Comfort crowd.

— Эй, Мэтт, выключай музыку. Уже почти полночь. Это был пятый раз за вечер, когда Джейми просил Мэттью выключить проигрыватель. Он ничего не имел против самой музыки; Джеймс и сам частенько любил послушать «Nine in the Afternoon»*. И все же, через пятнадцать минут будет полночь, и у него вовсе нет настроения, чтобы выслушивать жалобы своих соседей. Через несколько дней у Джеймса будет экзамен и ему нужно время, чтобы подготовиться, а не извиняться перед соседями, за поведение Мэттью, которые были занозой в заднице все остальное время. — Как насчет того, чтобы… — сказал Мэттью на другом конце коридора. — мы пошли на компромисс и я немного убавил громкость? Джейми знал наверняка, что будет выслушивать недовольства весь следующий день, но он не хотел сейчас ссориться со своим сожителем, поэтому уступил. — Ладно, Мэтт. Все, как скажешь, — Джейми вздохнул, когда Мэттью вернулся в свою комнату. Когда он ушел, Джейми закатил глаза и вернулся к подготовке к экзамену. Он продолжал зубрить еще некоторое время, но не мог сфокусироваться, так что он взял свою копию «Этой очень забавной истории»* с кофейного столика и погрузился в рутину жизни Крейга Гилнера. Следующие сорок пять минут Джейми просидел на своем диване, читая, как Крейг подавал заявление в старшую школу и о его влюбленности в Ниа, перед тем, как услышать стук в дверь. Он вздохнул и закатил глаза, перед тем, как отложить книгу и подойти к двери. Время было уже пол первого ночи и он не хотел разговаривать со своими чокнутыми соседями в такое время. Однако, когда Джеймс открыл дверь, никаких соседей там не было; это была Корделия, дрожащая и промокшая до нитки, в черном вязаном свитере и серых леггинсах, слезы текли по ее щеками, которые были розовыми от холода дождливой ночи. Естественно, он не знал, что делать, не так часто перед дверьми Джейми предстают плачущие девушки, особенно посреди ночи. Но Дейзи была другом, как ему, так и его сестре Люси, другом, которого он очень ценил, Джейми ни за что бы не оставил ее там, ни сделав ничего. Джеймс пригласил Дейзи внутрь и сказал, что она может присесть на диван. Так она и сделала, Джейми сел рядом. Он хотел узнать, что случилось, но до того, как он успел, Дейзи, обычно всегда сильная, рухнула на него и начала всхлипывать у него на груди. Джейми понятия не имел, что еще он может сделать, поэтому он позволил ей плакать спокойно, обняв Дейзи и прижав ее к себе. Он пытался придумать что-нибудь, что мог бы сказать ей в утешение, и чувствовал себя ужасно, когда ничего не придумал; если бы только было какое-нибудь средство, которое могло бы исцелить эмоциональные травмы, а не только физические. Через несколько минут рыдания Корделии утихли, и Джейми приподнял ее со своей груди ровно настолько, чтобы взглянуть на нее; лицо все еще было залито слезами, а глаза покраснели и опухли, но Джеймс видел, что щеки ее уже не были такими розовыми, так что, по крайней мере, холодно ей не было. — Эй, — тихо прошептал Джейми только Корделии, чтобы не беспокоить Мэттью, который спал в своей комнате, — все будет хорошо, я обещаю. — Джеймс, конечно, не мог этого обещать, поскольку понятия не имел, что произошло, но он больше не хотел ее расстраивать. — Однако, — продолжал он, — ты долго была на холоде, и я не был бы хорошим человеком, если бы не одолжил тебе сухой одежды, поэтому я пойду в свою комнату и принесу тебе что-нибудь. — Хорошо, — тихо сказала Корделия, первое, что она сказала с тех пор, как появилась у входной двери Джейми. Джейми грустно улыбнулся, когда она ответила; это было ужасно видеть ее такой, но он был рад, что она заговорила, потому что это означало, что она немного отходила, медленно, но верно. — Хорошо, я скоро вернусь, — сказал Джейми, когда он отдал одеяло Корделии, прежде чем пойти в свою спальню, чтобы найти для нее одежду. Через минуту Джейми вернулся в гостиную, неся что-то похожее на серую толстовку с капюшоном и какие-то пижамные штаны, слишком ярко-красные, чтобы принадлежать Джеймсу; они, вероятно, принадлежали Мэттью, так как он был немного ниже Джеймса, так что штаны подойдут Корделии, по крайней мере, немного. Корделия встала и встретила Джеймса, когда он проходил мимо кухонной стойки. — Вот, — тихо сказал Джейми, отдавая Корделии одежду. — Ванная комната дальше по коридору. А я пока приготовлю нам чай, если ты хочешь, конечно. Легкая улыбка появилась на лице Корделии при этом предложении, так что, по крайней мере, Джеймс сделал что-то правильно. — Я бы выпила чаю, если это возможно, — тихо сказала она, прежде чем пойти в ванную, чтобы переодеться. Затем Джейми снял чайник с плиты и наполнил его водой, прежде чем поставить обратно. Он надеялся, что вода не будет слишком долго нагреваться. Корделии явно нужно было немного поспать, Джеймс знал, насколько это необходимо, когда находишься в таком состоянии, как Корделия. Все же он надеялся, что чай и разговор помогут, что бы не вызвало у Корделии такую реакцию, это пройдет. Нельзя сказать, что кто-то не должен чувствовать все то, что чувствуют другие, но Дейзи не заслуживала такой боли. По правде говоря, Джейми считал, что Дейзи вообще не заслуживает боли; она была одним из лучших людей, которых знал Джеймс, и он ненавидел, когда она грустила. Джейми старался не думать о Дейзи слишком много, пока доставал из шкафа две кружки и готовился положить туда чайные пакетики. Джеймс повернулся, чтобы найти чай в своих шкафчиках. Все, что он нашел до сих пор, был «Earl Grey»*, который, очевидно, принадлежал Мэттью; Джейми ненавидел бергамот и был полон решимости найти чай для Дейзи. К счастью, Джейми не потребовалось много времени, чтобы найти остальной чай, и после того, как он отвел взгляд от шкафа, Джейми заметил, что Корделия вернулась в комнату и села на диван. Его толстовка была слишком велика для нее, но Джейми был счастлив знать, что она больше не была в той мокрой одежде. Кроме того, ему вроде как нравилось то, что на Дейзи один из его свитеров. Так как он знал, что пройдет несколько минут, прежде чем вода вскипит, Джейми пошел и сел рядом с Дейзи на диван. Он взял одеяло, лежавшее на одном из подлокотников, и накинул ей на плечи. — Итак, — спросил Джейми, надеясь, что это не прозвучало так, как будто он подглядывал, — что же случилось, что ты в одиночестве появилась у моей двери в такое время? Дейзи плотнее закуталась в одеяло. — Я поссорилась с мамой, — сказала она, — потому что она все время предлагала мне начать «искать себе мужа». Я уже много раз говорила ей, что не хочу этого, что хочу подождать, пока не найду того, кого люблю. И я сказала ей это, а потом она начала кричать о том, что я никогда никого не найду, если буду продолжать в том же духе, что я всегда буду одна и другие ужасные вещи. — Дейзи глубоко вздохнула. — Знаешь, — сказал Джейми, — тебе не обязательно говорить, если ты не хочешь. Пожалуйста, не думай, что ты должна. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. — Нет, это действительно немного помогает. Я могу продолжить, — она сделала еще один вдох. — Сначала все было не так уж плохо, но потом Аластер услышал, что происходит, спустился вниз и начал спорить с мамой. Он попытался защитить меня, что было очень мило с его стороны, но потом выяснилось, что у них с Чарльзом был роман. Мой отец подслушал и… ну, от этого стало только хуже, — слезы снова потекли по ее щекам. — Я пыталась все это прекратить. Я люблю своего брата и знаю, что маму это устраивает, но моего отца — нет. В конце концов Аластер ушел из дома, и я пошла за ним, потому что хотела дать ему понять, что мама и я всегда будем любить его таким, какой он есть, даже если наш отец не будет, но он накричал на меня, сказал, чтобы я перестала идти за ним, и в конце концов я потеряла его из виду. — Дейзи уже плакала, и было ясно, что ей трудно произнести эти слова. — Я знаю, что он пошел к Томасу и что Томас живет где-то здесь, но я не знаю, где именно… Дейзи не успела закончить фразу, как Джеймс снова обнял ее и прижал к себе. — Все будет хорошо, — тихо сказал он, прежде чем нежно поцеловать ее в макушку. — Я знаю, где живет Томас, и мы навестим его завтра. Но сейчас уже очень поздно, и ты можешь остаться здесь на ночь. Завтра мы найдем Аластера, и все будет хорошо. Именно тогда Джеймс услышал, как закипает вода. Он неохотно поднялся со своего места, заверив Корделию, что скоро вернется. Джейми пошел на кухню и налил им воды для чая. После того, как чай заварился, Джейми убедился, что приготовил его именно так, как любила Корделия: две ложки сахара, без молока. Закончив приготовление чая для себя и Дейзи, Джеймс принес чашки в гостиную и поставил их на кофейный столик, прежде чем сесть на диван. Затем Джеймс снова притянул к себе Дейзи, свою Дейзи, и на этот раз она положила голову ему на плечо. Он также заметил, что Мэттью никогда не выключал свою музыку, и та же самая пластинка, должно быть, все еще крутилась на проигрывателе. Джейми подождал, пока чай остынет, и услышал, как из спальни Мэтта заиграла «Northern Downpour»*. Теперь всхлипы Дейзи были тише, но все еще слышались сквозь тихую мелодию. — Я никуда не уйду, — заверил Джеймс Дейзи, когда они уселись на диван. Ее глаза быстро скользнули по его лицу, прежде чем она снова придвинулась. Он положил руку ей на голову и начал нежно гладить ее темно-красные волосы. — Никто не ворвется сюда, так что я буду сидеть здесь, на этом диване, — сказал Джейми, и он не знал, что еще он мог сделать в этот момент, — и буду гладить твои волосы. Потому что именно это я люблю делать, когда мне больно. Хорошо? Корделия слегка кивнула, прежде чем снова положить голову на грудь Джеймса. Конечно, ситуация была не идеальной, но Джейми был рад, что он мог хотя бы утешить ее. Его Дейзи. В конце концов, они оба заснули на диване вскоре после этого, а чай, стоящий на кофейном столике, остался нетронутым на следующее утро.