Оборот, оборот, оборот...

      Гермиона, отойдя за дерево, осторожно достала из воротника маховик. Тот блестел под заглядывающим через плечо солнцем, покачивался на тонкой цепочке. Хрупкий и опасный маховик. Оборот, оборот, оборот, и время точно изменит свой ход.       Раздраженно заправив кудрявую прядь за ухо, девушка прикрыла глаза, вдохнула глубоко, выдохнула, унимая дрожь. Ошибиться нельзя, профессор МакГонагалл дала ей точные инструкции, которым надо следовать. И она следовала! Еще как следовала!       Но так и не смогла до конца привыкнуть, что магия — такое же неведомое волшебство, как и раньше в детстве. Просто она очень хорошо это прятала. И стремилась узнать как можно больше не только потому, что ей нравилось корпеть над книгами, но и потому среди строк Гермиона находила все новые и новые заклинания, и чудо становилось все ближе! Хотя не стоит себе врать — сидеть за книгой она очень даже любила.       А теперь мысли прочь. Оглянувшись, Гермиона удостоверилась, что поблизости никого нет, и осторожно тронула заводной механизм. Руки до сих пор мелко потряхивало с непривычки. Но девушка тут же взяла себя в руки и уверенно провернула меж пальцев маленькую пружинку.       Не больше четверти. Сразу после урока Хагрида ей надо успеть попасть не только на зельеварение, но и на фонетику заклинаний, предшествующую ему. А после вернуться и встать в первом ряду на практикуме Защиты от Темных Искусств.       Быть может, стоит повернуть еще на четвертинку? В таком случае можно будет заглянуть в библиотеку и подобрать первые двадцать книг для реферата.       Соблазн был так велик, что Гермиона, непогрешимая Гермиона Грейнджер, замерла на мгновение.       Но время коварно. Маховик еще не был запущен, и как много было возможностей в тех песчинках, что замерли на границе его часов. Вот снова блеснул луч на золотой кромке, а мимо пустынной поляны, где притаилась девушка за деревом, промчался какой-то ученик с развивающейся за спиной мантией.       Неловкое движение, от которого пальцы Гермиона скользнули по пружине.       И маятник обернулся. Раз, второй, третий. Он играл с солнцем, что заходило и поднималось, отматывая минуты, часы, месяцы назад. Нет, не месяцы даже, года. Гермиона оставалась на месте, испуганно замерев, а Хогвартс возвращался в свои не то старые, не то младые времена. Времена Ма…       За мгновение, когда маховик разгонял само время подобно нитке на старой деревянной катушке, девушка пережила ни с чем не сравнимый страх. В груди все обмерло, сковав огненными обручами. Обхватило стальными тисками горло, а пальцы все так же мелко тряслись. Что же она натворила?! Сколько она отмотала? Что скажет профессор МакГонагалл?       И, Мерлин, как ей вернуться!!!       Песочные часы постепенно замедлили свой ход. Лениво скользнул к горизонту бледный диск луны, а с востока уже начали пробиваться первые лучи, окрашивающие небо в бледно-розовые и золотистые оттенки. Росчерки облаков указывали путь солнцу, растворяя в заре луну.       Оборот, оборот, оборот, луна улыбнулась, сделав свой ход.       Гермиону буквально вытолкнуло из потока времени: она не удержалась на ногах и упала на землю. Сумка слетела с плеча, раскрылась, рассыпая мелкие склянки, что сразу же покатились по склону. — О нет! Моя домашняя по зельям! — вскрикнула Грейнджер и мигом подскочила на ноги.       Еще было не ясно, как возвратиться домой и можно ли это сделать с помощью маховика, да и где она оказалась тоже не ясно, а страх перед профессором Снеггом мигом затмил все.       Маленькие баночки с заготовками трав и настоек разлетелись кто куда. Что-то зацепилось за корни, а что-то покатилось дальше, прячась среди иголок и редкой травы. Девушка подхватила первый, что ближе всего и углубилась в лес, глядя под ноги. Недалеко размахивала своими ветвями-хлыстами Гремучая Ива, видневшаяся на пригорке. Ветер с гулом крутился вокруг.       Но Грейнджер не обращала никакого внимания. По крайнем мере до тех пор, пока не собрала всех беглецов, а рядом не послышался стон.       Время не отпускало ее, утягивая в свою паутину. И паутина липла к голой коже над чулками, к пальцам, к лицу, проникала с воздухом в легкие и окутывала сердце. Пока еще невидимой, но прочной нитью. Маховик ехидно поблескивал на груди девушки, пока она не убрала его под мантию.       За широким деревом тихо стонал парень. Быть может чуть старше ее самой. Рваная одежда в каких-то клочьях и ало-золотым галстуком на шее. Конечно, сперва Гермиона увидела только голые ступни, потом рваные штаны, сбившуюся рубашку, галстук на боку, но и это все позабылось, едва ей открыло его лицо.       В ужасных ранах, заливающих пространство вокруг кровью. Безобразных, как от когтей чудовища, пересекающих лицо.       Не осознавая себя, Гермиона бросилась к парню, на ходу вытряхивая из только что собранной сумки пузырьки, роняя конспекты. Несмотря ни на какую магию, законы и правила, что не раз повторяла ей МакГонагалл, жизнь для нее всегда была дороже. — Что с тобой? Ох боже, какие раны, их надо сейчас же обработать! — причитала девушка, разыскивая хоть какую-то подходящую настойку. — Кто тебя так?       Парень не отвечал, точнее, только стонал еле слышно, не открывая глаз. А Гермиона все искала что-то подходящее (не всемогущий экстракт бадьяна, до этого еще слишком рано), а когда оно подвернулось под руки, принялась за поиски платка. — Как тебя зовут? Что ты тут делаешь? С какого ты курса? — все говорила и говорила девушка, осторожно промывая раны.       Пациент только шипел и морщился, дергал ногами, но Грейнджер не была бы собой, если бы не смогла усмирить какого-то буйного мальчишку. В конце концов рядом с ней всегда Гарри Поттер, что вечно влипает в неприятности. И не менее «проблемный» Рон Уизли. Брыканиями ее не удивишь.       Парень ненадолго притих. У него было вытянутое, но приятное лицо. Которое, к сожалению, уродовали раны. Дыхание вскоре стало спокойным и ровным, и Гермиона с облегчением выдохнула.       Пора было подумать, куда ее забросило и как выбираться. Девушка осторожно коснулась маховика времени пальцами сквозь мантию. Она нарушила правило, которое запрещало показываться на глаза во время путешествия во времени. Хотя — Грейнджер посмотрела в сторону парня — тот ее и не видел. Веки были плотно сомкнуты, а на лбу залегла хмурая складка.       Ей пора уже выбираться отсюда. Сразу бы надо было, но то домашка по зельям (одну из заготовок она потратила на страдальца), а после и этот парень. Гермиона закусила нервно губу, дергая себя за кончик пряди. Вновь достала маховик и посмотрела на солнце сквозь стекло и песчинки. Маховик замер, но время в нем непрерывно текло. Ей бы окунуться в нужный поток и оказаться в своем времени. — Что это? — послышался тихий, бесцветный голос.       Дважды застигнутая врасплох девушка дернулась. Маховик выскользнул из пальцев, качнулся в своей рамке от неловкого касания и упал на грудь. — Ты в порядке? — тут же откликнулась Грейнджер. — Я постаралась обработать твои раны, но они просто ужасны! Тебе стоит сходить к мадам Помфри! — наставительно добавила она.       И тут же прикусила язык. Быть может, тут нет никакой мадам Помфри, а она так неосторожно ляпнула. Но парень лишь улыбнулся слабо, отчего потревожил рану, и тут же зашипел. Гермиона спохватилась и осторожно промокнула выступившие капли крови. — Не двигайся! — строго проговорила. И буркнула под нос: — Сюда бы позвать преподавателей. — Не стоит, сейчас сюда придут мои друзья. Они помогут перебраться в больничное крыло, я там, — в голосе звучала горькая ухмылка, — частый гость. — Друзья? О нет, мне пора!       Девушка подхватила сумку и поднялась на ноги. Ее охватил нервный мандраж. Гермиона и без того нарушила правило, показавшись человеку из прошлого на глаза, вмешалась в ход истории. А тут еще грозило нашествие каких-то друзей. Нет, надо немедленно уходить! — Постой! Погоди, мои друзья веселые ребята, гораздо лучше меня, поверь. С самым опасным ты уже познакомилась, — парень осторожно сел, а после, опираясь рукой о ствол дерева, поднялся. — Ты не понимаешь.       Грейнджер тряхнула кудряшками, разрываясь между желанием немедленно сбежать и отчитать несносного страдальца, что в таком состоянии поднялся на ноги. Человеколюбие все же победило. Впрочем, человеколюбием это тоже сложно назвать — ругать и без того раненого парня. — Сядь немедленно! Ты, возможно, потерял много крови и такой резкий подъем может негативно на тебе сказаться! — Гермиона заставила того хотя бы привалиться привалиться спиной к дереву. — И вообще, что это за друзья, которые оставляют наедине с чудовищем! — Они, — парень замялся. — Они не оставляли. Это я сам. Обычно они всегда рядом, — он постарался примирительно улыбнуться.       Грейнджер поджала губы и выразительно закатила глаза. — А вот кстати и они!       Девушка обернулась. И тут же потрясенно замерла, прижав к груди полураскрытую сумку. В ее сторону бежал огромный черный пес, который пугал своей массивностью и грозным выражением на морде. Но больше этого удивило, или испугало, она сама для себя решить пока это не могла, другое. Из-за холма к ней поднимался никто иной как: — Гарри, — тихо выдохнула Гермиона сперва, успокоившись. Быть может, ее отнесло не так уж и далеко.       И тут же тихонько вскрикнула, поднимаясь на ноги и отходя назад. Чужими глазами на нее смотрел вовсе не ее друг. Вовсе не Гарри.       Ужас обуял ее, а в горле комом застыли слова. Грейнджер только сильнее вцепилась в свою сумку и смотрела, как зачарованная, на приближающегося парня. Ни шедший за ним еще человек, чуть полноватый и запыхавшийся от ходьбы, ни собака больше не пугали ее так, как осознание, куда она попала по милости маховика. — Бродяга, а ну прекрати! Фу, кому сказано, фу! — парень возле нее заметил перемены на девичьем лице и злобно глянул на пса.       Он постарался подняться, шипя и чертыхаясь. Ныли не только раны на лице, жутко болело все тело. Парень, морщась и делая этим только хуже, поспешно поднялся, опираясь одной рукой о дерево. — Джеймс, угомони этого ненормального! — крикнул другу, взмахами пытаясь успокоить уже подбежавшего пса. — Когда он превращается в собаку, ума у него становится еще меньше. — Ну не злись, Лунатик, — рассмеялся второй парень, подходя ближе и приветливо улыбаясь. — Я смотрю, ты времени зря не теряешь, уже красавицу успел где-то подцепить.       С каждым шагом Джеймса, Гермиона отступала все дальше назад. Лицо ее превратилось в гипсовый слепок, до того мертво и бледно оно было. — Это скорее она меня подцепила, — насмешливо хмыкнул в ответ ее недавний пациент. — Не поверишь, я до сих пор не знаю ее имени! Как впрочем, и она моего. — Досадное упущение с твоей стороны. Учитывая, что она не шарахнулась от твоей морды — поверь, брат, выглядишь ты сейчас не лучше угроба — стоит ее немедленно брать в оборот. Может она твоя судьба? Кто бы еще в противном случае согласится знакомиться с таким чудовищем? — и парень задорно рассмеялся. — Ну спасибо, Джеймс, — фыркнул Лунатик. — Впрочем, — глаза его сверкнули неестественно желтым, а взгляд внимательно прошелся по всей фигуре девушки, запечатляя ее образ в памяти. — Впрочем, этот обормот в чем-то прав, нам стоит познакомиться. Мое имя… — Нет! — громко воскликнула Грейнджер, испуганно отшатнувшись. — Нет! Только не этого! О Мерлин, что же я наделала! Нет-нет-нет!       Все это время она потерянно переводила взгляд с одного на другого, замерев истуканом. Но стоило только парню обратиться к ней, как девушка тут же пришла в себя. Нельзя. Совершенно нельзя находиться здесь и дальше. Это просто невозможно. Она и так тут нарушила кучу правил, вмешалась в историю, узнала то, чего совершенно не хотела! Боги, да она видела живого отца Гарри, это просто немыслимо!       Ее перемену живо заметили. Брови у Лунатика нахмурились, на рассеченном лбу залегла складка. До того приветливая и улыбчивая, хоть и излишне заботливая девушка превратилась в истеричную, испуганную, боящуюся их до паники истеричку. И парню это не очень понравилось. Видя ее намерение убежать, он резко оттолкнулся от дерева, протягивая вперед руку, чтобы коснуться, остановить ее, но…       Его движение совпало с очередным отступлением Гермионы, а пальцы только и успели коснуться металла кулона, запуская маховик времени.       Оборот, оборот, оборот, в прошлом исправлен исход.       Ее снова рывком выбросило из потока времени, опрокидывая на землю. Девушка часто дышала, прижимая сумку к груди, а сердце испуганно билось в груди. Она прижалась к стволу дерева, где мгновение, а может и десятки лет назад лежал Лунатик. Коснувшись ледяными ладонями горящих щек, девушка постаралась перевести дыхание.       Подумать только, где она очутилась и кого видела! Нет, Гарри об этом рассказывать не стоит, да и профессору МакГонагалл тоже. Уж на что Грейнджер была ответственным, а порой и дотошным учеником, не терпящим лжи, но два года, проведенные рядом с Поттером и Уизли, научили ее многому. В частности, что иногда просто необходимо промолчать, как бы изнутри не жгло желание рассказать учителям.       Колокол, оповещавший об окончании очередного урока, напугал ее своей неожиданностью. Тряхнув головой, девушка заметила, что солнце уже не так сильно печет, а значит только что закончился урок зельеварения. Ох и влетит же ей от профессора Снегга. И хотя на груди все так же поблескивал маховик, намекая, что все еще можно исправить и всюду еще можно успеть, Гермиона решительно поднялась на ноги и пошла в сторону замка, в кабинет по Защите от Темных Искусств.       Хватит на нее сегодня путешествий в прошлое! — Гермиона, где ты была?! — раздраженным шепотом поприветствовал ее Рон, подходя с одного бока. — Да, Гермиона, Снегг был ужасно недоволен и влепил всему факультету по дополнительному реферату, — с другой стороны ее под локоть подхватил Гарри.       Девушка только гордо приподняла подбородок в ответ. — Что, Грейнджер, прочитала всю поваренную книгу до конца и решила, что ходить на зельеварение уже не обязательно? — донесся язвительный голосок Малфоя. — Не ваше дело, мальчики! — шикнула она, вырвавшись из объятий друзей, и, вздернув нос, унеслась вперед. — Что это с ней? — недоуменно спросил Уизли. — Не знаю, Рон, — пожал плечами Гарри. — Может, поесть не успела?       Гермиона нервно закусила губу и поспешила в класс. Еще несколько минут там будет пустынно, и она сможет побыть в одиночестве. Да и всегда можно о чем-то спросить профессора Люпина — он стал большим любимчиком у учеников, поскольку интересно преподносил материал и никогда не отказывал в помощи. Профессор относился ко всем тепло и приветливо, хотя порой был несколько подозрителен.       Девушка незаметно скользнула за дубовую дверь и довольно улыбнулась. Как и ожидалось — никого! Даже в коридоре перед кабинетом, а ведь урок довольно популярен и у самый отъявленных лентяев. Уж ей-то не знать. Заправив выбившуюся прядь за ухо, Грейнджер кинула школьную сумку на лавку и устало села.       Неожиданное приключение в прошлом совершенно выбило ее из равновесия, и ей требовалась хотя бы пара минут, чтобы прийти в себя. И почему она не зашла в женский туалет — запоздало спросила себя девушка, смотрясь в маленькое зеркало. Умыться и причесаться было бы неплохо, но теперь она точно не успеет обернуться к сроку, а пропускать еще один предмет Гермиона была не намерена.       В тишине учебного класса тихо скрипнула дверь. — Мисс Грейнджер? — раздался тихий голос с легкой хрипотцой.       Голос показался ей удивительно знакомым. Не голос даже, а скорее интонации. Нет, она знала его и раньше, просто сегодня он был знаком как-то… по-особенному. Девушка подняла голову, улыбнулась, увидев профессора, облокотившегося на парапет и глядевшего на нее сверху вниз. И тут же глаза Гермионы округлились от удивления, а из горла вырвался удивленный вскрик. — Профессор Люпин! Вы. Вы? Это Вы?! — она не находила слов, только вглядывалась пристально в мужское лицо, которое рассекали старые шрамы.       Точь-в-точь как те, что она обрабатывала не более получаса назад.       Оборот, оборот, оборот, что-то случится вот-вот. — Вот как? Значит, это было сегодня? — Римус тихо хмыкнул и спустился вниз по лестнице. — Именно сегодня ты отправилась в прошлое и ошиблась, когда задавала координаты. Я предполагал нечто подобное, но не был уверен точно, на каком году обучения это произойдет. Мне повезло. Отчасти.       Гермиона провожала каждый шаг мужчины удивленным взглядом, а от всякого нового слова ее рот открывался еще больше, до того поражена и шокирована она была. Профессор подошел ближе, по пути взмахнув палочкой и заблокировав на время дверь, присел на стоящую впереди нее парту и сложил руки на бедре. — Как вы узнали? — Хотел бы я похвастаться своими дедуктивными способностями, но, — тихо рассмеялся Люпин, — все довольно просто. Ты была в школьной мантии, да еще и с маховиком времени, — он указал на видневшийся под мантией кулон и криво улыбнулся из-за шрама. — Волшебные вещи и артефакты проходят на шестом курсе.       Гермиона закусила нервно губу и посмотрела в глаза профессора. Он всегда располагал к себе, приветливо улыбался и часто шутил, и в разговоре с ним чувствовалось тепло и ненавязчивая забота. Но картина того, как молодой парень лежал в крови у корней дерева совсем один, была слишком жива в памяти девушки. — Почему ваши друзья оставили вас одного? — тут же порывисто воскликнула Гермиона. — Это же просто ужасно! Эти раны оставил огромный зверь! Вам еще повезло, он мог бы истерзать все ваше тело! — Этого не произошло бы. К тому же мои друзья поспели вовремя. — Но раны! И тот страшный черный пес! Это мог быть и он, почему вы их защищаете! — от переполнявших ее эмоций девушка подскочила с места.       Люпин с грустной улыбкой посмотрел на нее. Для Грейнджер прошел, быть может, всего час, и чувства в ней не утихли, и все еще ярко представала в памяти недавняя сцена. В то время как он прожил больше двадцати лет с того времени, да и многого эта девочка просто не знает. — Видишь ли, не все так просто, — мягко произнес Люпин, положив руки ей на плечи, и проницательно заглянул в глаза, сильно наклонив голову. — Это точно не могли быть они. И раны я получил как раз-таки потому, что их не было рядом в тот раз. Как я уже тебе говорил, с самым страшным из этой компании ты уже познакомилась. А Бродяга… — Римус отвел взгляд. — Тогда Бродяга не был опасен.       Гермиона смотрела как зачарованная в голубые глаза. Она села и потом прошептала: — Лунатик, — профессор при упоминании своего прозвища невольно вздрогнул и подозрительно глянул на девушку. — Ну конечно же!       Она сбросила с плеч чужие руки, подорвалась с места, принявшись ходить взад вперед. — Конечно, как я раньше не поняла! Лунатик! Эти раны оставили вовсе не ваши друзья! Их оставил куда больший зверь, чьи когти просто огромны. И тогда, точно, тогда маховик показал, что едва прошло полнолуние. А ведь в полнолуние вы всегда отсутствуете в школе, профессор Люпин! И боггарт показал, что вы его боитесь. Боитесь полнолуния! И раны! Вы получили их потому, что друзей не было, а значит это происходило и раньше. Тот монстр возвращался из раза в раз, и только друзья сдерживали его ярость. И Лунатик, Лунатик, теперь все сходится! Вы оборотень, профессор!       Девушка не обвиняла мужчину, не обличала и не осуждала. Она радовалась, что смогла наконец разгадать мучавшую ее тайну. Столько подсказок, но только сейчас все встало на свои места. Грейнджер прекратила ходить из стороны в сторону и посмотрела на Римуса.       Тот улыбался печально и грустно, глядя на нее. На нее, которую ошибочно принимают за зазнайку и зануду, в то время как она похожа на пламя. — Ты всегда была очень талантливой, Гермиона. По правде сказать, я считаю тебя самой умной волшебницей своего возраста. — Но как же так, профессор, — выдохнула она, садясь на скамейку и разглядывая шрамы мужчины. — Это случилось давно в детстве, я уже почти забыл и смирился, — отмахнулся Люпин.       На некоторое время они оба замолчали. За окном колыхались ветви деревьев, с постепенно блекнущей зеленью листва шелестела на солнце. Мужчина с какой-то тоской и болью в глазах рассматривал черты лица девушки. Раскрасневшаяся, взбудораженная Гермиона с копной волос представляла из себя милое зрелище. Заметив интерес профессора, девушка смутилась. — Как вы поняли, что это произошло сегодня? — Хотя бы потому, что прежде мисс Грейнджер при виде учителя никогда так не пугалась, — Римус улыбнулся и подмигнул ей. — А еще я очень хорошо помню, как ты выглядела в тот день. — И в поезде сразу узнали. Вы потому подсели к нам в купе? — Позволю тебе напомнить, что в поезде были дементоры. Как ответственный преподаватель, я проверял студентов. И Гарри тогда стало плохо, а ведь он сын моего близкого друга. Но да, тебя я узнал сразу.       Гермиона закусила губу нервно, устыдившись на мгновение. Мужчина был во всем прав, но в груди легонько саднило от обиды.       Они снова молчали. Удивительно, как в кабинет еще не ввалились оставшиеся однокурсники. Или хотя бы не затарабанили в двери со всей силы. Но в классе оставалось тихо. — Выходит, вы все же искали меня, раз так хорошо запомнили, — тихо произнесла девушка. — Ну во-первых, мне хотелось поблагодарить храбрую девушку, что не бросила парня в крови, с его-то сомнительной репутацией, — на этих словах Грейнджер зарделась. — Это на шестом курсе я понял, что ты у нас гостья из будущего, когда проходили маховики времени. А после шансы найти тебя все сильнее стремились к нулю. — Вы так, — это слово она выделила интонацией, — долго искали меня? — А вот тут скрыто весьма неприятное «во-вторых», — тут Римус поморщился. — Неприятно это осознавать, но, к сожалению, ликантропия сильно влияет на личность. Болезнь отражается на наших привычках и предпочтениях, в магическом сообществе оборотни если не подвергаются гонениям, то точно числятся в списке самых неблагонадежных. Родители отказываются от детей или, при более благоприятном исходе событий, дети вынуждены скрывать свою сущность. Мало того, мы полностью теряем разум в полнолуние и превращаемся в волков.       Люпин криво улыбнулся, вздохнув. — Самое неприятно же состоит в том, что в нас навсегда остается что-то звериное, даже если мы этого не хотим. Зверь, как бы его не запирали, может выбрать себе пару, не взирая на выбор человеческой половины. Мы можем обуздать эти желания и любить выбранного нашим разумом и сердцем человека, но зверь все равно в полнолуние гасит все сознательное. И требует того, кого выбрал он. — Вы хотите сказать, — ахнула Гермиона, прижав ладонь ко рту, и невольно отодвинулась.       Профессор горько усмехнулся. — Слова Джеймса, к сожалению, оказались пророческими. Тебя выбрал волк внутри меня. Не пугайся, — тут Римус постарался ласково улыбнуться, чтобы еще больше не напугать Грейнджер. — Это тебя ни к чему не обязывает и не накладывает никакого бремени. Все же я больше человек, чем волк, в отличие от того же Сивого, который меня укусил. Я говорю это тебе не для того, чтобы предупредить о твоей судьбе, а чтобы ты знала и не пугалась в дальнейшем. В конце концов, за время этого года ты ни разу не почувствовала на себе все то, что могла только что себе напридумать.       Гермиона замерла и смотрела на него не то испуганно, не то удивленно, не то восхищенно. — Что ж, теперь ты знаешь правду, которая тяготила меня столько времени, — Люпин весело улыбнулся. — Ты значительно облегчила мою душу и списала с меня старый должок. Ведь я нашел тут храбрую девушку, и говорю ей спасибо, — мужчина галантно поклонился. — А теперь, мисс Грейнджер, нам пора начать урок, ваши однокурсники снесут бедную дверь через пару мгновений, если мы не откроем.       И правда. До того хранимую тишину нарушил гомон, доносимый из коридора. Какофония звуков ворвалась столь внезапно, что Гермиона вздрогнула. Профессор поднялся со своего места, взмахнул палочкой, снимая запирающее заклинание. — Советую открыть учебник на триста второй странице, — шепнул напоследок он, лукаво подмигивая. — Мы же столько времени обсуждали защиту от темных искусств.       И мужчина отошел к своему столу.       Оборот, оборот, оборот, время перемен грядет.       Гермиона на секунду смежила веки. Глубоко вдохнула чистого воздуха, выдохнула и открыла глаза. Она стояла перед двумя могилами и одним памятником. Каменное надгробие изображало семейную пару так, как прошли их последние минуты: они едва касались друг друга пальцами и улыбались, глядя в родные лица.       Женщина шмыгнула носом, коснувшись запястьем лица, смахнула невольные слезы и оставила фиолетовые люпины возле мужской могилы.       На ее пальце сверкало золотое кольцо, муж и дети ждали дома: в гости собирался приехать Тедди.