Однажды осенью

      Проснувшись, Костя не сразу осознал, где он и почему так вкусно пахнет едой? Ему показалось, что это — всё ещё сон, потому что такое утро могло наступить только в прошлом, когда Юля…       Вспомнив вчерашний день, он резко сел на кровати, но голова тут же закружилась, напоминая о необходимости соблюдать постельный режим. Против воли с его губ сорвался стон, а рука потянулась к ноющей от боли голове.       — Константин Львович, — звонкий голос подтвердил, что это не сон. — А ну-ка сейчас же примите горизонтальное положение!       — Это приказ? — попытался пошутить Лисицын, но увидел сдвинутые бровки Юли. Её взгляд смягчился.       — Пока просьба. — Она подошла, села рядом на кровать и положила свою прохладную руку ему на лоб. — Сильно плохо?       — Так лучше, — тихо ответил он, накрывая руку Соколовой на своей голове.       — Ты весь горишь, — Юлин шепот сводил с ума, и Костя не понимал, отчего так сильно кружится всё вокруг.       — А почему ты не на работе? — выдавил он из себя, стараясь сконцентрироваться на её лице.       — Взяла отгул.       Их взгляды встретились, и Костя понял, что не в силах отвести глаза. Юля была так близко, смотрела так внимательно. Это первый раз с момента возвращения, когда она так рядом, когда он чувствует её прикосновение, утопает в её глазах. Кажется, его накрывает волна этой нежности, что плещется на дне её глаз…       — Кость, Костя, — она коснулась его щеки, вытаскивая из наплывающей темноты. — Слушай, может я доктора позову? Не нравишься ты мне.       — Что, уже разлюбила? — попытался пошутить он. Юля фыркнула, замахнулась было, чтобы шутливо его стукнуть, но замерла и снова ласково коснулась его волос.       — Сейчас принесу лекарство, — её заботливый голос непривычно резал по ушам, и Костя прикрыл глаза.       Весь день Лисицын то просыпался, то засыпал. В периоды бодрствования Соколова пичкала его супом, таблетками, компотом, чаем с мёдом, ещё какими-то таблетками. Поняв, что спорить с ней явно бессмысленно, он молча выполнял все распоряжения своего «врача». Если бы Косте было не так плохо, он бы наверно оценил то, что Соколова весь день сидит рядом с ним, изредка поглаживая мужчину по растрепавшимся волосами. Простуда, конечно, не ранение, но Юля всё равно смотрела на него, как на пострадавшего.       Глядя на Лисицына, в очередной раз забывшегося беспокойным сном, Юля рассуждала, как же интересно поменялась её жизнь. Когда-то переезд в эту квартиру, её совместная жизнь с Костей пугала её сильнее всего, она долгое время отвергала сначала его ухаживания, а потом просьбы начать жить вместе. А теперь она сама хочет вернуться сюда, но, кажется, она и близко не нужна Косте. Это мимолетное мгновение, когда он нуждается в её помощи, Юля старалась запомнить в мельчайших подробностях. Завтра уже она уйдет и снова будет лишь во снах представлять, как им было хорошо… когда-то.       В её взгляде мелькнуло едва заметное раздражение на саму себя. «Нашла время предаваться воспоминаниям. У тебя был выбор: Костя или повышение. Ты его сделала. Теперь ты майор. Какие сейчас претензии? Разве не этого ты хотела?»

***

      К вечеру Лисицыну стало легче, и он смог встать и выйти на кухню. Юля сидела на кухне, по привычке забравшись на стул с ногами, и читала книгу. Сердце Кости пропустило удар. Эту книгу читала Юля за два дня до того, как съехала из квартиры, сообщив, что она ушла из ФЭС. Юля почувствовала на себе чужой взгляд и поспешно подняла голову, отвлекаясь от литературы.       — Костя! Тебе уже легче?       — Дочитала? — вместо ответа спросил он, кивнув на книгу. По её лицу пробежала тень разочарования.       — Нет, — отозвалась она. — Видимо, мне не судьба её дочитать. — Косте показалось, что она хотела сказать что-то ещё, но Юля промолчала. — Я приготовила тебе еду, на плите и в холодильнике. Вот, смотри, лекарства, — она показала на кучку на столе. — Эти примешь до еды, эти после. Потом вот эти. И еще сироп перед сном. На всякий случай я написала, вот инструкция. Выздоравливай, пожалуйста.       Она подошла ближе, как-то смущённо посмотрела, быстро поцеловала в щёчку и направилась к двери.       — Юля, — окликнул её Костя. — Постой!       — Да? — она обернулась, накидывая на себя пальто.       — Останься, пожалуйста.       Её глаза забегали в разные стороны.       — Кость, мне на работу завтра, да и тебе не очень удобно будет, если я тут…       — Нет, ты не поняла. Останься здесь, со мной. Навсегда, Юль, — он забрал пальто из её рук, кидая куда-то в сторону, и прижал её к себе.       — Ты правда хочешь, чтобы я осталась? — она подняла на него свои глаза, вмиг перестав быть самодостаточной майором Соколовой, а превратившись в обычную любимую и любящую женщину.       — Да, хочу! Я тебя больше никуда не отпущу, — ответил Костя, зарываясь рукой в её волосы и притягивая ближе. Она благодарно обняла его, спрятав голову у него на груди. Именно этих слов ждала Юля с момента возвращения в ФЭС. Теперь-то она точно никуда не уйдет, а впереди у них — целая жизнь.