Отрекаются... Любя...

- Значит, вы утверждаете, что вашу дочь украли? – Следователь, мужчина средних лет, представившийся одной фамилией Зальцман, задумчиво жевал кусок булочки и запивал его свежим кофе.       Молодая женщина, сидящая перед ним, была сумасшедшей, в этом нет ни малейшего сомнения. Сколько таких он перевидал за годы работы! Но она не принадлежала к тому типу безобидных психов, которых излучают через розетки и над которыми они с коллегами привыкли беззлобно подшучивать во время редких минут отдыха. Нет, все гораздо хуже. Она из тех бедолаг, которых собственное безумие сжигает дотла. Нередко в этом костре сгорают и родные с близкими. – Да, именно это я утверждаю и хочу дать показания, – кивнула Елена и требовательно протянула руку, очевидно ожидая, что он вложит в нее лист бумаги и ручку. – Какие основания у вас так считать? – Дожевав, Зальцман с сожалением отставил в сторону стакан со свежим кофе. Недавно желудок взбунтовался против постоянной растворимой вермишели и супа из пакетиков и отказался их переваривать. К сожалению, жена Зальцмана взбунтовалась десятью годами ранее, и теперь домашняя еда ему не светила. Сам он готовить так и не научился, поэтому приходилось идти вот на такие вот компромиссы. – Масса оснований! Во-первых, моя беременность протекала без осложнений, это можно проследить по моей медицинской карте, во-вторых, все что написано в заключении о смерти ребенка полнейшая чушь! Я проходила все УЗИ, сдавала анализы, никаких патологий не выявили.       Зальцман кивнул, сплел пальцы перед носом и, немного помолчав, уточнил: – Вы видели заключение судмедэксперта? – Нет и не собираюсь, в отличие от него я сама проживала эту беременность, – жестко отрезала Елена. – А, м-м-м, – невнятно промямлил Зальцман, кладя подбородок на сплетенные пальцы и глядя куда-то в окно. Тошнило, надо бы врачу показаться, только когда? Едва соберешься, а тут на тебе, очередные охотники за приведениями. Хотя женщину было жаль, не дай бог кому-то пережить такое. Неудивительно, что у нее в голове произошла спасительная подмена. – Вы что, считаете меня сумасшедшей? – возмутилась Елена, словно проследив за ходом его мыслей. – Нет, что вы, – вяло запротестовал Зальцман, но прозвучало это настолько фальшиво, что Елена даже рассмеялась. Наклонившись к столу, она оказалась так близко к лицу Зальцмана, что тот невольно отпрянул назад – вид у женщины был совершенно безумный. – Вы обязаны взять у меня показания, не так ли? Вы же открыли дело по просьбе моего мужа, теперь вы обязаны всех опросить!       Елена отпрянула назад и, скрестив руки на груди, принялась сверлить взглядом Зальцмана, уже внутренне ощущая, что ей не повезло. Не повезло в том, что это произошло, не повезло, что следователь устал от работы, дел, пострадавших, бандитов и от жизни в целом.       Наверное, в другой жизни Елена бы покорно сдалась. Если бы речь шла об обиде, ограблении, даже о нанесении физического ущерба ей самой – забыла бы, утерлась, перешагнула и продолжила бы жить дальше. Но речь шла о ее ребенке, поэтому она не могла позволить себе опустить руки. У малышки никого нет, кроме матери, и она обязана ее спасти. Ведь с ней может произойти что угодно. Ее могут продать за границу, и это далеко не самый худший вариант. Елена раньше читала леденящие душу и сердце истории, как дети исчезают, матерям говорят, что ребенок родился мертвым, а бедные крохи отправляются на органы, в рабство, к незаконным усыновителям или к извращенцам.       Елена почувствовала, как земля уплывает из-под ног. Изо всех сил вцепилась в стул, чтобы не упасть. – Вы себя хорошо чувствуете, мисс Гилберт? – вздохнув, поинтересовался Зальцман и извлек откуда-то из недр стола помятый лист бумаги и видавшую виды ручку. Протянул Елене. – Пишите заявление.       Пока Елена писала, Зальцман смотрел в окно, а она с легкостью считывала его мысли – избавится от сумасшедшей и засунет ее показания куда подальше. Потом отпишется, что сведения были приняты, по делу была произведена проверка, но ничего не нашли.       Но все же она написала и отдала. Он бросил беглый взгляд на написанное и покачал головой: – Да нет же, это не свидетельские показания, нужно писать заявление, чтобы дело открыть. – Как это открыть? – удивилась Елена. – Мой муж уже был у вас, и вы открыли дело. – Никого у меня не было, мисс Гилберт, – усмехнулся Зальцман. – Ладно, идите, я сам исправлю. – Не глядя на нее, он положил заявление на пухлую кучу документов и кивнул. – Я свяжусь, если что-нибудь будет.       Елена кивнула, с трудом удерживая горькую усмешку. Нещадно кружилась голова, желудок сводила судорога, а во рту пересохло. Может, ей действительно рано совершать такие геройства?       Не прощаясь, она вышла из кабинета. С трудом добрела до машины, дрожащими руками отыскала ключи (для этого ей, педантке и аккуратистке, пришлось вывалить все из сумки на капот, потому что в привычном месте ключей не оказалось), открыла дверь и рухнула на сиденье без сил. До дома она не доедет, это очевидно. Убьется по дороге. И хотя с того момента, как сознание к ней вернулось, она время от времени думала, что смерть была бы лучшим выходом, Елена заставила себя откинуть подобные мысли. Она нужна своей дочери. Точка.       Про предательство и ложь мужа она старалась не думать, иначе не хватит никаких душевных сил. Елена достала телефон и набрала номер единственного человека, на которого могла положиться. – Кэролайн, ты можешь меня забрать?       Спустя полчаса они сидели в небольшом кафе, затерявшемся на крошечной улочке в старом центре. Кэролайн насильно впихнула в Елену латте и кусок морковного торта и теперь смотрела на лучшую подругу с выражением, в котором смешались и гнев, и жалость, и страх, и сочувствие. – Ты понимаешь, он мне соврал! – в пятый раз повторила Елена. – Сказал, что был в полиции и открыл дело, а сам даже там не показывался. – Елена, Стефан действительно собирался в полицию, я это точно знаю. Но затем он увидел заключение эксперта… Для открытия дела оснований нет, – настолько мягко, насколько жгучая Кэролайн умела, возразила она подруге. – Как это нет? – Елена… – снова начала Кэролайн, но девушка не дала ей договорить, перебив: – Ты думаешь, что я сошла с ума? Что это все – игры моего разума? – Нет, – ответила Кэролайн вполне правдиво, – нет, я так не думаю. Но я уверена, что сейчас у тебя стресс, который грозит перейти в депрессию, и тебе нужна помощь специалистов, а не игра в частного детектива. - Я не сдамся…       Как оказалось, это было не единственным предательством Стефана. Добравшись ближе к вечеру домой, Елена отбросила мокрый плащ и направилась на кухню. Как назло, еще и погода испортилась. Мелкий холодный дождь словно соответствовал ее настроению. Природа была солидарна с ее душевным состоянием. Негромко хлопнула входная дверь. Стефан сегодня на удивление рано. Девушка уже и забыла, когда он приходил вот так, а не далеко за полночь. Услышав голоса в гостиной, и надеясь, что он все-таки связался с детективом, Елена замерла, увидев в комнате совершенно другого человека. Ее лучшая подруга, Ребекка, на руках которой был небольшой комочек в розовом одеяльце. - Вы нашли ее? – счастливо выдохнула Елена, направляясь в их сторону. - Елена, нам нужно серьезно поговорить, - послышался словно из далека голос Стефана. Елена его практически не слышала. Ее внимание привлекал малыш на руках Ребекки. - Добрый день, Елена. Познакомься, это Кэтти, моя дочь. Моя и Стефана.       На Елену словно вылили ушат ледяной воды. Только сейчас до нее стало доходить, что кошмар не завершился, он только начинается. - Это ты украла нашего ребенка? – прошипела Елена. - Елена, возьми себя в руки, - пикировала Ребекка. – Пока ты находилась в депрессии и полностью меня игнорировала, я родила дочь. Если помнишь, я тоже была в положении. Так вот. Кэтрин дочь Стефана. Можешь посмотреть анализы. Стефан изначально настоял на анализе ДНК, вероятно, подозревая, что ты обвинишь нас в хищении твоего ребенка. Здесь так же анализ на материнство. Девяносто девять и девять. Это моя дочь. И Стефан ее отец. - Пошли вон отсюда, - с тихой яростью произнесла Елена, швыряя бумаги в Стефана. – Вон! И чтобы духу вашего здесь не было! Ненавижу!       Далее последовал развод и мучительные месяцы одиночества и отчаяния. В возбуждении дела ей отказали, за недостаточностью оснований. И единственным на тот момент правильным решением показалось покинуть этот город навсегда. И вот она снова здесь. Чтобы на этот раз довести все до конца.       Последний раз осмотрев себя в зеркале, Елена направилась к ожидавшему ее Деймону. Единственному человеку в ее жизни, который был ей дорог.