Трудный выбор

Мамори расправила складки на шуршащем пакетике и смахнула со лба сахарную пудру. Последние три часа она провела на кухне, приготавливая праздничный шоколад, и теперь разглядывала результаты своих трудов. В первом пакете были шоколадки в форме вытянутых мячей и шлемов. Треть из них была с корицей и имбирём, треть с красным перцем и грецким орехом, остальные из стопроцентного горького шоколада. Хирума должен был оценить, как старательно Мамори подошла к созданию вкусов, что могли бы прийтись ему по душе. Во втором подарочном пакете лежали сладости попроще — кусочки фруктов в шоколаде, конфеты с воздушным рисом и обычный молочный шоколад. Самое то для бесхитростного Сены. Мамори ещё раз критично оглядела угощения и сложила руки на груди, подперев кулаком щёку. На самом деле только один из подарков должен был в этот день найти своего адресата, а судьба другого вела в мусорку. Правда, кто из пакетов куда отправится, не знала ещё и сама Анезаки. Как ни печально признавать, но Мамори — умная, сильная девушка, твёрдо знающая, чего она хочет от этой жизни — никак не могла сделать выбор. Взрывной Хирума, от которого веет опасностью и приключениями, или домашний Сена, излучающий тепло и уют? И почему в Японии не практикуется многомужество? Мамори вздохнула, сняла фартук и подхватила оба подарка. Она твёрдо решила, что в этот Валентинов День — последний праздник влюблённых сердец в старшей школе — она должна, наконец, определиться, кто же станет её спутником. В конце концов, пусть сердце и разум сами за неё всё решат и притянут к нужному человеку. Ну, ёкнет там где-нибудь, или мысль придёт «это точно он». Весь день Мамори так и не удалось увидеть ни Сену, ни Хируму. Шоколадки мёртвым грузом лежали в сумке и уже начали подтаивать. Она даже пыталась звонить обоим, но телефоны их почему-то не отвечали. После уроков Мамори решила наведаться в клубную комнату. В конце концов, она, как менеджер, должна хоть раз в день там появляться. Кроме того, там должен быть хоть кто-то, кто видел Сену или Хируму, а то и они сами. Здесь всегда было мало народу поблизости, школьники старались не попадаться лишний раз Дэймоновскому демону на глаза. Поэтому, ничего удивительного, что в клубных помещениях было так тихо вне тренировок. Мамори ещё издалека услышала странные всхлипы и сдавленные охи. Не составляло никакого труда понять, что издавал эти звуки Сена. «Его кто-то избил, и теперь он плачет», — подсказало материнское сердце. — Потише, креветка. Хочешь, чтобы вся школа сбежалась? — вкрадчиво поинтересовался тихий голос Хирумы. «Так вот кто избил Сену! Подлец!» — мысленно возмутилась Мамори и решительно распахнула дверь комнаты. Она была готова увидеть избитого Сену, связанного, замученного, возможно, даже в крови, но реальность оказалась намного, намного более жестокой. Кобаякава определённо чувствовал себя хорошо. Он лежал на столе, головой к двери, задрав тонкие мускулистые ноги и прижимая руки к лицу. Над Сеной навис Хирума, на котором из одежды были только неизменные серёжки. Он размазывал по груди и животу Айшилда шоколад, который тут же и слизывал, прикусывая кожу. Что происходило в том месте, где соединялись их тела, рассмотреть было невозможно, но ритмичные движения и полные страсти стоны Сены были куда красноречивее слов. Хирума вскинул голову, пристально посмотрел Мамори в глаза, хищно улыбнулся и одними губами произнёс: «Он мой». Ей не оставалось ничего иного, кроме как покинуть это негостеприимное любовное гнёздышко. Как ни странно, такому повороту событий Мамори была рада. Не только потому, что отпала необходимость нелёгкого выбора. Скорее, сложно было не признать, что Сена и Хирума почти идеально подходят друг другу. Они гармонично смотрелись вместе, особенно в минуты близости. — Да уж, Хирума точно знает, кого он хочет. И как его получить, — подавленно пробормотала Мамори, крутя в руках оба пакета с подарочными шоколадками. Теперь дарить их было некому, но выбрасывать сразу оба было очень жалко — всё-таки, весь вечер стралась. — Анкдзаки-сан? — робко позвал знакомый голос. Юкимитсу всего за год перерос её и почти догнал Мусаши. Да и вообще преобразился невероятно, эволюционировав из забитого ботаника в уверенного в себе парня. Он несмело улыбался и отводил глаза, смущаясь пристального взгляда Мамори. — У вас что-то случилось? — спросил Юкимитсу, теребя в руках край пиджака. — У вас такое лицо было задумчивое. «Внимательный. Заботливый. Наблюдательный. Высокий. Скромный. Умный. Целеустремлённый. Серьёзный. И милый», — мысленно перечисляла Мамори, разглядывая его покрасневшие щёки. — Я думала о том, какой шоколад ты больше любишь, — ответила она, широко улыбаясь. — Молочный или тёмный? Так и не решила, поэтому сделала и тот, и другой. Длинные пальцы Юкимитсу с шершавыми мозолями аккуратно накрыли её ладони, сжимая, как самое дорогое сокровище. — Уже в третий раз мне так крупно везёт, Мамори-сан, даже немного страшно, — взволнованно затараторил он. — Сначала меня приняли в команду, потом я помог во время матча, а теперь вот вы. Я уже так давно вас люблю, Мамори-сан. Я так счастлив, что вы тоже меня заметили. Девушка недоумённо смотрела на него, часто хлопая ресницами. Такой страсти от тихого Юкимитсу она не ожидала. Правда, все его признания померкли перед последним, что он выпалил, крепко зажмурившись: — Будьте моей женой! Мамори не удержалась и прыснула. — Извини, извини, — сквозь смех выговорила она, помахав рукой. — Ты так неожиданно признался, что я немного сбита с толку. Юкимитсу преданно заглядывал в глаза, и с её стороны было бы просто верхом идиотизма упустить такого мужчину. — Давай начнём со свидания? — предложила Мамори, протягивая ему оба пакетика. Юкимитсу счастливо улыбнулся в ответ.