Скучаю по твоей улыбке

У меня есть чувства к тебе, С тех пор, как я впервые посмотрела на тебя. — Ты уезжаешь? Н-но когда? Надолго? Сказать, что Эмили была ошарашена — значило ничего не сказать. Порядком опостылевшая учёба осталась позади, а впереди маячило несколько месяцев долгожданной свободы. Она так ждала этого лета, так надеялась провести как можно больше времени с дорогим сердцу человеком. И прямо сейчас все её планы стремительно катились коту под хвост. — Завтра утром. Прости… Надо было сказать раньше, — тихо отозвался её собеседник, виновато отведя взгляд куда-то в сторону. Ему, должно быть, столь же непросто сообщать эту неприятную новость, как и ей принимать её. — Я вернусь в конце лета. Тридцать первого числа, если быть точнее. Опустевшая разом голова теперь не могла думать ни о чём другом. Сердце её застыло в болезненном чувстве безысходного горя. Она точно так же отвела взгляд в сторону, часто заморгала, стараясь не расплакаться. А в груди неустанно поднималась горечь из-за предстоящего расставания. И застывшее сердце словно сильно сжала ледяная рука. И эта симфония горьких чувств придала ей уверенности. — Я… должна тебе кое-что сказать. — Я весь во внимании, Эмили. О чем же ты хочешь мне поведать, м? У меня есть чувства к тебе, Чувствуешь ли ты то же самое? Когда я впервые посмотрела на тебя, я почувствовала, что моя жизнь обрела смысл. Я увидела небо в твоих глазах… В твоих глазах… Он выжидающе смотрит на неё. Она же не смеет поднимать взгляда, чувствуя, как вся её уверенность улетучилась. Эмили мысленно убеждает себя, что сможет — всего лишь надо сказать пару слов. Это же так просто — герои её любимых книг и фильмов неоднократно так делали, а значит и она сможет. — Я… я… Ну же, это так просто. Однако сердце колотится так сильно, что, казалось, заглушает собственную речь. — …очень расстроена. Совсем не то, что хотелось бы сказать. Она опять не смогла. Который это раз? Девушка часто-часто заморгала — от собственной нерешительности хотелось плакать — но всё же продолжила. — Ты… мы можем провести сегодняшний день вместе? Эмили замолчала, настолько сильно сжав кулаки, что ногти впились в кожу. Она злилась на саму себя за собственную нерешительность, но ничего не могла с этим поделать. Внимательно и терпеливо выслушивая девушку, Габриэль аккуратно разжимает девичьи руки и бережно сжимает в своих ладонях, не давая ей навредить себе больше, чем уже сделано. — Я с удовольствием проведу этот день с тобой, Эмили. Со двора лицея они выходят вместе. Домой в этот день никто не торопился — у Габриэля вещи собраны заранее, а Эмили никто не хватится до позднего вечера. — Чем займёмся? — Можем пойти ко мне, начать выполнять домашнее задание на лето… — Ты сейчас серьёзно? Габриэль, не будь занудой! У нас так мало времени, а ты думаешь только об учебе… Она осеклась, ведь в эту самую минуту Габриэль, громко смеясь, обнял её, крепко к себе прижимая. — Я же пошутил. Полагаю, в посещении кинотеатра вы мне не откажете, о прекрасная мадмуазель? — Разве были в этом сомнения, мсье? Что насчёт той новой комедии с Ришаром? — тихо и несколько смущенно пробормотала она, отвечая на объятия и чувствуя, как разливается приятное тепло по её телу. — Ничего не имею против, — он уверенно кивнул головой и подал девушке локоть, чтобы уже более чинным образом прошествовать в нужную сторону. Фильм пролетел в одно мгновение, оставив только самые приятные впечатления. Подзарядившись вкусным кофе в любимой кофейне, они направляются в сад Тюильри, болтая обо всем на свете — кроме самого главного. День их прошёл насыщенно, и пора бы уже расходиться по домам. — Как ты смотришь на то, чтобы завершить столь замечательный день мороженым? — с улыбкой предложила Эмили, кивая на стоящего неподалёку мороженщика — как же удачно они решили пойти на мост Искусств. — Я только за! — рассмеялся Габриэль, уверенно хватая девушку за руку — у неё от этого жеста перехватило дыхание — и направляясь в сторону тележки с лакомством. — Добрый вечер, мсье! Нам пожалуйста… — Ни слова больше, молодой человек! Я прекрасно знаю, что вам нужно. Вот только доверитесь ли Вы мне? — с улыбкой отозвался мужчина. Он задержал взгляд на Эмили — и незаметно ей подмигнул. Девушка смутилась и отвела взгляд — казалось, мороженщик смотрит ей прямо в душу, читая её словно открытую книгу. — Эмили, ты же не против? — Нет. Конечно же нет. — В таком случае, мы полностью полагаемся на ваш вкус, мсье! — Ничего не говорите — Андре знает, что вам нужно, уж поверьте. Он снова окинул взглядом молодых людей, и, загадочно улыбнувшись, заговорил вновь, с куда более оживлённой интонацией. — Для вас — виноград и ваниль. Необычная смесь, как нарочно. Но противоположности сходятся — это уж точно!

***

— Андре странный, но у него действительно лучшее мороженое в Париже! — Да уж, с этим не поспоришь! Они неспешно прогуливались по набережной и наслаждались тёплым вечером и прекрасным видом. В городе закат красив по-своему. Догорает летний день. Солнце медленно опускается к горизонту. Оно уже не такое обжигающее и слепящее, как днем, а мягко пригревает теплыми вечерними лучами. Природа будто бы замирает. В закатный час на Сене отражаются облака, а еще по воде бежит солнечная дорожка. Невероятное зрелище. И кажется, момент настал. — Габриэль, я… — Подожди. Он вытягивает руку, бережно проводит пальцем по девичьей скуле. А Эмили едва устояла на ногах. Сердце стучало так, что грудь была готова разорваться от столь сильных ударов. Руки разом похолодели, ведь вся кровь отлила к щекам. Эмили прикрыла веки, чувствуя осторожное прикосновение — и внутри неё всё сжалось от таких знакомых, но всё ещё непривычных ощущений нежности. — Ресница. Загадывай желание. Он улыбается. Она подняла взгляд чуть выше — и обомлела. Она ещё ни у кого не видела таких глаз — голубые, похожие на нерастаявшие льдинки, но с такой теплотой смотрящие на неё. Эмили сдула ресницу с его пальца, ничего не загадывая. Да и зачем? У неё было только одно желание. Но сбыться ему не суждено. — Что ты загадала? — Если скажу — оно не сбудется. Он негромко смеётся. А она опускает взгляд ниже, на его губы. И незаметно для себя представила, как обхватила бы его лицо руками, поглаживая большими пальцами скулы. А затем, взглянув в его глаза, приблизилась и приникла к его губам. Сначала робко и неуверенно, а затем напористее сминая их своими… Внизу живота снова разлилось знакомое тепло. Эмили потянулась было к юноше, но тут же себя одёрнула — так нельзя! Они же лучшие друзья. И из-за этого опрометчивого поступка она серьёзно рискует потерять его. Она отвернулась, чувствуя, как все положительные мысли со скоростью света меняются на противоположные. Эмили потерянно опустила взгляд. Сердце болезненно сжалось, будто его проткнули острием ножа, и она закусила губу, едва сдерживая слёзы разочарования. Ей было больно. — Ты в порядке? Нет. Не в порядке. Эмили смотрит на наручные часики и грустно улыбается, и Габриэль всё понимает без слов. Он провожает её до дома. Их диалог беззвучен — только горят глаза. — Спасибо, что проводил. — Всегда пожалуйста — всегда приятно прогуляться в хорошей и, главное, общительной компании, — с ухмылкой ответил Габриэль, но Эмили и не думала обижаться — дружеские подколки с его стороны никогда её не задевали. Напротив веселили. — Постарайся завтра не опаздывать и, главное, будь очень осторожна. — А ты постарайся добраться до дома без приключений на свою голову, а после хорошо выспаться. Завтра у тебя непростой день, — улыбкой произнесла Эмили, уже придерживая тяжелую дверь. Прежде чем скрыться в полутьме подъезда, девушка помахала ручкой на прощание. — Доброй ночи, Габриэль! И была такова. Уходить юноша не торопился. Он ждал, когда зажжется свет в знакомом окне на втором этаже, колыхнется занавеска, и промелькнет стройный силуэт девушки. Это было их своеобразным способом прощаться — а также служило верным знаком, что до квартиры его подруга добралась без приключений. Эмили же удалось избежать расспросов младшей сестры и спрятаться в своей комнате. Она выглянула в окно и помахала молодому человеку рукой — и лишь после того, как он скрылся за ближайшим поворотом, задернула шторы. Опустилась на кровать и окинула помещение потерянным взглядом. Спальня выглядела как и прежде. Ничего не изменилось — но при этом всё стало другим, потому что перевернулся мир у Эмили внутри. Утро четверга началось в суете — она проспала. Регистрация уже началась, а потому Эмили, едва приведя себя в порядок, выскочила из дома. Лишь бы успеть. Эмили не хотела представлять, насколько другим могло быть это утро, если бы только она вчера решилась открыться. Лучше ведь точно знать ответ, чем мучиться от неизвестности, так ведь? Полной откровенности не получалось даже с Амели. Да, девушка и сама понимала, что ей сейчас необходимо дружеское плечо, но не могла себя заставить говорить о своих чувствах. Это раньше она была готова излить душу любому, кто пожелает слушать, а сейчас… Сейчас ей казалось, что какая-то маленькая дверца наглухо захлопнулась в её душе, и она больше не могла быть по-настоящему откровенной ни с кем. Эмили чувствовала, что ей хочется одного: запихнуть свои чувства и сожаления глубоко внутрь, спрятать там и просто забыть обо всём. В аэропорт она прибыла незадолго до начала рейса. Эмили ворвалась в зал ожидания, уже особо ни на что и не надеясь, но продолжая искать взглядом того, для кого билось её сердце. И она его нашла. Заметив её, Габриэль поднялся на ноги. Махнул рукой в знак приветствия и обворожительно улыбнулся. Как же она любила эту улыбку… Хочу, чтобы ты остался здесь. Со мной, мой дорогой человек. — Я было подумал, что ты не придёшь. Я хочу, чтобы ты остался здесь… Ты разве не знаешь, Что без тебя становится холоднее И я уже очень по тебе скучаю И мне грустно… — Прости. Мне очень жаль. Я… Он сделал шаг вперёд и заключил девушку в объятия. — Я буду скучать. Эмили отвечала на объятия, практически задыхаясь от болезненной нежности, чувствуя осторожные поглаживания по плечам, спине, волосам. У них было всего лишь несколько жалких минут, после чего ей придётся отпустить его. Молчание затягивалось, и ей надо было что-то сказать. Но что она могла сказать ему? Множество важных и невысказанных слов: «Я люблю тебя», «Возвращайся скорее», «Мне будет очень тебя не хватать» толкались в голове, вытесняли друг друга, лишая важности. И Эмили просто нежно обхватила ладонями лицо юноши и впечаталась в его губы нежным поцелуем, в котором было всё, и даже большее, намного большее, чем она смогла бы выразить словами.

***

Она слегка покачнулась, думая, что сейчас упадёт, однако удержалась на ногах, к собственному удивлению. Эмили всё-таки присела на одну из лавочек, закрыла лицо руками. Мадемуазель Грэм де Ванили, погруженная в свои мысли, даже и не заметила, как добралась до излюбленного места. Она его поцеловала. А он не сделал ничего — точнее, не успел ничего сказать, и уж тем более сделать, потому что времени оставалось всё меньше и меньше. Это и к лучшему. Эмили помнила выражение его глаз в ту минуту, когда оторвалась от его губ. Выражение, очень похоже на ужас и даже брезгливость. Она тихо всхлипнула, понимая, что за несколько мгновений разрушила все отношения с Габриэлем, которые осторожно выстраивала последний год. Что ему сказать при следующей встрече? Как заставить забыть этот сумасшедший поступок, перечеркнувший всё? На что она только надеялась? Что Габриэль тут же примет её чувства и радостно обнимет? Этого не могло быть. Он не любит её. Они просто друзья. А сейчас, поддавшись своей слабости, она вызвала у него недоумение, отвращение. Все эти чувства так ясно читались в его глазах, когда он смотрел на неё… Из зажмуренных глаз продолжали катиться слёзы, а дрожащие пальцы медленно коснулись приоткрывшихся губ. Ей не на кого было злиться, кроме как на себя саму.

***

Время шло, неделя за неделей, и Эмили всё острее не хватало Габриэля. Просто общения с ним, обычного разговора, болтовни ни о чём. Лишь бы только он был рядом… Она всё ещё убеждала себя в том, что поступила правильно, раскрыв тогда собственные чувства. Вот только внутренний голос издевательски вопрошал — а не совершила ли она в то утро ужасную ошибку? Я скучаю по твоему смеху, Я скучаю по твоей улыбке, Я скучаю по всему, Что с тобой связано. Каждая секунда как минута, Каждая минута как день, Когда ты далеко… Прошёл уже месяц, и Эмили было смирилась со своей участью отверженной, как вдруг её мир перевернуло простое письмо. Она обнаружила его совершенно случайно, когда проверяла почтовый ящик. Одного только взгляда на конверт хватило, чтобы сердце забилась чаще — ведь не узнать этот аккуратный, хоть и немного размашистый почерк она не могла. Габриэль написал ей. Его письмо было кратким — в первую очередь он интересовался, как проходит её лето, в двух словах описал, как он сам проводит каникулы. Эмили уединилась в своей комнате, снова и снова перечитывая письмо и чувствуя, как все плохие мысли постепенно сходят на нет. Он не злился на неё за тот поступок! К слову о поступках… Девушке, разумеется, хотелось знать, что думает сам Габриэль об этой истории, но всё же она была рада получить хоть какую-то весточку от него. А ещё грели сердце и душу последние строчки письма: «Я очень скучаю по тебе, моя маленькая птичка. Твой Габриэль». А ещё Габриэль просит писать ему — значит, всё-таки скучает, думает о ней и тоже с нетерпением ждёт встречи. Как замечательно! Эмили расцеловала письмо. Потом спрятала его в шкатулку, а шкатулку закрыла в ящике письменного стола. Девушке совсем не хотелось, чтобы кто-то другой добрался до столь драгоценной вещи. Жизнь в Париже текла своим чередом — всех это устраивало, но не Эмили. Ей, наоборот, казалось, что время идёт слишком медленно, а день, когда вернется Габриэль, никогда не наступит. Единственной отдушиной были его письма.

***

Эмили, переминаясь с ноги на ногу, ждала. Ещё несколько минут — и они наконец встретятся. Три месяца разлуки остались позади. Впереди — долгожданная встреча и непростой разговор. — Эмили? Она обернулась — тут же оказалась в его крепких объятиях. Габриэль закружил девушку над полом. А через несколько секунд, остановившись, вновь порывисто и крепко прижал её к себе. — Я очень по тебе соскучился. Эмили рассмеялась, обнимая любимого. И почти сразу же сникла, отстранившись. — Габриэль… прости меня. Я… мне стоило раньше сказать тебе, что я чувствую. И уж тем более не таким образом. Она продолжала извиняться, то и дело отводя взгляд в сторону, и Габриэль невольно ею залюбовался — у девушки были густые ресницы, как у куклы, неестественно длинные, но от этого её зелёные глаза казались ещё более яркими и завораживающими. Нос её маленький и слегка вздёрнутый, что говорило о её упрямстве и о в какой-то степени взбалмошности. Губы слегка обветренные. Сглотнув, Габриэль сразу же перевел взгляд выше и, вытянув руку, бережно заправил золотистый локон за ушко, после чего смущённо улыбнулся. Сердце бешено стучало в груди, а смущенный взгляд из-под ресниц заставлял трепетать его тело. Ничего говорить не хотелось, но Габриэль всё же нашёл в себе силы. — Тебе определённо не стоит извиняться, птичка моя. На секунду Эмили забыла, как дышать — в его взгляде мелькнула нехарактерная для него, всегда такого серьёзного, нежность. А когда он запечатлел на её губах чувственный поцелуй — мир вокруг будто бы исчез, оставляя их наедине. — Ведь я тоже люблю тебя, Эмили.