My Cosmic Boy

— Тебе ещё не надоело, Джанлу? — с улыбкой спрашиваю я, заходя к Джану в его чёрную комнату, где он вот уже который час сидит за пианино и разучивает очередную песню. После тура по Америке Джанлука решил посвятить своё свободное время игре на пианино, в которой ему помогают его давние друзья близнецы Ди Стефано. С одной стороны я очень рада за него: я вижу, как ему нравится разучивать новые ноты и песни, и он явно делает успехи; но иногда этот чёртов перфекционист так долго бьётся из-за одной жалкой ноты, что мне хочется выть на пару с Луной, которая лежит сейчас на траве в саду и загорает на тёплом абруццезском солнышке. Услышав мой голос, Джанлука поднимает голову и ласково мне улыбается, но тут же устремляет взгляд в свой планшет с нотами и опять перебирает пальцами по клавишам, наигрывая заново всё ту же мелодию. — Джанлу, ещё немного, и я начну ревновать тебя к пианино, — карикатурно обижаюсь я. Он снова поднимает на меня голову и лукаво улыбается. Ух, котяра! Хитрая котяра. Ведь он знает, что от одной его улыбки я ничего не могу с собой сделать и перестаю на него злится. — Ну извини, любимая, — берёт меня за руку Джан, — для тебя уже не должно быть новостью, что я всегда стараюсь во всём добиться совершенства. — Я понимаю, но милый, о своей девушке тоже не стоит забывать, — улыбаюсь я. — У меня иногда складывается впечатление, что ты девушкам из твоих прямых эфиров чаще строишь глазки, чем мне. — Amore mio, ну что за глупости ты говоришь, — успокаивает меня Джан, сжав в руке мою ладонь и поцеловав её. Мы усмехаемся, смотря друг на друга, а он приглашает меня сесть рядом с ним. Я слабо улыбаюсь и охотно отвечаю на приглашение. Я прижимаюсь к нему крепко-крепко и забываю о своих мелких обидах в один миг. В его объятиях я вообще забываю обо всём на свете, и это чувство невероятно. Его невозможно описать словами. В какой-то степени я даже рада, что мы должны вынужденно соблюдать условия карантина, потому что для нас обоих это единственная возможность провести как можно больше времени вместе наедине. И никто нам не будет мешать. Из-за его частых поездок и нескончаемых туров нам приходится довольствоваться только видео-звонками по Skype или же короткими, но такими дорогими, встречами на нейтральной территории, а сейчас… Сейчас у нас появилась уникальная возможность наверстать упущенное нами время. И сейчас оно бесценно как никогда. — Я, между прочим, для тебя песню разучивал, — мурлычет мне своим бархатным баритоном Джанлука и целует в висок, ласково потрепав по плечу. — Так спой мне её, — прошу я, кладя голову на его сильное плечо. — С удовольствием, — шепчет он мне в волосы и целует куда-то за ухом, отчего по телу прошлась мелкая дрожь. Каждое его прикосновение словно электрический заряд для меня. Одной рукой он обнимает меня за талию, а другой он начинает бегать по чёрным и белым клавишам, иногда подсматривая в свои электронные ноты. Он начинает петь одну из наших любимых песен by John Legend “You and I”. Пару раз он сбивается и начинает сначала, но он опять запинается на той же ноте. Я вижу, как его это напрягает и одновременно расстраивает, ведь он же хочет поразить меня своими успехами. Бедный мой перфекционист, у него даже лоб потеет от напряжения. — Чёрт, не получается, — грустно говорит он, понурив голову. Такой ранимый, такой хрупкий. Как дитя. — Джанлу, успокойся, — улыбаюсь я, положив обе ладони на его щетинистые щёки; его борода такая мягкая, словно шёлк. Я прислоняюсь к его лбу и смотрю прямо в его прекрасные глаза янтарного цвета, в эти незабываемые глаза, один взгляд которых словно змей-искуситель пронзает тебя в самое сердце и так и манит последовать за ним. — Попробуй ещё раз, любимый, — с материнской нежностью говорю я. — Забудь о нотах, не думай о них: играй от чистого сердца. У тебя получится. Я верю в тебя, Джанлу. — Я целую его в его пухлые губы и провожу рукой по его кудряшкам милого барашка. — Попробую, — улыбается мне Джанлука и, подарив мне ответный поцелуй, поворачивается корпусом к пианино и делает глубокий вдох, чтобы ещё раз настроиться. Сейчас он уже более расслабленно берёт первые ноты и начинает петь. Его сладкий баритон обволакивает моё сердце, невольно вызывая слабую улыбку на моих устах. Его коротенькие пальцы старательно перебегают с одной клавиши на другую, извлекая волшебные звуки нашей с ним песни. Пару раз он путает ноты и чуть сжимается от стеснения и неловкости, но меня это даже не волнует. Самое главное, что он здесь, рядом со мной, и я просто счастлива, только потому что могу видеть его не через экран смартфона или компьютера. Я могу видеть, как он дышит. Я могу видеть, как красиво он держит осанку. Я могу видеть на просвет его пушистые и длинные ресницы, которые так их хочется накрасить тушью для ресниц в качестве эксперимента. Я могу услышать его голос вживую, не боясь, что из-за проблем со связью он будет заедать или же вообще пропадать в бездну невозврата. Он здесь, и этого достаточно. Джанлука продолжает петь, а я шевелю губами, повторяя про себя слова песни и чувствую, как по моей щеке катится маленькая, тонкая слезинка. Слезинка счастья и умиления. Он прекращает играть и выжидательно смотрит на меня, желая узнать мою реакцию, но по моим блестящим глазам и оставшейся полоске на щеке он всё понимает и без лишних слов заключает меня в свои крепкие объятия, проводя пальцами по моим слегка спутавшимся прядям. — Спасибо, Джанлу, — говорю я. — Я и не сомневалась, что ты сможешь. — Теперь не будешь упрекать меня, что я слишком много времени провожу у пианино? — лукаво спрашивает он, проводя носом по моей щеке. — Размечтался, — хихикаю я. — За каждую задержку будешь штраф мне платить, — уже заигрывающим тоном говорю я и провожу пальцем по его мощной шее, спускаясь к первой пуговице на его рубашке. Джанлука понимает мой намёк и тоже решает включится в игру. — Какой штраф? — ухмыляется он, показав свои идеальные белоснежные зубы. — Самый дорогой в твоей жизни, — полушёпотом говорю я, игриво смотря на Джана и расстёгивая ему первую пуговицу. — С такими штрафами я буду задерживаться каждый вечер, детка, — хитро усмехается Джан и постепенно целует мне шею, вызывая миллиарды мурашек по всему телу. — Я так и знала, что ты так скажешь, — улыбаюсь я, и наши губы сливаются в самом жарком поцелуе на свете, а Джан никогда не жалеет сил на поцелуи. Между нами загорается буря, эмоции берут верх, пульс учащается, и нас не остановить. Джан берёт меня на свои мускулистые руки и встаёт вместе со мной, чтобы уединиться в нашей комнате. — Надеюсь, Луна за нами не побежит, — смеётся Джан. — Слушай, ты и так её затискал чуть ли не до смерти, она уже явно шарахается от тебя, так что, думаю, она будет только рада, если ты на какое-то время исчезнешь с её поля зрения, — улыбаюсь я. Джанлука хихикает вместе со мной и уносит меня в спальню, где нам никто и ничто не будет мешать. Возможно, для кого-то это карантинное время будет связано с грустными и тягостными воспоминаниями, и мне искренне очень жаль этих людей, но в моей памяти оно будет ассоциироваться только с теплом сильных Джановских рук, с его бережными прикосновениями, с его ласковой улыбкой, с его сладким запахом, с его нежными губами, с его мягким и мелодичным голосом, который шепчет мне всякие глупости, и с его бархатистым смехом.