воду, не вернуть рассудок, не выпить небо, - она сжимает кулаки. Почти кричит. Запрокидывает голову. Роняет слёзы в его ладони, цепляется ледяными пальцами за плечи. Шепчет, грозно, тяжело, будто море перед штормом: -И никогда не предавай меня. Никогда. Он не отвечает, но осыпает её лицо поцелуями, короткими и пленяющими сильнее, чем все материальные цепи и клетки этого мира. Он обнимает её, и она льнёт к восхитительному жару его тела. И лёд превращается в пар. Потому что так и должно быть. Потому что это – правильно.