Родные сердца

      Следующие три месяца обучения Кристины вокалу шли по-обычному. Девушка очень радовалась тому, что её хоть кто-то понимает. Вообще, плясунья не была так открыта с кем-то столь долгое время, что почти отвыкла от этого. К сожалению, будь-то её подружки, в том числе Мэг, или будь-то мадам Жири, её совершенно никто не понимал. Ни её переживаний, ни её эмоций, — они у Кристины были очень своеобразны. Размышления о жизни показались напарницам по труппе слишком непереваримой пищей.       — Лучше бы о кавалерах подумала! — шепотком заявляли они, косясь в сторону странной кудрявой танцовщицы, с которой смела водиться лишь блондинка Мэг.       Иногда, сидя в который раз в своих собственный закромах сознания, малышка Даае мечтала встретить своё родное сердце, к которому можно было бы прижаться и поговорить обо всём на свете, что так тревожило беспокойную головку девочки. Но никто не говорил, что не существует хитрюги-судьбы, или что лукавая кривая всегда справедливо приносит желаемое по первому хотению. Так получилось и с ничего не подозревающей малюткой, выросшей в худощавую девушку, воспитывающую внутри себя молодую, хрупкую женщину.       Всего несколько недель назад её мысленные мольбы о том, чтобы какая-нибудь заблудшая душа поняла и приняла всегда расстроенную Кристину в свой странный мир, будто были услышаны. В часовне разразился красивейший голос, который Кристина никогда не слышала. Этот ласковый баритон был полон дивной красоты, неземной, даже небесной. Таинственный зов одной своей интонацией повергал слушающего в страх и радость, в печаль и в ожидание чего-то, такого же столь неизведанного, как и он.       Глас запросто мог очаровать только лишь своим тембром, таким лёгким, но в тоже время плотным, местами, казалось, неподъёмным. Однако он очень быстро становился мягким, как облако. Кристина вслушивалась в творимые им мелодии, с каждым разом погружаясь в него всё сильней. Голос служил ей водоворотом, который затягивает в глубь своей магии всё быстрее и быстрее… Девушка и не старалась уплыть от него, напротив, мадемуазель Даае сама покорно следовала в самое нутро, понимая, что она уже из него не выберется, но ей это нравилось. Нравилось погружаться в это удовольствие с каждым уроком всё глубже.       Правда была проблема: Кристина не представляла, когда придёт конец этому музыкальному водовороту и будет ли он вообще. Девушка ещё много чего не знала, как оказалось. Она помнила только какие-то азы музыкальной грамоты и то благодаря своему отцу. Познания начинающей певички ограничивались лишь стандартным звукорядом. Одна радость была в том, что его мисс Даае исполняла удивительно чисто. Даже несмотря на это, Кристина чувствовала себя очень беспомощно.       Как-то раз юное дарование, рассуждая о Голосе и о том, что тот значит для неё, поняла, что зов незримого мастера влюбляет в себя с каждым занятием. Как только девушка это начинала признавать, предательский румянец пропадал с её щечек, и она сразу попыталась об этом не думать. Даае не хотела даже тешить какие-то надежды о том, что ей кто-то становится особенно мил, так как, пройдя через горький опыт со своей пусть и детской симпатией, героиня понимала, чем может кончиться подобная заварушка. Любовь — главный враг молодой ученицы, которому она, пусть не зная его в лицо, уже пытается дать отпор. Мадемуазель обожала лишь своего бедного папеньку, чья нежность согревала её даже с небес. Нарушать своё же обещание Кристина отчаянно не хотела, постоянно себя одёргивая за мысли о Голосе, если они превышали лимит дозволений или становились более романтически направленными.       Всё-таки окончательно устав от пушистого чудовища на сердце, героиня решила уехать в Перрос-Гирек на неделю. Она ничего не сказала таинственному наставнику об отъезде, судорожно расчесывая волосы перед выходом из театральной комнатушки. «Зачем ему знать, где я нахожусь? — нервно думала барышня, поправляя воротничок платья перед общим пошарпанным жизнью трюмо, — В конце концов, Маэстро хоть и может дурить меня сколько угодно своими россказнями об Ангелах, а всё-таки он не господь бог!»       Девушка ещё раз заломила тонике пальцы, нервно рыкнув. Решительно взяв свой небольшой чемоданчик, мадемуазель прикусила губу, с твёрдым настроем покидая комнату кордебалета. Дойдя до тренировочного зала и предупредив мадам Жири и Мэг о своём незамедлительном изволении покинуть удушливый Париж в ближайшие несколько часов, Кристина со спокойной совестью, но не со спокойной душой направилась в сторону вокзала.       Купив для себя одиночный билет, девушка опустилась на скамеечку, в ожидании поглядывая на карманные часы отца, какие она всегда прихватывала с собой, отправляясь на променады из театра. Подобные поездки явно приходились не по карману юным, желторотым дарованиям, какой являлась осунувшаяся героиня. Она в редких исключениях отправлялась в Перрос-Гирек, навестить родительское погребение, но каждый приезд задерживалась там не более чем на три дня. Если бы не сложившиеся обстоятельства, то вряд ли крошка Лотти и в этот раз осталась бы дольше. Незримый гений выжимал из неё все соки. Когда-нибудь, верила девушка, её существо сможет преспокойно выносить часовые уроки академического вокала, выработав железную диафрагму, но сейчас даже просто спеть что-то чуть сильнее простой арии едва получится.        — Тебе нужно больше есть, дитя, — как-то воззвал мастер. — В тебе практически нету опоры, Кристина. Обещай, что начнёшь хорошо питаться.       — Ладно, — бесцветно отвечала героиня, по привычке заламывая холодные тонкие перста.       Но как ему сказать, что каждый раз, когда юная ученица пробовала съесть чуть больше привычной нормы, то её страшно мутило и аппетит пропадал совсем. Наверняка учитель подумает, что девушка чем-то больна. Мадемуазель даже представить не могла, что станется с беднягой, если даже женские слёзы вызывают у него отвращение, а тут целая трагедия — тошнота! Нет-нет, это плохой вариант. Вот и оставалось, только что сухо уверять в скором выполнении приказов Гласа.       В чувства пленницу своего разума привёл только глухой гудок, извещающий о прибытии поезда. Тяжело выдохнув, Кристина взглянула в синь безоблачного неба, молча шествуя до дверей пассажирского состава. Она снова боялась. Страшилась, что за семь часов поездки мысли снова начнут откровенно доставать, а от них, к большому сожалению, лекарства ещё не придумали. Если только снотворное, конечно, но его принять малышка Даае не решилась, по своей наивности боясь, что обкрадут. На секундочку, поднимаясь по крутым ступеням поезда, героиня задумалась: как было бы чудно, если мы незримый маэстро вдруг показался и поехал вместе с ней. Очевидно с милым сердцу баритоном уже бы не так пакостно сосало под ложечкой, а желудок, наконец, перестало бы крутить от голода. Да, она снова нарушила «кровное» обещание, ничего не поев от волнения.       — До свидания, Париж, — мурлыкнула кудрявая, прехорошенькая молодая девушка, окончательно залезая в состав. — Скоро увидимся вновь…

***

      Приехав в Перрос-Гирек, Кристина, хрустя затёкшими конечностями, заселилась в отель, в котором она всегда останавливалась на двое суток и одно утро. С виду временное жилище для приезжающих не очень примечательно, от слова совсем: обшарпанные стены из красного кирпича, простые окна и крыша, закованная кучей изредко протекающих заплаток. Единственным спасением являлась внутренняя атмосфера здания, прельщающая мнительным уютом и ресепшеном с привлекательными ценами. Мягкие диванчики, поглощающие в свой плен, журнальные столики и много других вполне себе интересных вещиц — всё, что представлял собой отельный холл помимо одинокой стойки регистрации. Оформив один из дешёвых номеров, героиня молчаливым кивком головы поблагодарила усатого администратора, что со скепсисом посмотрел ей во след. Наверное, он новенький…       Поднявшись в свою комнату, Кристина решила, что было бы вовсе не плохо немного отдохнуть после дороги. Вещей с собой она взяла очень скудно: пару платьев, ночную рубашку и туфли. Раскладывать все пожитки в шкаф Кристина отчего-то пока не стала. Приметив холодную перину, девушка тяжело легла на кровать и почти сразу погрузилась в объятия Морфея.       Даае поняла, что бежит. Она не видела своего преследователя. Девушка отчаянно смотрела по сторонам, но её взгляд ни за что не мог зацепиться, метаясь от препятствия к препятствию. Девушка поняла, что с каждым своим шагом, всё вокруг начинает погружаться во мрак. Темнота поглощала её. Липкий страх закрался в юном сердце, отбивающем дикий ритм. Героиня не могла распознать, где именно она находится, почему за ней кто-то гонится. «Господи, когда это кончится? — думала Кристина, — Когда мои страдания, наконец, прекратятся?»        Её силы убегать были почти на исходе. Тот, кто догонял едва её настиг. Сердцебиение Кристины ускорялось с бешенным темпом, ладоши потели, из глаз предательски брызнули слёзы страха за свою шкурку, а грудину разрывало от обжигающе ледяного воздуха, какой приходилось вдыхать. Голова кружилась, но бестия продолжала бежать, с новой силой превознемогая боль. Жаль, что всё оказалось тщетно: её уже безвыходно настигали.        Вдруг Кристина спотыкнулась о невидимый ранее бугорок и навзничь упала на грубую землю. Сил на поднятие не осталось. Сзади её преследователь безжалостно схватил девушку за волосы. От боли у героини новой волной потекли слёзы. Она пыталась вырваться, но становилась ещё невыносимее, поэтому Даае постаралась не шевелиться. Наконец, мучитель заговорил, и мадемуазель была готова провалится в эту темноту, умереть, спуститься в Ад, но только не слышать этого Голоса, от которого она неслась, точно антилопа от голодного тигра.        —Ты никогда не сможешь скрыться от меня, дитя. Я всегда наблюдаю за тобой, куда бы ты ни ходила, — настолько гневен учитель ещё никогда не был.        — Прости меня, Ангел! Я больше не буду от тебя убегать! Я буду тебя слушаться… — со слезами на глазах вопила Кристина. — Только отпусти меня, умоляю!        — Хорошая девочка, — с надменной ласковостью похвалил её невидимый учитель, отпуская свою подопечную. — Что ж… на этот раз я тебя прощаю, милое дитя, но больше не убегай от меня. Даже если решишься, то запомни: я всё равно найду тебя…        — Прости меня, прости меня, прости… — шептала в ногах мастера Кристина, упираясь руками о землю.       Даае резко проснулась, ловя себя на головной боли. Сердце билось где-то в пятках, кровь пульсировала в висках, как будто это она действительно несколько секунд назад мчалась по непонятной прострации. События сна постепенно всплыли в памяти юной мадемуазель.       — О, это был кошмар… — пролепетала все ещё отходящая от дурного сна Кристина. Прикоснувшись холодными, вспотевшими ладошами к нездорово горячему лбу, юное дарование попыталась успокоиться. — Кто он, этот Голос? Друг или враг? — в уголках глаз девушки защипало, и по щекам медленно покатились солёные бриллианты слёз.       Она робко начинала понимать, что практически не знает своего учителя, не ведая того, отдав свою пусть невзрачную и ничего не стоящую, но всё-таки жизнь этому безумцу. Плясунья пообещала, что будет подчиняться ему беспрекословно. Глупую, маленькую овечку, какой себя ощутила девушка, совершенно некому защитить, ей просто напросто даже не к кому обратиться за помощью. Кристине вдруг захотелось убежать так далеко, чтобы про неё никто не слышал и никогда не видел.       Чуть позже придя в себя, героиня решила, что это лишь глупая затея для тех, кто боится неизведанного. Кристина приравнивала себя к более благородному в этом понимании существу. «Лучше попробовать и пожалеть, чем ничего не делать и жалеть вдвойне» — таков был девиз Кристины Даае.       Она ко всему оказалась очень упряма, и когда чувствовала страх, то всегда смотрела ему прямо в его уродливое лицо, которое искажалось гримасой усмешки. Певичка всегда шла наперекор всем ужасам. С чего теперь ей уступать неизведанному Голосу, загадочному человеку? Скорее, это драгоценный мастер ещё успеет выкусить!       — И тогда посмотрим, кто кого будет бояться, Голосок! — прошептала сама себе Кристина, с лукавой усмешкой. — Тоже мне, строгий учитель… — парировала она, мотая головой. — Сухарь, умеющий петь, и всего-то!       Смех изливался из неё, как слёзы в горький час. Не было ничего, кроме презрения и эмоций. Свои обещания Кристина, привыкла выполнять, но до клятв она их опасливо не поднимала…