Часть 1
7 мая 2020 г. в 17:14
Вики скучающе зевает и откидывается на спинку стула; в голове пусто и скучно — на фоне что-то монотонно рассказывает Мисселина. Ее голос спокойный и тягучий как патока; она совсем немного тянет гласные и ее «а-а-ангелы» звучит почти как колыбельная.
Стрелка часов ползет неумолимо медленно; Уокер не понимает, где она так проебалась.
Она отдала колледжу искусств несколько лет; дипломный проект занял целый год — он делался с особым трепетом и любовью. Затем мантия, степень бакалавра и шумная вечеринка в каком-то клубе — Вики даже не вспомнит название: виноваты рюмки текилы или то лекарство, что так настойчиво суют в медицинском крыле?
Потом была бы тесная студия на предпоследнем этаже, чтобы окна выходили прямо на кипящие улицы, а у соседей сверху бесконечно плакал ребенок и лаяла собака; чтобы пальцы-кисти-локти в акварели и масле, а секс на столе — на кровати сушатся холсты; бесконечные выставки, душные бары, французские тосты на завтрак и мимоза на бранч.
Это — было бы — приятные мечты, которые настоящая реальность сжирает легко и без зазрений совести.
— Вики, мне бы хотелось, чтобы ты была более внимательна на моих занятиях, — Мисселина улыбается и слегка грозит рукой — так поучают несмышленого ребенка.
Уокер усмехается.
Ей бы хотелось умереть, но, кажется, с этим желанием она опоздала.
*
В Аду жарко.
Библиотека вызывает почти чистый восторг — полки ломятся от тысяч книг, мутное пламя горящих свеч согревает и отбрасывает причудливые тени на лица собравшихся; пахнет смертью — Вики вдыхает полной грудью — запах свежескошенной травы заполняет каждую клеточку легких; кажется, можно опьянеть.
Геральд — демон, но его природная мягкость ангельски очаровательна; кажется, он слишком вдохновился своим уроком истории, когда его неосторожно брошенные слова разжигают волну споров. Демоны или ангелы — между ними сейчас нет различий — они цепляются к словам друг друга как дикие, с пеной у рта доказывают свои постулаты; те, что им навязали с рождения.
Уокер смеется.
Они — свора маленьких детей, что кичатся своей добротой, своим злом — все возводят в абсолют.
Вики уходит вглубь библиотеки, теряясь среди книжных полок, покрытых тысячелетней пылью; руки тянутся к какому-то трактату по искусству, когда со стороны слышится шипение — словно сотни маленьких змей одновременно обнажили пасти.
Люцифер — аспид или демон?
— Твое место там, с остальными, непризнанная, — яда в его словах хватило бы отравить все человечество.
Вики усмехается — до одури льстит, что он все это время выжигал спину своим взглядом, ждал, пока она подойдет достаточно близко, чтобы затем слишком манерно и как-бы не хотя оторвать взгляд от своего учебника; и окатить прелестной волной презрения.
— Люцифер, — она подходит ближе, облокачиваясь бедром о край стола; сидя, ему приходится поднимать голову вверх, чтобы смотреть прямо в глаза — это раздражает, — если хочешь со мной поболтать, необязательно так высокопарно язвить мне.
Ладонь Вики с силой захлопывает учебник, прижимая его палец внутри.
Люцифер даже не морщится; но его алые зрачки темнеют до карминовых.
— Можешь просто сказать мне «пожалуйста».
Уокер исчезает в толпе на долю секунды раньше, чем у Люцифера просыпается желание задушить ее.
*
Во снах Вики тонет.
Она стоит наверху, среди заснеженных гор, практически на самой их вершине; ветер морозный до боли в костях и отвратительно колючий — кажется, кожа покрылась тонкой чешуей инея.
Холодно отчего-то только снаружи; внутри до безобразия спокойно и горячо — сердце динамично толкает кровь по телу, и она разливается до самых кончиков пальцев.
Внизу — реки красной воды; Уокер вдыхает и мысленно исправляется — не воды, крови.
Голоса внизу зовут и нахально соблазняют — Вики делает шаг вперед, срываясь с обрыва; камнем падать вниз быстро и почти приятно — крылья складываются и облепляют тело туже водолазки, глаза слезятся и сразу же высыхают, по венам пузырится адреналиновый восторг.
Еще мгновение — и вязкая кровь обволакивает целиком; она попадает в глаза, нос, уши и жжет-жжет-жжет. Страх пожирает изнутри — Вики хочет закричать, но захлебывается и еще глубже уходит на дно.
Кровь топкая и тяжелая; кислород заканчивается и Уокер чувствует, как умирает.
Проснувшись, идти в ванную совсем не хочется.
*
Место в заброшенном поезде оказывается человеческим оазисом среди всей напыщенности Небес.
У Вики входит в привычку просиживать там остатки ночей, когда, проснувшись от очередного кошмара, лучшим решением оказывается напиться; ей двадцать пять — по земным меркам — возраст уже позволяет менять бокалы один за одним и смотреть как окружающий тебя мир разваливается на части. Глифт пьянит слишком быстро; Уокер любит цедить алкоголь медленно, наслаждаться вкусом и постепенно хмелеть, вытесняя прошлое из разума — с ним так не получается. Она выпивает один-два-три бокала и становится чересчур хорошо; эйфория совсем отождествляет реальность — это расстраивает — Вики не планирует становиться зависимой.
В первый раз Вики окатывает волна громких сплетен и шепотов; ей нечего стесняться — она огрызается и язвит в ответ, мило улыбаясь, когда получает очередную порцию недовольства.
В следующие разы ей совсем не придают значения; кто-то здоровается и присаживается рядом — ангелы высокомерны, демоны меркантильны — но одиночество тоже не самый лучший собеседник; приходится брать то, что дают.
Вики не спит уже третьи сутки; не то, чтобы теперь смертельно был необходим сон, но начинающийся психоз начинает раздражать.
В ее руках порошок забвения — руки мелко дрожат — он сыплется между пальцев, и Вики остервенело выбрасывает его прочь; в висках набатом стучит, а внутри надрывным плачем звучит эхо сотни голосов — везде мерещится кровь.
Бокал искрится мерцающим глифтом, Уокер моргает — вот внутри кипит багровое марево, оставляя липкие пятна на стенках фужера.
— Еще один — и ты отключишься прямо за этим столом, — Люцифер залпом осушает бокал, присаживаясь совсем рядом; Вики недовольно шипит, когда его крылья задевают ее и несколько перьев опадают вниз.
У Люцифера взгляд загнанного хищника и спутавшиеся волосы; рубашка помята, рукава небрежно закатаны до локтей. Он выглядит нервным и слегка разбитым — его хваленое самообладание летит к черту.
Вики никогда не была прототипом добродетели; она не ходила в церковь, и не жертвовала денег в благотворительные фонды — могла скинуть мелочь нищему возле аптеки, когда ходила за презервативами; пусть ее несостоявшиеся дети направят путь этого бедного человека, аминь.
Она точно не хотела помочь каждому утопающему — в конце концов это их рук дело — но смотреть на Люцифера отчего-то больно.
— Приятно, что ты волнуешься за непризнанную, — Уокер давит эту неожиданную жалость еще внутри, не давая ей материализоваться словесно; он точно не заслуживает ее сострадания.
Усмешка, что вырывается из его рта, сухая и предупредительная; линия плеч слегка напрягается, скулы подрагивают — так гадюка собирается броситься на зазевавшуюся жертву. Люцифер в предвкушении поворачивается и сталкивается с ее взглядом.
Это похоже на гипноз.
Вики смотрит прямо в его глаза и не видит их — лишь белесые горы и острые хребты, по краям радужки беснуются багровые волны; они катятся слезами по щекам Люцифера и разливаются вокруг по самые локти. Мрак застилает все вокруг — лишь на несколько секунд — во рту чувствуется металлический привкус.
Люцифер у-ми-ра-ет, но Вики кажется, что это снова она.
— Ты что, не умеешь плавать, непризнанная? —голос тихий, лишь с малой толикой привычной издевки. Люцифер закрывает глаза и разрывает связь; у него внутри разворачивается целая война — вернуть контроль первостепенная задача — руки начинают лихорадочно трястись.
Его аура темнеет и почти искрится; воздух вокруг электризованный и напряженный — его можно кроить ножом. Энергия Люцифера— доминанта; она обволакивает все пространство и затягивается удушающей петлей на шее.
Люцифер сжимает руки в кулак, с четкой целью разнести все вокруг в щепки.
Вики ловит его ладони в свои, складывая их вместе; ее прошивает энергетической волной насквозь — мертвое сердце пропускает несколько ударов.
Он смотрит удивленно; его аура успокаивается — словно дикая шипящая кошка сворачивается в клубок — Люцифер выдыхает с шумным облегчением. Его поза молящегося кажется до абсурда смешной; он переплетает их пальцы вместе и почти благоговейно оставляет поцелуй-ожог на ее запястье.
Следующей ночью они встречаются во сне — среди холодных гор и кипящих рек.
*
Вики смотрит на отца, чувствуя тянущую боль в груди.
Он читает книгу возле распахнутого окна и солнце освещает его лицо — оно постарело и осунулось; он выглядит заблудшим во тьме с жалкой потухшей свечей в руке — безнадежен и болен.
Цветы возле дома завяли, как и он сам.
В кармане Уокер заново украденный порошок забвения — в пакетике лишь несколько грамм — но он тянет вниз так, будто весит тонну; или это чувство вины, что переполняет изнутри?
Уокер остается немного — нужно лишь выждать, пока отец отвлечется, а затем растворить лекарство в кружке с чаем, что стоит на самом подоконнике — так нужно — главное, не прекращать себе твердить это.
Из мыслей выдергивает стук в дверь; на пороге ее родного дома стоит Люцифер.
Он нахально скалится и злобно шепчет «быстрее» — его кулак еще сильнее стучит по двери. Сияющий розовый порошок растворяется на дне кружки вместе с тяжелым сожалением.
Так нужно.
Вики уходит прочь от дома, оставляя часть своей души гнить в завядшем цветнике.
*
Кошмары становятся чаще, а Люцифера в них становится недостаточно.
Вики просыпается и не может надышаться еще несколько минут; кожа покрывается холодной испариной, а горло беспокойно дерет кашель — на ладони остается сгусток липкой крови. За закрытыми веками танцуют тени — красные и голубые — такие яркие, что кажется вот-вот сожгут сетчатку.
Уокер слегка штормит, но она успевает схватиться за оконную раму, распахивая окно; ночной ветер несет за собой сладкий голос — маль-бон-те — шепчет он и резонирует в голове, приторным медом стекая вниз по всему телу. Зарождающаяся паника грозит вылиться в абсолютную истерию.
Вики честно и откровенно не понимает, какого хера ей досталось все это — эти гребанные кошмары, правдивые легенды о Мальбонте и пушистые крылья; грудь сдавливает абсурдным смехом. В этом чудесном ненавистном мире, крылья нервируют больше всего; случайно придавленные перья — слишком чувствительные — пронизывают все тело отрезвляющей болью; а их тихий шелест по полу заставляет медленно сходить с ума.
Лунный свет падает на расправленные крылья, оставляя молочные блики — красный пух переливается сотней оттенков — раздражительно красиво.
Вики замирает, когда чувствует знакомую энергию, что медленно приближается; кутается в простыню, стоя посреди комнаты, когда его громкая аура оказывается совсем близко; он стучит в дверь.
Люцифер не ждет ответа — распахивает дверь сразу же — предостерегающе улыбается и заходит внутрь.
— Знаешь, Уокер, — он двигается аккуратно и бесшумно — так хищник боится спугнуть жертву, — за помощь обычно благодарят — непризнанных должны воспитывать именно так.
Вики игнорирует очевидную угрозу, задирает голову вверх — глаза в глаза — голос твердый, но горечь усталости неприятно оседает на языке.
— Что ты хочешь, Люцифер, — Уокер толкает его ладонями в грудь — ее накрывает пробудившаяся волна эмоциональности, — мое смирение, мое сердце, мою никчемную жизнь?
Люцифер шипит; линии его ауры окрашиваются в цвет жженой сиены — сочное возбуждение заполняет все его естество. Его ладони с силой смыкаются на острых плечах Вики — еще чуть-чуть и он раздробит все кости.
— Я хочу, — голос низкий, практический утробный — Люцифер облизывается, — хочу вытрахать из тебя всю твою слабость и жалость, чтобы похоть была единственным, что застилает твой разум.
Его ладони скользят выше, слегка сдавливают шею, останавливаются на подбородке; его лицо совсем близко — Вики снова чувствует дыхание смерти.
— Хочу вытрахать все твои кошмары, потому что каждый раз, когда тонешь ты — тону я, — Люцифер оставляет легкий поцелуй на кончике носа, словно его слова и действия разнятся от него самого, — а я ненавижу плавать.
Он целует жадно и мокро — руки скользят вниз по талии — требовательно сжимают бедра; Вики стонет в его раскрытые губы. Они целуются и кусаются; Люцифер прокусывает ее нижнюю губу, слизывая выступившую кровь — его дыхание шумное и прерывистое.
Вики путается в пряжке ремня, почти с ненавистью стягивает его брюки; бросает мимолетный взгляд вниз — его член твердый и демонически красивый — сравнение смешком вырывается изо рта. Люцифер недовольно кусает за плечо, проводя мокрую дорожку языком до самого уха — почти тает — когда ладони Уокер с силой сжимают его, двигаясь вверх-вниз.
Они цепляются друг за друга, сбивчиво двигаясь по комнате, когда щека Вики почти больно встречается с холодом мраморной стены; Люцифер шепчет еле слышные извинение, оставляя поцелуи на каждом позвонке ее выгнутой спины. Ночная рубашка трещит по швам— горячие пальцы касаются клитора, влажно и почти нежно входят внутрь; Люцифер практически мурчит, когда облизывает их.
Вики недовольно стонет; холодная стена касается твердых сосков, вынуждая сильнее прижаться бедрами к его паху.
— Я не буду тебя умолять, Люцифер.
Вибрации его бархатного смеха звучат возле самого уха.
— Тебе не придется, непризнанная.
Он входит резко и полностью — за закрытыми глазами рассыпаются искры; двигается быстро и исступленно — похоть слепо застилает разум. Его ладонь сжимает волосы, вынуждая выгнуть шею — шипение Вики переходит в стон — другая снова находит ее клитор.
Люцифер стонет от удовольствия, ускоряя движения — ритм порывистый и слегка отчаянный — он изливается внутрь через несколько мгновений, оставляя пурпуровый укус на ее плече.
Вики вскрикивает от боли и удовольствия — оргазм электричеством прошивает ее насквозь — и обмякает в его руках.
Люцифер держит крепко — почти сжимает тисками — бабочкой целуя запястье.
*
Снег в горах тает, когда они вновь просыпаются посреди кошмара; реки крови меланхолично расползаются по земле, как туман, исчезая.
Красно-голубые тени беснуются; воздух теплый — удушливые сладость и пряность забиваются в нос.
Мальбонте перед ними улыбается — Вики видит свое отражение.