Доверие

Потянулись долгие бумажные дни. Практически ежедневно ко мне приходили письма, бумаги и соглашения. И всё это надо было подписывать и отсылать обратно! Ещё и Ваня с работы приносил. Новость не осталась в секрете. По всему миру разнесся слух, что какая-то сумасшедшая организовывает страну. Помимо официальных бумажек, я получала письма с угрозами, возмущениями и подобным. Пару раз писали страны, предупреждали. Я не особо поняла правда. Ну не знаю я испанский, и всё тут! Ваня ходил немного странный. Раньше он излучал вселенскую грусть. Было видно, что ему реально плохо. Сейчас он был какой-то напряжённый и… Испуганный? Ко всеобщему напряжению добавлялся страх, что ничего не выйдет. Ведь это была просто книга. А вдруг я сделаю что-то неправильно? Из этого завала меня спас… Ваня. Он внезапно оживел и каждый день стал таскать меня по Москве. Рассказывал он так интересно и с такими подробностями, что добирались до дома мы уже валясь с ног от усталости. С каждым днём мы узнавали всё больше и больше друг о друге. У России было реально тёмное и страшное прошлое. Было так грустно об этом слышать. Я как могла пыталась ему помочь. Я узнала, что Ване очень нравятся макароны с сыром. Это так мило! Самая большая страна в мире, а любит детское блюдо. Мы полюбили играть в прятки. Каждый раз он прятался так, что и не найти было. А ведь два метра ростом! — Эй, ну где ты! Я так не играю! — кричала я, а его голос раздавался со всех сторон: — Я рядом, ищи внимательнее! Меня он находил почти сразу. Иногда я ловила на себе его странные взгляды. Он подолгу задумчиво смотрел на меня. Иногда Ваня водил меня в кафе. Обычно я брала чай и пирожное. Денег у меня не было, так что за всё платил Брагинский, что очень меня смущало. Однажды мы поехали в Санкт-Петербург по каким-то делам. После напряжённого дня мы гуляли по центру. Всё ещё стояла зима, которая была на удивление холодна. Мы ушли довольно далеко от Ваниной квартиры, когда я замёрзла. — Тебе холодно? — спросил Россия, утыкая нос в свой шарф. — Да, — честно ответила я. — Что замёрзло? — Руки. Я ожидала чего угодно, но только не последовавшей ситуации. Ваня медленно, глядя мне в глаза взял мои ладони в свои. Так же медленно снял перчатки и наклонился к оголённым кистям. «Спрятал» их в своих ладонях и пожнём ко рту. Через секунду я ощутила тепло, плотно обволакивающее замёрзшие конечности. И больше в мире ничего не существовало: только Ванино лицо, его глубокие фиолетовые глаза, падающие снежинки, лёгкий отблеск оставшихся новогодних гирлянд и тепло. — Ну как, лучше? — застенчиво спросил Ваня и мило спрятал глаза. — Д-да, — ошарашенно ответила я. — У меня есть ещё кое-какие дела. Идём, я провожу тебя. Мы дошли до квартиры. Я осталась там, а Ваня ушёл по делам. Я поставила на плиту чайник, села за большой деревянный стол и погрузилась в раздумья. Недавняя сцена потрясла меня. Невольно я задумалась, а зачем я здесь? Почему я? Почему я пошла именно к России, английский ведь тоже у меня на уровне? Прокрутила в памяти всё наше знакомство. Поняла, что уже привыкла к этому вечно стоящему на кухне Ване. К тому, как он поправляет шарф. К нашим утренним обнимашкам на кухне. К тому, как мы сидим в гостиной и читаем что-то, зачитывая друг другу особо понравившиеся моменты. Я поняла, что… влюбилась. Это было так несерьёзно и странно, что я опешила. Последний раз я влюблялась классе так в пятом, а потом оказалось, что у того парня есть девушка, и мне пришлось его забыть. Очень трудно, знаете ли, избавиться от влюблённости к человеку, с которым учишься в одном классе. А теперь я даже не знаю, кто я для этого человека. Страны. Он научился в совершенстве скрывать истинные чувства, и хоть мне удалось немного приоткрыть и заглянуть за эту завесу, этого было недостаточно. Мне хотелось содрать эту ткань с преданного и непонятого Ивана. Мне хотелось стать для него всем, тем самым человеком, которого он ждал всю жизнь, которому он сможет довериться! «У меня сейчас мысли как фразы в мелодрамах», — подумала я. Свист чайника вывел меня из транса. Я встала, передвинула его на другую конфорку. Не в силах больше что-то сделать, оперлась о столешницу. Спустя несколько минут я всё же заварила свой чай. Принесла кружку на стол и села. Накатила внезапная усталость, вместе с ней эстетический приступ. Была в этой пустой квартире, неслышно дымящемся паре и противной принцессой Нури своя романтика.