Dig down

      Проснувшись, Мэри сначала долго не понимала, где она и что с ней. А, вспомнив, вздохнула. Она даже не думала, что в ней помещается столько слёз. Глаза болели от косметики и плача, сердце — от боли и обиды. Только непонятно было, к кому: мужчине, что просто решил отдохнуть и забыл про свою спутницу (которой он, на минуточку, ничем не обязан), или к себе, дурочке, поверившей в сказку.       Девушка поднялась и направилась в ванную. Из зеркала на неё смотрела грустнющая китайская панда с опухшими губами. Смирившись, она включила душ и стала медленно раздеваться: вернувшись вчера, как была, так и рухнула на постель, задыхаясь от надрывных рыданий.       На кухне, под аккомпанемент свистящего чайника, припомнилось окончание вчерашнего вечера. Телефон тогда разрывался от звонков, но моральных сил ответить не было. Даже если бы это была Кэт. Или Её Величество.       Девушка поплелась к двери, взяла брошенную сумочку и вытащила смартфон. Уже полдень. Ей звонила Элли, ещё кто-то… может, даже преступники. Сейчас девушка сама готова была сдаться кому угодно, только бы пристрелили и избавили от непреходящей тупой боли там, где упрямо билось сердце. Предложить, что ли, как позвонят в следующий раз? И волки сыты, и овцы целы…       Пять пропущенных от Дом… мистера Ховарда — будет более безопасно называть его так. Зачем он звонил?       Девушка налила себе чая и невидяще уставилась в прозрачную зелёную воду. Оправдаться? Не обязан. Она ему никто. Ну да, погуляли, пообщались, повстречались. Взял вот, как спутницу, — некого, видно, было попросить… уж лучше бы девок тех нанял, они хоть претензий не предъявят…       Мэри хмыкнула, отхлебнув ароматную жидкость: будто она предъявит. Он не признавался ей в любви, да даже в симпатии. Не делал никаких авансов. Не прикасался никак иначе, как к другу, знакомой.       Так почему так больно?! Потому что она решила, что есть хотя бы малейший шанс быть с ним?! Решила, что может быть равной ему?!       Со вторым глотком пришло осознание: не стоило вчера уходить. Нужно было остаться, выдрать его из лап этих бестий и утащить домой, отсыпаться. Вдруг он в таком виде сел за руль? Вдруг поехал на афтерпати и там нарвался на неприятности?! (от этих мыслей обдало таким холодом, что Мэри вздрогнула и пролила чай). Да и как он проснулся-то после такого? По-хорошему, ему сейчас нужен был аспирин и хороший сон…       Потянувшись за тряпкой, она горько усмехнулась: хреновая же из неё вышла бы подруга, если при первой трудности она позорно сбегает, поджав хвост! А ведь это только подтвердит, что она не хочет иметь с ним ничего общего…       Внутри всё раздирало надвое: обида удобно расселась посреди души, тесня в уголок совесть. В оправдание та размахивала, как флагом, белым конвертом. Да, это был очень удобный повод избавить любимого от лишних проблем.       Как ни хотелось неоднократно потом позвонить и покаяться в трусости, девушка удержалась. То, что он, первое время обрывая её телефон, со временем больше не делал попыток связаться, и успокаивало, и огорчало; винить его уже не хотелось.       Шли дни, Мэри даже не знала, сколько: работая, она выполняла все на автомате и не хотела следить за временем. Всё вокруг напоминало пазл, где все детали одинаково серые. Есть не хотелось, но иногда, когда голова начинала кружиться и в глазах темнело, приходилось топать в ближайшее кафе и равнодушно жевать что-то. Статья была кое-как дописана и отправилась в журнал, в следующем месяце должны были начаться курсы в магистратуре.       Праздник дня рождения королевы, на который они с Кэт в шутку всегда косплеили «Квинов», только вызвал дополнительный всплеск уныния и желание напиться так же, как… мистер Ховард. Тот давал концерт за концертом, успевая только менять фестивали — Мегалэнд, Дерби, Варшава — и в перерывах отсыпаться на плече басиста. Она не могла не восторгаться вместе с остальными поклонниками феерией спецэффектов, невероятной работоспособностью и упорством любимого. Но в её телефоне больше не было забавных сообщений. Больше не было его голоса, улыбки, внимательных, чуть лукавых глаз. — Добрый день, скажите, Вы — мисс Левинс?.. — Да, это я. — Меня зовут Грейс Адамс, я из «Дейли Стар». Можно с Вами встретиться? — По поводу?.. — Отложив планшет с недосмотренным фильмом, Мэри выпрямилась в кресле. — Мне бы хотелось побеседовать с Вами по поводу Ваших отношений с мистером Ховардом. — То есть? — Девушка досадливо нахмурилась: в желудке плавал уже второй за сегодня ибупрофен, третий пить не стоило. — В Сети есть информация, что вы встречаетесь. Это правда? — Какая информация?       Собеседница рассмеялась: — Мисс Левинс, мы же взрослые люди… Ваши фото на прогулке, девятого числа у мистера Беллами…       Девушка глубоко вздохнула. Потом ещё раз. — Послушайте… Боюсь разочаровать вас, но у меня с мистером Ховардом только приятельские отношения. Да и тех уже нет. Так что сенсации, боюсь, вам не получить. — Но…       Мэри отключила телефон и вновь взялась за планшет. Но и его через несколько минут отбросила на подушку: беседа не шла из головы.       Ну, вот и сподобилась внимания прессы, — меланхолично поздравила она себя. Но с чего вдруг?!       Через пару минут поисков «Гугл» выдал их фото с Ховардом и Фло на улице перед тем, как они пошли прыгать с крыши. Потом их обоих на вечеринке…       Да, ещё недавно она мечтала увидеть это. Теперь же собственный счастливо-сияющий вид рядом с Домиником, показательно держащим её за руку, не вызывал ничего, кроме грусти. Запретив себе думать о улыбчивых морщинках на его щеках, Мэри вновь включила кино: это был их с мамой любимый фильм. Пожар пожаром тушат, как известно…              Перед отъездом в Штаты Элли навестила её и неожиданно напросилась на ночёвку, привезя с собой горячую благодарность Беллами за подарок: огромное печенье в виде короны с монограммой именинника. В Инсте Мэтт тщетно пытался водрузить его себе на голову, и это было единственным фактом, вызвавшим у девушки кратковременную улыбку. Внутренне боясь за Эль, она была очень благодарна за присутствие рядом, но наотрез отказала в настойчивой просьбе поговорить с Ховардом. — Дай Дому шанс, — просила Эванс. — Я же говорю, это Мэтт виноват! — Шанс на что? У нас же нет отношений, — возражала девушка. Видит Бог, каких усилий стоило говорить о Ховарде, не волнуя Элли понапрасну своими слезами. — И не вина Мэтта, что некоторые не умеют себя держать в руках. — Они и так в ссоре… А у них работа кипит. — Согласись, я их не помирю… — Хотя бы Дома утешишь, он сейчас на призрака похож… — А меня кто утешит?! — в сердцах рявкнула Мэри, но, растроганная потрясённым молчанием подруги, вздохнула. — Прости… Мне очень жаль. Как подумаю, что ему плохо… Но мне не стоит видеться с ним. Пусть живёт спокойно. Я никогда не наврежу ему.       Элли уехала, солнечные дни закончились, и на смену им пришли дожди и музыка Стинга. Серое небо целыми днями извергали на землю потоки воды, застилая окна плотной пеленой. Мэри ещё больше загрустила: у нее никого не осталось, выхода из ситуации так в голову и не пришло. С обречённостью приговорённого потянулось ожидание развязки.       Посреди конспекта завибрировал телефон, и Мэри, отложив тетрадь и ручку, посмотрела на дисплей: неизвестный номер. — Да? — Киска, время вышло.       Девушка нахмурилась. — И?.. — Где деньги? Если не привезёшь через полчаса…       Мэри резко вдохнула. Сердце наполнилось гневом. — Не знаю! Отстаньте! У меня их и не было! Где Кэт?! — В пизде! Жить надоело, сучка? — голос, ранее вкрадчивый, зазвучал грубо. — Да! — заорала выведенная из себя девушка, — надоело! Пошли вы все в жопу!!! — Жди меня в гости, тварь! — злобно прошипел голос и отключился.       Она с минуту смотрела на зажатый в трясущейся и влажной ладони смартфон, а потом вне себя отшвырнула его на диван. — Приходите! Приходите… И добейте меня, прошу, — прошептала она, сползая с дивана на пол и закрывая лицо. Плечи её затряслись, и комнату огласили громкие рыдания.       От раздавшегося резкой трелью дверного звонка не дрогнул ни один мускул. Девушка тяжело поднялась и, ожидая увидеть на пороге кого угодно, начиная от почтальона и заканчивая убийцей с топором, настежь распахнула дверь.       Но там стоял Доминик. Водные ручейки стекали с куртки на освещённое фонарями крыльцо, оставляя золотые лужицы.       Мэри с минуту тупо пялилась на него, а затем захлопнула дверь, но тот, успев просунуть ногу в проём, толкнул её и вошел в дом. — Что с тобой?! — с тревогой на лице мужчина шагнул к девушке, но она отшатнулась. — Ничего… — Ты плакала?! Почему? — Неважно…       Ховард снова сделал шаг, но Мэри вновь отступила, и, встретившись спиной со стенкой, вздрогнула. — Неважно! — выкрикнула она, затихая под его испуганным и испытующим взглядом. — Все неважно. Все теперь неважно… — Мэри… — Неважно, — она всхлипнула, опуская голову. Его ботинки приблизились и встали перед ней, сильные пальцы обхватили дрожащие плечи. — Послушай… Мне важно! — Слишком поздно… — прошептала девушка, поднимая слезящиеся глаза и печально глядя на мужчину. Тот нахмурился: — О чём ты? — Что ты меня больше не увидишь. Я не буду мешать тебе. Развлекайся, живи, как нравится… Забудь меня…       Ховард чуть встряхнул её. — Что ты несёшь? Выпила?! — Это ты… любитель выпить и повеселиться, — Мэри шмыгнула носом, ненавидя себя за проблеск вины в его взгляде, — пусти меня. Прошу… позволь мне просто исчезнуть…       Мужчина сильнее сжал пальцы, удерживая девушку. Его лицо было мрачным. — Ты же не собираешься… убить себя? — Нет, — Мэри улыбнулась сквозь силу и покачала головой, — это сделает кто-то другой. — Как это? Кто?! — Не знаю. Но это неважно. Я рада, что увидела тебя напоследок…       Она протянула руки и погладила Доминика по заросшим, впалым щекам. С нежностью посмотрела в темные от усталости, встревоженные глаза, под которыми пролегли тени. Элли была права. Где-то в глубине души Мэри была даже счастлива. Но теперь это все не имело значения… — Спасибо, — она улыбнулась задрожавшими губами. — Прощай. — Она вновь со слезами опустила голову и слабо попробовала отстраниться, но Ховард привлёк её к себе. — Прошу, успокойся, ты пугаешь меня. Если наказываешь за девятое, то хорошо, заслужил. Меня уже отругали все, кому не лень, даже Кирк. Плевать на всё, плевать на всех… Только перестань плакать, прошу…       Но она, чувствуя бережное поглаживание по голове, не могла выполнить просьбу: накопившееся напряжение требовало разрядки. Сил уже не хватало даже на то, чтобы просто стоять на ногах, и потому руки беспомощно обхватили мужскую талию, сомкнувшись на спине. — Пойдём, сядем.       Увлекаемая на диван, девушка покорно пошла с ним, продолжая тихонько всхлипывать.