Мозаика

      — Что такое Рождество? — поинтересовался Сион, закрывая «Рождественскую историю» Чарльза Диккенса.       В их мире не существовало подобного праздника, как и многого того, о чем дружелюбно рассказывали книги: религии, церковных таинств, императоров, средневековых замков, картинных галерей, кораблей, дирижаблей. Стремясь в высокотехнологичное будущее, они отреклись от прошлого и многовековой истории народов. В Шестой зоне одним из немаловажных дней был «Святой день», посвященный основанию города. В это время на улицах устраивают массовые гулянья, парады, ярмарки, глава произносит фальшивую речь о всеобщем благополучии, а в конце жители исполняют гимн под аккомпанемент фейерверков. И люди добровольно отгораживаются от истины, позволяя зашорить себе глаза, скрывающие монстра-паразита под ликом безупречности.        Легкая усмешка тенью проскользнула, приподнимая уголки губ и плавно изменяя отточенный профиль Недзуми. Он даже не удивился тому, насколько мало Сион знает о жизни из-за устоев продиктованных «идеальным» обществом.       — А разве в твоей книге об этом не написано?       — Этого не достаточно, мне хотелось бы услышать именно от тебя, — Сион уже привык отвечать улыбкой на колкости и замечания, когда они не шли вразрез с его мировоззрением и понятием о морали.       — Об этом торжестве помнят или слышали немногие. Я же знаю, только из книг, но, скорее об атрибутах праздника, нежели о сакральном значении. Не забывай, что ты в Западном квартале, и здесь не принято прожигать последние гроши за один день, — поморщился Недзуми.       Сион призадумался, подсев ближе к печке и потирая замёрзшие ладони. Над Западным округом нависали свинцовые тучи, предвещая непогоду. В их скромном жилище стало заметно прохладнее. Зима царственно вступала в свои владения, громогласно заявляя о своих правах. Всё новые и новые вереницы людей заблаговременно покидали этот свет, и, скорее всего, тем кто заснул морозной ночью и не проснулся — повезло больше, чем иным, у кого отбирали последние крохи, более сильные противники, и ожидание голодной смерти затягивалось на несколько мучительных дней. Эта безнадежность ощущалась острее. Особенно зимой. Возможно, потому и хотелось капельку радости и чудес.       — Как насчет того, чтобы отметить этот праздник? — глаза Сиона загорелись, а разум начал генерировать множество вариантов и идей, — Что нам для этого нужно?       — Вам мисье понадобиться елка, шампанское, праздничный стол, тихая музыка — Недзуми внезапно развеселился и начал дурачится, расхаживая по комнате и, словно дирижёр, размахивая руками. Видимо, тесное общение с этим чудилой дает о себе знать, — бенгальские огни, елочные игрушки, аа… ну и подарки. А вместо звезды мы посадим на верхушку тебя, Сион — пропел он мелодичным голосом, — ты вообще в курсе, что наше летоисчисление отличается от летоисчисления древних людей?       — Ну давай, соглашайся! Я же вижу, что ты и сам не прочь. К тому же, нам надо развеяться в преддверии крестового похода на Исправительное учреждение.       — От кого ты таких словечек понабрался? — фыркнул Недзуми.       — У меня хороший учитель, — в тон ему ответил Сион, — Так как?       — Ладно, только без излишеств, — снизошел Недзуми, закатывая глаза. Уж больно умоляюще и в тоже время непреклонно смотрел на него Сион, подбирая аргументы к затяжным дебатам и распрям. А с другой стороны, что тут сделаешь? Сион поступит по-своему в любом случае, как бы он — Недзуми не упирался.

***

      На одной идее и энтузиазме далеко можно уйти, были бы возможности. А ими, к сожалению, они не располагали. Рождество близилось, но денег едва хватало на еду. О празднике в полном понимании этого слова и речи быть не могло.       В день «Х», Сион постарался по-красивие разложить еду по тарелкам, как делают искусные повара в дорогих ресторанах. Небольшая хвойная веточка, украшенная вырезанными снежинками и старинный фонарь со свечей вместо лампочки, стояли подле на столе, для создания праздничной атмосферы. Вот и всё Рождество.       На секунду в воображении юноши возникла сказочная картина, целиком преображающая комнату: приглушенный свет от подтаявших свечей, аромат свежеприготовленной еды перемешивающийся с запахом хвои, пушистая елка, занимающая свободное пространство, с самодельными игрушками из папье-маше и стеклянными расписными шарами, развешанные гирлянды и мерцающие лампочки и даже бенгальские огни с улетающими во все стороны падающими звездами. Такого он никогда в жизни не видел, но почему-то иллюзия была чарующе-притягательной, словно настоящая, но протяни руку — дотронься, и она рассеется брызгами, схлопываясь подобно мыльным пузырям.       «Когда-нибудь, так и будет», - сам себе пообещал Сион.       — Сион, перестань витать в облаках, а то муха в рот залетит, — голос раздавался издалека, как будто сквозь толщу воды, — Сам же хотел праздник. Вот и наслаждайся.       — А.! Ты что-то сказал? — светловолосый тряхнул головой, отгоняя наваждение.       — Ешь говорю!       — И правда, чего это я? — промолвил он как-то рассеянно, пока Недзуми сверлил его проницательным взглядом, параллельно не забывая уплетать мясо за обе щеки.        — Мне тут подумалось… Что можно пожелать друг другу хорошего Рождества и следующего нового года, — на волне настроения торжественно произнес Сион. Перед взором до сих пор виднелись очертания чудесного миража, как будто бы намекая на благоприятный исход их кампании.       — Пфф… Лишь бы он вообще наступил — съязвил Недзуми, не изменяя манере общения.       Его совсем не трогали все эти сентиментальности, пожелания и торжества — во всяком, случае, он так думал. Внутренний реалист так и требовал распушить иголки и ляпнуть что-нибудь «этакое» или провести поучительную беседу о последствиях и тяготах необдуманных трат, в то время, когда нужно туже затянуть пояса. Но наблюдая за воодушевлением и благодарностью, которые отчетливо читались в каждом жесте Сиона, не говоря о приподнятом настроении, он решил прикусить язык — хотя бы в этот раз. Нечего, других расстраивать, раз сам не можешь по-нормальному насладиться обычными человеческими радостями. С другой стороны, что скрывать? Даже у него теплело на сердце, хоть Недзуми и не подавал виду. Вдруг это вообще последний их ужин, кто знает?       25 декабря они позволили себе немного больше: съесть не только суп, но и ломтики мяса, и даже разделили одну сдобную ватрушку на двоих — в качестве десерта с чаем. Впринципе, чем не праздник? Когда сыт, здоров и в тепле? Когда можно на один вечер забыть и не думать о Шестой зоне, облаве, муках неизвестности и поджидающей опасности? А просто отдаться приятному мгновению? Каким бы не было их Рождество: без елки, подарков и фейерверков, оно принадлежало только им, и подобные воспоминания, какие бы трудности они не повлекли, отпечатываются ярче в памяти и ими больше дорожишь.

***

       Сион сидел на ступеньках, обернувшись в сторону города. Мысли бурным потоком неслись, увлекая за собой, подобно горному ключу, водопадом рвущимся в ущелье с заостренных скал.        Ослепительные огни и прожектора Шестой зоны маячили на горизонте. От её вычурной «идеальности», в какой-то момент, становилось тошно — под каким ракурсом не смотри. А за пределами стен, простиралась бескрайняя темнота. Так и не скажешь, что и в тени во всю кипит не просто жизнь, а настоящая борьба за выживание.       Сион был искренне рад, что сегодня выдался спокойный вечер. Такое не часто случалось. Он бы не отказался проводить подобным образом каждый день. В своих призрачных мечтах, он хотел бы чтобы их 25 декабря никогда не кончалось. Но ничего не поделаешь. Холодный воздух отрезвлял от минутной эйфории. Скоро начнется облава. Совсем скоро. Время неутомимо несло их к концам историй и какими бы ни оказались эти истории: счастливыми или горькими, течение времени было не остановить ни на минуту.       — «Слоистый мрак охотился за светом и в этой схватке вечно побеждал»*, — произнес Недзуми, поэтично вторя его невеселым раздумьям.       Праздник заканчивался, а вместе с этим возвращалась неумолимая действительность.

***

      Они сидели бок о бок, плечом к плечу.       Холодало. Казалось, еще чуть-чуть и кончики волос начнут покрываться инеем. Наконец-то пошел снег. Белые хлопья кружили в воздухе, подхватываемые ветром, плавно скользя то вверх, то вниз, устремляясь в водоворот серебра. Снежинки ложились на волосы Сиона, преломляя свет и переливаясь драгоценными камнями. В каждом замерзшем кристаллике воды, таилось невидимое глазу отражение Недзуми.       Близилась полночь. Великое безмолвие вуалью накрыло пространство, приглушая звуки.       -Еще чуть-чуть и можно будет загадать желание.        Ему хотелось еще хотя бы на секундочку продлить мгновение, когда казалось, что и чудеса случаются в их бренном мире… Продлить ощущение волшебства, предвещающего только благие вести.       — Давай еще обмениваться подарками, — хмыкнул Недзуми, как будто подначивая.       Сион аккуратно придвинулся к Недзуми, незатейливо, украдкой — так, чтобы было не совсем заметно, но при этом не подозревая, что щемится прямо в душу. Легким, почти невесомым движением, он прикоснулся к губам Недзуми, преисполненный благодарностью и светлыми чувствами.       — С Рождеством, Недзуми.       «Беспредельщик…»        Легкий румянец появился на щеках Недзуми. Дыхание перехватило. Он изо всех сил стиснул зубы, но так и не сумел заглушить чистый, мелодичный и до боли искренний смех. Вот до чего дошло… А Сион, без зазрения совести, так и живет в счастливом неведение о том, что с ним творит. Потребовалась сила воли, чтобы вернуть былое самообладание.       — Ты это называешь поцелуем в подарок? Сейчас я покажу как это правильно делается.       — Погоди… Недзуми… Погоди…! Я…       Сион не успел договорить. Едва различимые слова мягко затухали вместе с вибрацией голосовых связок.       Недзуми поймал шепот поцелуем. ______________________________________ *Данте Алигьери "Божественная комедия: Ад"