Про то, что скрыть нельзя.

— Может, хоть кусочек съешь, сладкая? — у Кирилла искрятся надеждой глаза, а на губах — глупая мальчишеская улыбка на одну сторону щеки, он держит в руках вилку с кусочком бисквита, который так и манил любого, кто на него посмотрит. Почти любого. — Я правда не голодна, Кирилл, — Алина слегка отдаляется от блондина и ведет головой в сторону, чтобы не чувствовать аромат заварного крема, — я сегодня итак поужинала. Парень заглядывает в глаза Олешевой, чтобы увидеть в них хоть каплю совести, потому что он знает — ничерта она не ела. Она не ела и сегодня в обед, утром, не ела вчера вечером, Незборецкий аккуратно наблюдал за поведением малышки и замечал, как ему казалось, все, что та пыталась скрыть. Кирилл каждый раз думает о том, что он девушке не папочка, и что, если у нее такие проблемы, то она должна разобраться с ними сама. Кирилл не особо-то верил в эти проблемы, но в момент, когда он видел Олешеву такой, его сердце издавало тревожный звон. — Ну хотя бы кусоче-е-ек, — блондин мило тянет гласные и наклоняет светлую макушку набок, и Алина не выдерживает, она устало выдыхает и откусывает кусочек торта с рук парня, на что тот улыбается, поглаживая девушку по голове, — ну вот, видишь, не все так сложно, малая. «Не все так сложно, малая». Алина прокручивает эту фразу у себя в голове в час ночи около раковины, пока промывает пальцы на правой руке. Пока смотрит на свое отражение в заляпанном зеркале без скрываемой неприязни. Пока плачет, прикрывая ладонью рот, чтобы не выдать себя, разбудив Кирилла. Пока курит на балконе пятую сигарету подряд и пока стряхивает дрожащими руками пепел. Сколько это уже продолжается — три месяца? Алине кажется, что время в ее квартире остановилось, ровно так же, как и ее жизнь. Существует только утренний ритуал в виде стакана воды с лимоном, овощной салат на 295 килокалорий, «5 Weeks Booty Challenge» с Хлоей Тинг и теплые поцелуи Кирилла, который старается делать вид, что ничего не происходит. Он проходит на кухню, такой сонный и смешной, и Алина смотрит на него долго-долго, пока пьет кофе, размышляя о том, что, наверное, она не заслужила такого парня, как Кирилл. Что он не должен был ввязываться во все это дерьмо под названием «Алина — ебанутая-голова-Олешева», но, думается девушке, если он все еще с ней, значит, что-то держит. — Я приготовлю нам завтрак, хорошо? — Я уже завтракала. Получилось резче, чем предполагалось. Девушка натягивает легкую улыбку, показывая, мол, ну, Кирилл, ты все понимаешь. — Да, но я все равно сделаю, вдруг ты проголодаешься. *** Они сидят в какой-то кальянной, где слишком накуренно и почти ничего не слышно, у Кирилла поплыл взгляд от алкоголя, как и у всех ребят вокруг, он обнимает одной рукой розоволосую и пятится ей в шею, целует почти невесомо. Алина чувствует себя расслабленно, радуется тому, что сейчас ей не приходиться забивать голову бесконечными мыслями о еде и спорте, она откидывает голову на кожаный диванчик, подставляю тонкую шею под поцелуи сухих губ парня. — Ребят, не хотите похавать? А то меня после той травы так захотелось. — Адиль слегка поднимается на локтях и ждет ответной реакции от друзей. — Не, Ади, мы точно пас, Алина есть не станет. Сам понимаешь. — Слова вылетают настолько быстро, что парень не успевает понять их смысл, и в это же мгновение замирает, чувствуя нарастающее напряжение где-то около него. *** Кириллу кажется, что их ссоры с Олешевой такие редкие и оттого такие тяжелые. Алина кидает вещи на пол и идет в спальню, попутно агрессивно хлопая дверью. Незборецкий знает, что злиться долго — не в ее стиле, но его напрягает этот длительный психоз. Такие вещи обычно случаются у его друзей, на улице, в парке, у ругающихся между собой соседей, но не у них. Такие вещи обычно с ними не происходят. Парень медленно заходит в комнату и смотрит на девушку, которая сидит на кровати и что-то пишет в телефон. — Давай поговорим, Алин. — Почему ты не можешь понять, что некоторые темы для меня болезненны? Почему ты просто не можешь замолчать в нужный момент? Оставь меня в покое, Кирилл. И Кирилл не понимает, за что на него выливается вся эта желчь и злость, уже не скрытая и не украшенная невинной улыбкой, а прямая и наглая, Незборецкий чувствует, как Алина хочет сейчас встать и начать на его реплики кидаться словами-плевками и словами-пулями. Поэтому он говорит: — Хорошо, Алин. Я оставлю. Сегодня посплю на диване, ты не против? — произносит это слишком саркастично, и они оба это чувствуют. Алина выдыхает, смотря в потолок. — Спи, где хочешь, мне плевать. *** Незборецкий погружается в дрем только к трем часам ночи, но это ненадолго, потому что он чувствует, как его съедает совесть за то, что было сказано. И поэтому он поднимается с неудобного дивана, от которого моментально начинает хрустеть спина, и идет в спальню к девушке. На секунду парень думает о том, что это ей стоило бы прийти и извиниться, но все обиды улетучиваются, когда блондин находит девушку сидящей около кровати с закрывающими руками лицо и сильными всхлипами. И в этот момент у Кирилла начинает щемить где-то в районе груди, он садится рядом на холодный пол и пытается убрать ее руки от лица. — Эй, котенок, ну ты чего? — Парень чувствует себя растерянно, не знает, что сказать и как вести себя в таких ситуациях, он нежно, почти невесомо, касается руками ее щек и пытается посмотреть в заплаканные глаза. Алина трусится всем телом, старается глубоко дышать, чтобы успокоиться, но это не помогает, и слезы начинают еще сильнее катиться из глаз по подбородку, попадая на ворот домашней футболки, на руки Кирилла. — Я чувствую себя ужасно, потому что вовлекла тебя во все это, и мне страшно, я не знаю, что творится у меня в голове, только не оставляй меня, хорошо? — девушка заикается через каждое слово, но блондин ее прекрасно понимает, он обнимает малышку обеими руками, прижимая к себе и целует в соленые щеки. — Я никогда тебя не оставлю, обещаю. На следующее утро Алина приготовила для них французские тосты с беконом.