Гарри Поттер и три старых хрыча

      Виски заканчивалось значительно быстрее расчетного графика. А график, между прочим, был составлен с учетом форс-мажорных обстоятельств! Оскар с глубоким сомнением представил, как он будет жестами объяснять продавцу, что из бутылки жидкость надо аккуратненько перелить вот в эту флягу. Ничего такого особенного в картине не было, но, пожалуй, нет. Не будет он радовать неизвестного продавца. Алкоголь надо растянуть на всё время похода. Напиваться слишком сильно нельзя — с ними дети.       Оскар оказался несколько выбит из колеи тренировками Черного медведя. А чего он, собственно, от них ожидал? Мужчина начал вспоминать, какая была первоначальная цель похода. Всё так быстро завертелось: идея была несколько спонтанной, так что исток её в памяти терялся. Говорили что-то о тренировках на свежем воздухе, об обучении от настоящего индейца, о том, как будет здорово. И говорили в основном мальки. Интересно, а у личной шизофрении маленького Гарри вообще спросили? Оскар бы не удивился, если этот момент все дружно упустили. Он на секунду представил, что его просто молча сажают в машину, куда-то везут, а потом так пристально и с ожиданием на него смотрят и говорят: «Ну? Давай, учи!» Ох, Оскар бы таких научил! Так бы научил, что годами бы потом вздрагивали.       Появился вопрос: просить у шизы прощения или уже не поможет? И как вообще просят прощения у шизы, если шиз в голове несколько? Как понять, что ты достучался именно до той, что нужно? Или они все три всегда на связи? Оскар подумал, насколько сильно он сочувствует Вернону. Если бы ему пришлось воспитывать ребёнка, у которого сразу три шизы, каждая из которых обладает специфическими знаниями, за которые в приличных организациях требуют крайне серьезных подписок… Не, он бы на такое не согласился. А как тут соскочишь, если шизы завелись уже в процессе? Бедный мужик. Этот сегодняшний Гарри двигался, как один его знакомый, преподававший израильский контактный бой — крав-мага. Очень, ОЧЕНЬ суровый мужик. Такие, можно сказать, боевыми искусствами не владеют, они просто вырубают сразу и максимально эффективно.       Но шиза эта индейская явно талантливая. Так прогуляться по лесу, чтобы уложить даже Оскара — это надо уметь. Мышцы у него наутро болели, как после второй в жизни тренировки. Он был искренне уверен, что утром никто не встанет. Будут лежать и пытаться стонать. Только стонать не будет получаться: Оскар уже понял, что скоро голос не вернётся. И чудо, если он вообще сможет вернуться сам, без постороннего вмешательства. Мужчина ловил себя на мысли, что если бы у него было такое обезглашивающее средство, он бы обязательно выдавал его ученикам, а потом бы подкармливал их по мере затухания эффекта.       Ожидания Оскара не оправдались. Не в части вокальных возможностей воя, а про невозможность встать. Все морщились, но двигались вполне бодро. Правда, излишне громко. А на звуки мгновенно реагировала индейская шиза Гарри. Сущность в теле мальчика сидела у потухшего костра, перед ней высилась приличная горка крупных желудей, которые и прилетали на любой излишне громкий звук. Как говорится, повторение — мать учения, привыкания и заикания. И как раз заикание Оскар готов был заработать, когда в косточку поскользнувшейся на мокрой траве ноги прилетел очень твёрдый огроменный желудь. Захотелось взвыть и сказать шизе что-нибудь неприятное. К сожалению, обет молчания всё ещё действовал. Совладав с болью, Оскар оценил обстановку: многие хотели что-то сообщить индейцу, потирая разные части себя. В основном конечности. Меткая сволочь.       Засунув подальше вглубь себя раздражение, Оскар погнал всех на обычную утреннюю разминку, а потом на водные процедуры. Насколько он научился замечать подобные вещи, почетную обязанность тренироваться и сомнительное удовольствие мыться в холодной реке индейская шиза оставила основной личности. А потом опять вернулась, чтобы продолжить вчерашние издевательства. Холодная вода взбодрила, но идти в лес, судя по выражению лиц, не хотелось не только ему, а всем присутствующим. Но зачем тогда они вообще сюда припёрлись? Оскар деликатно вытащил Честера из палатки, отвесил ему подбадривающий подзатыльник и жестом указал место в середине колонны. Остальные выстроились как-то самостоятельно. С тяжелым вздохом он вошёл в лес замыкающим.       Следующие часа четыре зеркально повторили вчерашнюю вторую половину дня. Надо отдать должное педагогическим талантам индейца, по лесу, на взгляд (точнее, на слух) Оскара, они двигались совершенно бесшумно. Ну, не совершенно-совершенно, но мужчине и в такой результат для компании с шестилетними детьми верилось с трудом. Шиза, кажется, тоже не ставила себе невыполнимых задач и выглядела вполне удовлетворенной. На стоянку их вывели четко к обеду, после чего шиза опять нырнула вглубь мозга мальчика.       Отлежавшись, они принялись кашеварить. Задействованы в процессе были все, хотя работали только они с Верноном. Ну, с детьми это всегда так. Макароны с тушёнкой вышли отменными. И очень забавно было смотреть на юных магов, которым есть нормально явно не позволяли застольно-этикетные инстинкты. Когда все, рассредоточившись по поляне, спокойно переваривали весьма плотный обед, вернувшаяся шиза подошла к не полностью израсходованной куче желудей. Все напряглись. Мальчик пригласил всех подойти поближе, взял желудь и сделал убирающее движение. Тот исчез. А потом вытаскивающее движение — и снова появился. Забавно. Но последнее, о чем думал Оскар в плане индейских секретов, это фокусы. Шиза таким же вытаскивающим движением достал магазинную упаковку сосисок. В их продуктовом запасе таких гарантированно не было… Оскару пришла в голову безумная идея, что шиза эту упаковку действительно где-то хранила.       Шиза приглашающе махнула рукой в сторону желудей. Похоже, что объяснять он больше ничего не собирался. Оскар надеялся, что он не один чувствовал себя идиотом, когда пробовал. Нет, судя по выражению лиц, совсем не один. Естественно, ни у кого ничего не вышло. Все с вопросом повернулись к Черному медведю. Кажется, всеобщий провал его удивил. Мальчик настолько недоуменно почесал затылок, что Оскар засомневался — это все ещё шиза или уже Гарри? Ребёнок (или нет) ещё раз показал. Все ещё раз повторили — с ожидаемым результатом. «Тупик», — констатировал Оскар очевидное.       А, нет… Сдаваться — это не про нашего индейца. Шиза стала методично выполнять исчезновение и появление желудя и ждать, когда все будут за ней повторять. Так глупо Оскар, пожалуй, не чувствовал себя никогда. И какая-то чуйка говорила ему, что индеец теперь не слезет с них, пока не получится. Это заставляло всеми фибрами души желать, чтобы получилось. Но вы не можете стрелять лазером из глаз, просто потому что вам очень этого хочется! Чем дальше, тем больше мужчина жалел, что не увлекался раньше фокусами. Насколько он знал, этот — один из самых простых. Вдруг этого сумасшедшего устроил бы суррогат?       Все-таки шиза (как бы странно это ни звучало) не потеряла связи с реальностью окончательно. Индеец остановился и попытался жестами что-то объяснить. Он сжал кулак чуть выше солнечного сплетения и стал его ритмично сжимать и разжимать. Кажется, имелось в виду сердце. Потом он ещё раз убрал желудь, закончив движение четко напротив того же места. Видимо, убирать желудь предлагалось не просто куда-то, а адресно в своё сердце. А что вообще индейцы знали о функционировании человеческого организма? Ну, там… как органы работают и всё такое?       Гарри тем временем настаивал на продолжении практики. Все продолжили — с ожидаемым результатом. Вторая пауза была где-то через полчаса после первой. Выражение лица индейца читалось плохо, но Оскар предположил, что их считали то ли тупыми, то ли обиженными природой, то ли безнадёжными. Индеец ещё раз задумался, сделал знак продолжать и решительно направился в сторону палаток. По раздавшимся оттуда звукам стало понятно, что он роется в их личных вещах. Интересно, а понятие совести всегда было с человечеством или появилось на каком-то этапе развития цивилизации? И на каком именно этапе? Шиза действовала с настолько непробиваемой уверенностью, и Оскар остро ощутил, почему шизофрения — это плохо. Потому что вот такому уверенному скажешь, что он не прав, а потом тебе тихо перережут горло ночью. Все, кстати, продолжали «тренироваться», и одёргивать наглую шизу никто не спешил. Индеец копался в их вещах довольно долго.       Вернулась шиза с пустыми руками, но это и понятно: она умела вещи куда-то убирать, чему сейчас их и учила. Индеец стал по одному подходить к каждому и выдавать какой-то предмет. Вернону достался его собственный бумажник, Дадли — иголка, Деннису — игрушечный нож, Роджеру — палочка (Оскар не думал, что у него уже есть, да и шиза выглядела как-то скептически), Честеру — тоже палочка (скепсис шизы изменился, он явно был направлен не на то же самое, что у Роджера), Бобу — какую-то непонятную штуку типа короткого ремешка с шипами (кажется, это носят на руке), Пирсу — какой-то камушек, а самому Оскару выдали наградной нож его отца. Кажется, мужчина понял принцип, по которому выбирались вещи — по крайней мере ему досталась самая памятная и субъективно ценная вещь из всех, которые у него были. Её действительно не хотелось потерять. Напротив, он готов был сделать многое, чтобы её сохранить. Тренировки продолжились. Оскар по-честному пытался вложить в действие все чувства, которые только мог. Прошел следующий час.       В какой-то момент Гарри замер, его лицо изменилось, складывалось ощущение, что шиза решила куда-то по-быстрому сбегать. А что — логично. Их же там всего трое, вполне могла собрать консилиум для решения сложного вопроса. Не прошло и пяти минут, как шиза вернулась просветленной. Им дали сигнал продолжать, а шиза скрылась в лесах. И пробежалась по лесам очень основательно — взрослые и Дадли уже начали беспокоиться.       За появившейся охапкой травы была видна только макушка мальчика. Стог сена сбросили у костра, в пламя положили поленьев, чтобы разжечь посильнее, и пригласили всех подойти поближе. Все засомневались. Оскар не знал, как другие, а он после того молчаливого чаёчка не очень доверял всяким травкам. Да и казавшиеся безобидными желуди тоже теперь вызывали неприятную ассоциацию. Мужчина заметил, что в этой поездке его любовь к живой природе как-то притупляется. Тем не менее все осторожно подошли к огню. Индейцу этого показалось мало, и он скомандовал склониться над самым костром. Настолько близко, насколько возможно. Все опасливо сжали круг, места хватало с трудом. Шиза стала бросать в огонь траву в одном только ей известном порядке. Повалил густой насыщенный белый дым с травяным запахом. От неожиданности Оскар его вдохнул.       Тело как будто закаменело и перестало ему принадлежать. Оскар мог только двигать глазами, и глаза показывали, что все остальные так же застыли. Кроме шизы, которая продолжала закидывать травы в костёр. Цвет дыма изменился на светло-фиолетовый. Его приходилось вдыхать, хотя очень не хотелось. Этот дым был едким и драл глотку не хуже самого отвратительного самогонного джина. Начало мутить, перед глазами всё поплыло. Вскоре картинка, транслируемая зрением, перестала быть важной, всё внимание мужчины оттянуло на себя его внутреннее состояние. Оно было каким-то очень странным. Это чем-то было похоже на алкогольное опьянение: голова была легкой, казалось, что море по колено. Всё вокруг было простым и понятным. Вот и зрение прояснилось. Тело оттаяло. Лишних мыслей в голове не было вообще. Да и нелишних тоже. Никаких не было. Такая полная пустота, что сомневаешься, а был ли когда-то в твоём черепе мозг. Индеец еще раз показал свой фокус с желудем. Оскар с недоумением посмотрел на нож у себя в руках. И чем они весь день занимались? Очевидно же! Берешь и убираешь. Всё получилось. Как вообще это может не получиться? А потом так же достаёшь. Оскар попробовал несколько раз. Конечно, получилось. Как иначе-то?! А потом он отрубился.