Пшеничное поле

1614

— Как ты думаешь, Покахонтас, я хуже остальных детей? — спрашивала у меня маленькая Лиззи, когда мы с ней сидели прохладным осенним вечером на берегу моря. — Откуда у тебя такие мысли, дитя моё? — спрашивала я, порядком удивившись таким её словам о самой себе. — Просто у меня совсем нет друзей, — грустно вздохнула малютка Лиззи, — и в Англии тоже не было. В школе надо мной смеются, считают меня странной… А всё оттого, что у меня мало сил. Мама с папой говорят, что это из-за моего сердца. — Послушай, Лиззи, — произнесла я, взяв её за руки и внимательно посмотрев ей в глаза, — не слушай тех, кто смеётся над тобой! Не позволяй им сбить тебя с истинного пути! Ты вовсе не хуже, ты в тысячу раз лучше их всех! Лиззи, ты прекрасная, умная, добрая девочка! Я так рада, что познакомилась с тобой! И Лиззи улыбалась мне в ответ слабой улыбкой и, прижавшись друг к другу, мы с ней продолжали сидеть на берегу и смотреть на проплывающие вдали корабли. Я нисколько не слукавила бы, если бы сказала, что за это короткое время я уже успела всей душой полюбить маленькую Лиззи Рольф — ничуть не меньше, чем любила Хариту. Мне отчаянно хотелось быть рядом с Лиззи, помогать ей, поддерживать её. И я делала это по мере своих сил. *** — Покахонтас, спасибо вам за то, что вы делаете для моей дочери, — говорил мне Джон Рольф, отец девочки, — скажу вам откровенно — у Лиззи не так уж много шансов долго прожить на свете… Врачи говорят неутешительные вещи. Сара, моя жена, убита горем… Покахонтас, вы буквально стали отдушиной, лучом света для нашей Лиззи! — Мне правда очень жаль, — с тяжёлым сердцем отвечала я, — Лиззи — чудесная девочка… Я люблю её очень-очень! Что я могу сделать для неё? — Просто будьте рядом с ней, — отвечал мне Джон Рольф. И я обещала, я клялась ему, что буду рядом с Лиззи и никогда её не оставлю, покуда она жива. Я пообещала, прежде всего, самой себе, что я сдержу это слово. Я буду рядом с Лиззи, я стану её отдушиной, её путеводной звездой. Чего бы мне это ни стоило.