«Спасибо»

POV Игараси Я смутно помню произошедшее тогда, словно этого никогда и не было, словно все это был кошмарный сон. Хотя частично так оно и было: кошмарный сон, который будет преследовать меня до конца моих дней… Я часто просыпаюсь среди ночи, вспоминая те страшные семь дней в глубине разрушенного тоннеля. Запах крови, ржавого металла и грязи так сильно пропитал воздух, что голова кружилась. Сначала все внутри сдавливало невидимой рукой от ужаса, а на смену ему пришло отчаяние. «Почему это случилось? Спасут ли нас? Что будет с нами? А вдруг не спасут?» - об этом думал каждый, кто оказался вместе с нами в этом тоннеле. Все пытались настроиться на то, что за нами обязательно придут, что все мы выживем, что мы будем продолжать радоваться жизни, что у каждого из нас есть шанс снова увидеть, как встает солнце. Хотя надежда на это становилась все слабее. Семь дней… Семь дней ада… Семь дней непрекращающегося ночного кошмара, сопровождаемого острой болью в груди и непоколебимого ужаса, который разгорался в груди подобно лесному пожару. Когда я услышал, как начинают разгребать завал. Когда камни начали постепенно осыпаться, делая небольшую щель, в которую медленно прокрался солнечный свет, словно боясь навредить нашим глазам, привыкшим к бесконечной ночи - в ту минуту мне захотелось рыдать. Я уже не мог думать о других. Точнее, я мог думать только о себе и о нем… Тот парень, который хотел быть врачом. Не смотря на то, что он мучился от какого-то, лишь одному ему известного недуга, он продолжал добросовестно трудиться и помогать. Он делал все, чтобы спасти нас, чтобы уберечь и отсрочить нашу смерть. После этого происшествия все мы надолго попали в больницу, нас выхаживали лучшие врачи, лучшие психологи беседовали с нами, помогая вновь адаптироваться ко внешнему миру. Со временем пережитое начинало постепенно стираться из памяти и уходить в туманную даль прошлого. Но во тьме ночи сердце сковывало новой волной страха, передавая ослабевшее сознание во власть давно забытого кошмара. Нас было всего двенадцать человек, заточённых в той темнице. У каждого свои мечты, стремления и надежды. Каждый тогда стремился лишь к одному – выжить. Всем хотелось выжить. Но… Но судьба жестока… Двоих их нас она забрала, ни секунды не колеблясь и даже не поведя и бровью. Они оба умерли там, в том темном месте. Их глаза так и не увидели вновь дневного света. Они остались там, во тьме нескончаемой ночи… Лишь они двое… Но это слишком высокая цена. Они тоже хотели жить. Особенно он… Каждый его взгляд и жест словно кричал об этом – о неиссякаемом желании жить, но одновременно с ним и о твердой уверенности в том, что он сможет спасти всех. Мы были знакомы всего семь дней. За это время я поистине оценил, что значит по-настоящему из последних сил цепляться за угасающую жизнь. После того, что произошло, я три недели пролежал на больничной койке, метаясь в бреду, лишь изредка стеная сквозь сон, как дикий зверь. Я не помню, что снилось мне тогда. Но медсестра однажды призналась, что из моих глаз градом лились слезы, а сухие губы шептали чье-то имя. А когда я пришел в себя, то в первую очередь спросил, где Отонаси. Где тот парень, мой… Нет, наш спаситель… Тот, который не растерялся, и изо всех сил поддерживал сияние надежды в наших сердцах, не желая признавать явного факта безысходности ситуации. Но еще до ответа медсестры я понял, что его больше нет. Он умер за несколько минут до того, как пришла подмога, и нас, наконец-то, откопали. Он не смог дождаться… Его предсмертное желание сбылось: его органы были отданы нуждающимся людям, и спасли несколько жизней. Я хотел было радоваться, но не смог. Я не мог избавиться от мысли, что это ужасно несправедливо. Отонаси не должен был умереть. Он должен был выжить и идти до конца за своей мечтой. Он должен был стать врачом и спасти миллионы жизней. Когда меня выписали из больницы, то первым делом я отправился к нему на могилу. Я просто хотел сказать ему «спасибо». Ведь он и вправду спас меня не только тем, что оказал мне медицинскую помощь, он подарил мне надежду. Ведь я уже почти было отчаялся, когда открыл глаза, лежа на холодном полу полуразрушенного вагона. Хотя я и нашел в себе силы встать и идти, искать тех, кто тоже выжил, в сердце мое медленно, но верно прокрадывался страх. Он высасывал из меня последние силы, подводя к грани. Теперь-то я могу сам себе признаться, что если бы не Отонаси, то моя жизнь оборвалась бы прямо там. От медицинского персонала я узнал, что Отонаси похоронили на кладбище за больницей. Там хоронили всех неопознанных людей, младенцев, умерших во время родов, чтобы не травмировать их матерей, и тех, чьи семьи не могли обеспечить достойные похороны. У Отонаси не было никаких родственников, поэтому он и оказался здесь… Сердце мое сжалось от боли при виде неровного холмика земли, увенчанного крестом из почерневшего дерева, к которому были прислонена едва заметная табличка с именем и датой смерти. В глазах выступили слезы от ярости и скорби. Этот человек должен был быть похоронен с почестями, а не сброшен в грязную наскоро вырытую яму. Оседаю на землю, борясь с волнами отвращения и ненависти к людям, поступивших так с нашим спасителем. Я хочу все исправить, но что я могу? Ровным счетом ничего. Хотя… Множество едва слышных шагов за моей спиной заставляет меня обернуться. Поначалу я не понимал, кто эти люди, стоящие позади меня. Все они… Да, точно, это все они были с нами в том жутком месте. Ради них Отонаси отдал свою жизнь. Но чего они хотят? Неужели тоже пришли отблагодарить его? - Правда, это несправедливо, что он умер, а мы живы? - негромко спросила девушка с длинными черными волосами, ее правая рука была на перевязи, да и сама она опиралась на костыль. - Мы никогда его не забудем,- подал свой голос высокий светловолосый парень: он даже в больнице не смог расстаться со своей синей шапкой в белую полоску. Это могло вызывать легкую улыбку, но что-то не хочется сейчас улыбаться. И я не уверен, что вообще еще когда-нибудь захочется. - Да,- поднимаюсь на ноги и снова смотрю на крест, - мы всегда будем помнить его, до конца наших дней. Но это место, - вздыхаю, оглядываясь вокруг, - не слишком подходящее для места его последнего упокоения. Он заслуживает лучшего: аккуратной могилки на кладбище, чтобы его могли навестить и принести цветов. - Мы можем добиться перезахоронения, - раздается голос позади меня. Оглядываюсь и узнаю этого черноволосого парня: это он пытался украсть нашу воду тогда. Но… Он сказал, что мы можем добиться перезахоронения?.. Мне это, правда, не послышалось?.. - Ты это серьезно? - смотрю ему в глаза. - Абсолютно, - кивает он, - мы напишем письмо в администрацию города. Подробно распишем о случившемся: у меня самого до сих пор кровь в жилах стынет, когда я все это вспоминаю. Мы добьемся перезахоронения на местном кладбище. Только нужно собрать денеги. - Сколько? - синхронно вырывается вопрос у всех нас. Конечно, это же очень важно не только для меня, но и для них тоже. Мы все хотим сказать Отонаси «спасибо». - Я точно не знаю. Но нужно собрать как можно больше. Если останется, то эти деньги пойдут в помощь нуждающимся. - Верно, - на моих губах выцветает легкая улыбка, хотя я чувствую, что лицевые мышцы уже отвыкли от этого выражения: я не мог и подумать, что снова смогу улыбаться,- тогда не будем откладывать все в долгий ящик. Начинаем сборы немедленно. Каждый удар сердца священен. Каждый вздох и взгляд индивидуален. Но сердца наши теперь бьются в унисон, ведь все мы добиваемся одной цели. Мы желаем принести последнюю дань уважения человеку, спасшему нас. Да, он уже мертв. Да, он не увидит того, что мы для него сделаем. Но возможно там, где он сейчас, он почувствует силу нашей благодарности. Когда мы вместе, то нам под силу горы свернуть – в этом нет сомнения. Так к чему колебаться и жалеть о чем-то? Жизнь слишком коротка. Пока мы сильны, пока мы можем что-то сделать – нельзя сидеть, сложа руки. Мы смогли добиться перезахоронения за два дня. Нам помог мужчина, работающий в администрации города. Ничего не объяснив и не сказав ни слова, он добился перенесения тела Отонаси Юдзуру на местное кладбище, самостоятельно оплатил ему погребение, венки и поминки. Теперь я навещаю его каждое воскресенье, приношу цветы и долго разговариваю с ним. Иногда мне даже чудится его голос, что он отвечает мне. Несколько раз я видел остальных ребят, которые вместе со мной добивались перезахоронения. Но мы ни разу не заговорили друг с другом, а когда случайно пересекались на улицах города, то делали вид, что друг друга не знаем. Все это оказалось слишком сильной травмой для психики. Просто хотелось забыть все, как страшный сон. Но забыть Отонаси я не мог, да и попросту не желал. Так обидно, что у меня не было возможности узнать его поближе: я даже имя его узнал уже после смерти - я прочитал его на могильной плите. Но теперь я всегда буду приходить к нему и навещать. Всегда, до конца своих дней. Ведь кроме меня у него больше никого нет. Он больше никогда не будет одинок. Я не хочу, чтобы его имя было покрыто пеленой забвения. Ведь умерших мы храним в своей памяти, так они навсегда остаются с нами. Так они всегда живы. Я передам свои воспоминания о нем своим детям и внукам. И они будут помнить о том, что они появились на свет лишь благодаря тому, что меня спас парень по имени Отонаси Юдзуру.