О любви, звёздах и еже

Эта ночь — загадочна. После дневной ужасно томной жары она отрезвляюще манит своей прохладой. Особенно приятно подставлять свою мордашку лёгкому ветру. Ночь погружает тебя в свой незабвенный мир: дарит свет далёких огней, окрашивает всё в оттенки синего и чёрного, услаждает слух монотонным пением сверчков; они не замолкнут до самого рассвета. Где-то вдали легонько подрагивают листья многолетних деревьев близлежащего леса. Поле поднимает в воздух приятное, насыщенное, изысканно-тонкое дыхание. Оно наполняет грудь воздухом, позволяя вспомнить нечто давно позабытое. А как же прекрасны звёзды! Милые, очаровательные, однако такие далёкие. Они сияют на бездонно-бархатной тьме россыпью серебристой пыли. Такие прекрасные ночи напоминали ему о той, подарившей ему столько премилых, тёплых воспоминаний — невозможно их самовольно вычеркнуть из памятных глубин. Её искренняя улыбка, звонкий смех, золотые пряди, слегка спадающие на лицо, лазурно-синие глазки — всё так родно и знакомо... любимо... недостежимо... — Мария! — это имя каждую ночь слетало с его уст, когда во сне вновь возникал её образ. Как и всегда, её облик снова ускользнул куда-то вдаль. Постоянно, поздно ночью, он просыпался, успевая подремать пару часов. Несколько минут спустя он выходил на улицу чтобы развеять тяжёлые мысли. Он не включал свет, ведь он резко бьёт в глаза. Потом ёж в некоторой задумчивости, не торопясь, натягивал обычные кросовки — иногда нужно отдыхать от сверхзвуковой обуви. Щелчок замка, шаги по каменным ступенькам, скрип калитки. Вот он уже идёт по пыльной пригородной дороге, проходя затемнённые аллеи садовых деревьев. Он сворачивает в небольшой перелесок, пробирается через заросли кустарников тропой, известной только ему. Пройдя мелькающие тени деревьев, ёж оказывается в раздольном, широком поле. Здесь ничего не мешало смотреть на бесконечное небо. Сюда редко кто-то забредал. Наверное поэтому, именно здесь он находил покой и давал своим чувствам вылиться на свободу. Шедоу набирал полную грудь прохладного воздуха и бежал вперёд. Приглушённое эхо и шуршание раздавлись от бега. Он не жалел сил. Ёж желал лишь проснуться, почувствовать хоть что-нибудь кроме убивающей тоски, которая тяготила его уже много лет. Шедоу не хочет погибнуть в обвинениях, терзаниях и боли от прошлого — он хочет жить!

***

Вот только, кажется, что и само прошлое крепко засело в его памяти, разрослось, обвило каждую часть тела, каждую клетку и душу вместе с ними. Шедоу уже и сам состоял из него, прошлого.

***

Он — результат собственных поступков, эмоций и выводов. И не столь важно, как давно это было — всё вносит свою крупицу. Но разве так всё плохо там, в том прошлом? Вот если он избавится от него, будет ли это тот самый чёрно-алый ёжик? Или мы получим чистый лист, без протёртостей, изгибов — без истории?

***

Окончательно доведя своё тело до изнеможения, он рухнул спиной на гибкую, жёсткую, влажную траву. И, как следует отдышавшись, посмотрел вверх. И снова — звёзды, небесные огни. А ведь именно Мария рассказывала ему тысячи историй о планетах, что вращаються вокруг них. Говорила о их чудаковатых населениях и традициях — это было так забавно! Как-то раз, она захотела взять одну из звёзд к себе в каюту, на что Шедоу ответил, что тогда население ближайших планет будет обречено на гибель! Как же наивен он был или, лучше сказать, добр? Его прошлое — не только Мария, но она научила его хорошему: любови, заботе, доброте и сочувствию. Мария точно не желала бы видеть своего ёжика одиноким и опечаленым. Она была бы счастлива знать, что её идеи, её свет был пронесён дальше и не угас в пыльных книгах да компьютерных базах данных. Могу обнадёжить, что этот огонёк проявится, по-своему. Шедоу будет не легко начать всё заново, однако он не одинок, если будет выберать верный путь. Ёжик украдкой посмотрел на звёзды, стряхнул подкатившую слезу и прошептал: — Мария, моя дорогая Мария! Спасибо тебе за звёзды.