Рассвет потухших грёз

Выворачивает. Выкручивает. Сгибает вдвое, заставляя лбом биться о колени. Невозможно узнать своё дыхание. Лёгкие жжет от нестерпимо горячего воздуха, который обволакивая, выдавливает из кожи холодный пот. Простынь мокрая от капель, что постоянно сбегают по слишком бледному телу. Языком невозможно пошевелить, во рту все пересохло. Кажется, язык сейчас посинеет и набухнет от невыносимой жажды, загородит проход кислороду и настанет мучительная смерть от удушья. Ветер, врываясь в открытое окно комнаты, лишь на мгновенье приносит мнимое облегченье. После становится ещё хуже. Каждая клетка тела будто бы пронзена раскаленной отравленной иголкой. Так и есть. Ноги и руки сводит судорогой. Пальцы скрючивает, они принимают неестественно безобразную форму. Ткань простыни неприятно потрескивает, сжатая непослушной рукой. Каждый, даже самый тихий звук, режет слух, что в мозгах отдается колющим спазмом. Глаза словно режут тонким лезвием, вонзая металл глубже в плоть. Всё тело – это кусок невыносимой боли, почти предсмертной агонии. Смерть кажется манящей спасительницей, что избавит, наконец, от невыносимой жизни. Старая карга утащит в свое логово и настанет покой. Нужен глоток воздуха. Свежего ночного воздуха, что сейчас дороже всего, нужнее. Можно подохнуть на кровати, задыхаясь смрадом или загнуться по дороге к окну. Каждое движение отзывается стирающей сознание болью, опустошением. Пусть ползком, стирая кожу, но цель будет достигнута. От губ почти ничего не осталось, прикусывать уже нечего. Боль стремительно въедается в плоть, чувствуя себя в этом теле полноправной хозяйкой. Перегнувшись через подоконник почти наполовину, чувствую, как от высоты кружится голова. Второй этаж, земля слишком близко. Шиноби будет очень трудно разбиться, упав с такой высоты. Но не мне. Сейчас этого будет достаточно, чтобы выбить душу из тела. Мутит. Внутренности будто просятся наружу. Блевать кровью больно и горячо. А это только моя кровь или вперемешку с её? Может Харуно так решила отомстить мне? И это вовсе не нейтрализация? И теперь её кровь была моей последней пищей и…ядом. Что ж… Изощренно. Лучше бы оставила умирать от яда. Тёмные пятна перед глазами. Вокруг и так тьма, куда уже ещё темнее? Собственные чёрные волосы кажутся бледными нитями. Пальцы стынут, сердце отзывается острой болью, из глаз медленно сочится кровь. Перестаю что-либо чувствовать. Неожиданно сильный удар сердца и снова вместо бесчувствия, поглощающая разум, боль. Этого импульса хватает, чтобы снова доползти до кровати и скрутиться в комок. Кто-то, издеваясь, не разрешает сознанию хоть ненадолго покинуть тело. Полная темнота смогла бы хоть немного облегчить участь. Закрываю глаза. Ещё хуже. Мозг снова пронзает пульсирующая боль. Кажется, наконец, засасывает в бездну. Последнее ощущение – это тёплая чакра на лбу и щеке, которая, скорее всего и вытягивает боль из почти безжизненного тела. *** Время. Оно очень многогранно и никому не дано понять его. Мы можем лишь следить за его ходом, постоянно ошибаясь. И именно поэтому мы делаем слишком много ошибок. Именно поэтому бываем там, где не должны быть, попадаем в такие ситуации, на которых и не хватило бы воображения. Надо уметь находить силы, чтобы пытаться бороться со временем или просто принять его. Идти с ним в одну сторону, ведь никому не дано плыть против течения водопада. Я просто соглашусь со временем, чтобы не сойти здесь с ума. Что я ещё способна здесь делать? Лишь только ждать. Улыбка сама собой растянулась на губах девушки, прерывая мысли, что донимают её слишком долго. Человеку, привыкшему жить в движении, просиживание жизни на одном месте казалось иногда просто невыносимой пыткой. А иногда она, понимая своё положение, раздумывая о дальнейшем, буквально застывала, блаженно прикрывая глаза. Глупые мысли вроде того, что она слишком молода, чтобы становится матерью, что растить ребёнка очень тяжело, что она не сможет его правильно воспитать, быстро исчезали из головы куноичи, стоило только погладить животик. Сакуре казалось, что он становится всё больше с каждым днём. И не только живот… До розоволосой как-то туго дошло то, что это не лифчики уменьшились, а грудь увеличилась. Тут же были снова перелистаны все книги. Только в одной она смогла найти то, что её интересовало. Вроде в теории она это знала, а когда до дела дошло, то показался этот факт очень удивительным. Тогда Сакуре, краснея и смущаясь, пришлось просить помощи у Карин. Узумаки лишь усмехнулась, а через неделю у зеленоглазой уже была верхняя часть нижнего белья на размер больше. Интересно, остальные что-нибудь заподозрили? Очень часто девушка просиживала у окна, думая о доме. Обстановка в особняке её угнетала. И каким теперь прекрасным казалось время, проведенное в Конохе. Сакура не могла не думать о том, что ждет её дальше. Что будет с ребенком? Она не намеревалась оставлять своё дитя в руках потерявшего себя…отца. Да, со временем ей удалось признать факт, что этот Саске, как бы это абсурдно не звучало, является отцом ребёнка. И зачем им вообще может понадобиться её крошка? Для своих грязных планов? Для того, чтобы потом сделать из него какого-нибудь монстра? Пока она будет рядом с ним, то не позволит этого. Да и ещё должно пройти время, чтобы она выкормила ребёнка, и он подрос. Не всегда удавалось удерживать себя в руках. Пару раз она закатывала истерики. Начинаться могло всё с какой-нибудь незначительной мелочи. Из себя куноичи выводил вид, запах крови. Частенько Сакуру тошнило от запаха реагентов из лаборатории Карин. Иногда по ночам, розоволосая слышала из подземелья крики и стоны, как будто там кого-то пытали. Кожа от этого покрывалась мурашками и даже дышать было страшно. Она никак не могла поверить, что Карин способна на такое. Но со временем пришло понимание того, что многие в этом особняке меняются, исходя из ситуации. Если кто-то неправильно реагировал на внезапные капризы беременной или просто её поведение, то она сначала со злостью, а потом со слезами начинала кричать: - Я никому не нужна! Хочу домой! Никто меня здесь вообще не понимает! И не всегда всё обходилось лишь криками. Бывало в такие моменты чакра будто сама сочилась из куноичи, и тогда дверей, косяков, частей стен просто не оказывалось, если недавно там прошла буйная будущая мамочка. Дойдя до комнаты, она ложилась на кровать и беззвучно плакала, закрывая лицо ладонями. Потом либо Тоби, либо Суйгецу, смотря кто ещё оказывался в этот момент в особняке, садились рядом и гладили девушку по голове. Удивительно, но тогда Сакура быстро засыпала. И надолго. Этот метод взяли на вооружение и использовали постоянно, если случались такие экстренные случаи. Останавливать её тогда было просто опасно для здоровья и нервов. Приходилось просто терпеть. Обычно после этого Харуно просыпалась очень бодрой и вела себя, как ни в чём не бывало, в то время как Карин и Суйгецу скрипели зубами от досады, потому что всегда им с Джуго приходилось ремонтировать особняк после погрома розоволосой. Они, конечно, пытались возмущаться и возмущались же, но не при Сакуре. Однако Харуно всё равно слышала их переругивания и иногда всплеск воды. С Саске ей также не хотелось пересекаться. После того, как ей пришлось лечить его своей кровью, они больше не контактировали. Почти. То посещение, можно не считать, Учиха про него ничего не знает. Она просто не смогла тогда сидеть спокойно в своей комнате, слушая его судорожный кашель и хрипящие вздохи. Медик не думала, что процесс нейтрализации яда будет проходить настолько болезненно. Тогда решение далось ей очень тяжело. Почему-то вспомнился Наруто, который несмотря ни на что считал Учиху своим другом, прощал его. Именно поэтому Сакура решилась помочь ему, ожидая того, что он прогонит её. Но он был уже почти без сознания, когда она рискнула приблизиться. Странно, но сколько эмоций может вызвать одно лишь прикосновение. Несмотря ни на что, она не могла равнодушно смотреть на его страдания, боль. Наверное, он слишком много перенес их в своей жизни. Всё пошло наперекосяк, когда он был ещё мальчиком. И до сих пор он живет с этим бременем. И лишь Наруто мог понять его. А она как всегда ничем не может помочь, только мешается. Только тогда прикасаясь к невыносимо горячей коже, по которой стекал холодный пот, она с горечью начала понимать, как зыбко всё в этом мире. Чтобы чего-то достичь, нужно по-настоящему хотеть этого, стремиться, но также можно легко потерять себя в дороге. Наверное, это хуже всего. После, когда они случайно пересекались, Сакура чувствовала его взгляды на себе. И она не могла понять, что это значит. Всегда она старалась быстрее уйти оттуда, где находился он. Однако куноичи понимала, что это уже были не те безумные взгляды, когда он жаждал убить её. Может просто злость, недовольство, ненависть. Может он изучал её? Но зачем? Всё это заставляло девушку нервничать, опасаясь за свою судьбу и судьбу ребёнка. Между ними словно натянулись тонкие нити напряжения. И вот когда они лопнут, то острыми кончиками ударят очень хлёстко. Во что-нибудь это должно будет обязательно вылиться. Просто так не проходят такие опасные затишья. После них всегда должна следовать буря. Буря, которая уже может разразилась за пределами этого особняка. Ведь её держат в неведении. Скорее всего, война началась, а она не исполняет свой долг медика. Иногда Тоби очень долго не бывал в особняке, но, когда возвращался, то ничего существенного не рассказывал. А она очень волновалась за родителей, друзей, сенсея, Хокаге. Может быть, им нужна помощь? Восьмой месяц беременности. А если быть очень точной, то восемь с половиной месяцев. Сакура понимала, что скоро будет опасный, переломный момент. Сможет ли она выжить при родах или нет? Куноичи постаралась сделать всё, чтобы перевес был на её стороне, чтобы её собственный ребёнок не убил её. Тогда может быть ей, наконец, станет легче. Она больше не будет солить чай и постоянно хотеть есть побеги бамбука в соевом соусе; перестанет болеть спина и она сможет снова спать на животе; ноги не будут отекать и вернется долгожданная легкость. А ещё она наконец-то сможет увидеть своего ребеночка. Сакура не знала пол малыша и сразу хотела придумать и женское и мужское имя, но Тоби сказал, что имя давать будет Саске. Харуно тогда чуть пол-особняка не разнесла, но нукенин был непреклонен. Розоволосая не понимала, чего это он распоряжается. Но и Саске тоже так считал. Девушка затаила злобу до поры, до времени, наивно полагая, что всё равно поступит по-своему. Сакура считала, что раз она вынашивает этого ребенка, то и имя тоже она должна давать. Всё равно Учиха не самый настоящий отец малыша. Так и почему она должна уступать? По мере приближения дня родов будущая мама становилась всё раздражительней и раздражительней. Даже Суйгецу уже старался меньше разговаривать с розоволосой, чтобы потом заново не приходилось латать особняк. Напряжение словно сгустилось в воздухе, предвещая черную грозу обитателям сего дома. И хоть многие делали вид, что их ничего не волнует, но также внутренне готовились к удару. Ни для кого не был секретом возможный исход. *** Наруто нервно поглядывал в окно. Ему не хотелось лишний раз сталкиваться с тяжелым взглядом Хокаге. Оба понимали, как сейчас серьезна ситуация. Собрание каге. Кажется, после нападения Саске всё усугубилось в тысячу раз. До сих пор нет совершенно никаких вестей от Сакуры. Враг. Очень силён. Мысли спутанной вереницей носились в голове, мешая сосредоточиться. Никто не хотел первым начинать разговор. Шизуне будто была среди двух огней, взволновано поглядывала на учителя и прижимала к себе Тон-тон. - Наруто, - первой начала Цунаде, считая, что бессмысленно и дальше держать паузу, - у нас есть данные, где предположительно может находиться Сакура. Только всё это не точно. - Правда? – в голубых глазах сразу же загорелась надежда. Он уже почти с ума сошел от ожидания, от неведения. Каждый день проходил будто бы во сне. Каждое утро он просыпался с надеждой, что, наконец, сегодня, сможет отыскать Сакуру и помочь ей. Но никаких следов обнаружить не удавалось, и все вечера он, сжимая кулаки, смотрел на звезды и просил небо, чтобы с ней было всё хорошо. - Я не хотела тебе об этом говорить, - женщина положила руку на лоб. – Я же знаю, что ты сейчас же захочешь понестись на выручку. Но не сказать было бы слишком подло. Однако мы не можем туда соваться, Наруто. И не думай о том, чтобы идти куда-нибудь без моего разрешения! - Но, бабулька Цунаде! – мгновенно завелся Узумаки. – Прошло уже столько времени, а мы совершенно ничего не знаем о Сакуре! Может, ей уже давно нужна помощь. - Наруто, ты как никто другой должен понимать, как сложна сейчас ситуация, - Принцесса ударила кулаком по столу. – Мы можем потерять много людей, если решим найти их убежище. Наверняка, оно очень хорошо спрятано. - Как вы можете так говорить, когда речь идет о Сакуре?! - Не забывайся, Наруто. Нам обоим очень дорога Сакура. Но нас не поймут, если мы будем ставить на кон слишком многое из-за одной только куноичи. Долг Хокаге – защищать жителей деревни. И я не могу из-за одного человека, подставлять под удар десятки шиноби. - Долг Хокаге – защищать каждого! Долг шиноби – защищать близких людей. Именно таков – мой путь ниндзя! И я не собираюсь отступаться! Я пойду на помощь Сакуре-чан, даже если одному придется выступить против тысячи врагов. - Я не позволю тебе пойти! - А мы даже и не знаем точно, жива она или нет, - склонив голову и прижав руку к груди, тихо сказал Наруто. – Мы можем лишь верить. И там рядом, наверное…Саске. И он тоже не собирается отступать от своей цели. Я до сих пор помню свою клятву, что дал Сакуре…тогда…в больнице. Я – Узумаки Наруто! Я всегда верен своему слову! - А ты знаешь…как тяжело на самом деле терять близких? Терять навсегда, - неожиданно спросила женщина, не отрывая взгляда от блондина. – Ты знаешь, что происходит с сердцем, когда у тебя на руках умирают дорогие тебе люди, а ты ничем не можешь помочь. - Я…я… - Это невыносимо. Хочется покинуть этот мир и отправится вслед за любимым человеком. Тебе становится всё равно на то, что происходит вокруг тебя, что может произойти с тобой. И ты хочешь, чтобы Сакура это тоже ощутила на себе? Если ты и, правда, чувствуешь, что нить между вами до сих пор цела, то она жива и верит в тебя. Верит, что всё будет хорошо. Ей не нужна будет такая жертва с твоей стороны. Она будет винить себя всю свою жизнь. Наруто не хотел осознавать, что эти слова чистая правда. Он лишь хотел, чтобы Сакура снова была рядом. Чтобы она била его по пустякам, потому что волнуется, чтобы кричала, что он глупый дурак, но все равно была рядом. С тех пор как она пропала, из его жизни будто вырвали очень важный элемент, без которого утром просыпаться было невыносимо. Теперь каждое утро он знал, что сегодня не увидит Сакуру, но очень надеялся на то, что ошибается. - И всё равно я верну Сакуру домой! Чего бы мне это не стоило! – крикнул Наруто, выбегая из кабинета. Он был очень зол на себя, зол из-за своей слабости. Узумаки шел так быстро, что когда выходил из здания не смог вовремя остановится и сбил с ног шедшую к Хокаге Хинату. - На…наруто-кун, - неизменно пролепетала брюнетка, хлопая ресницами. - Хината? Извини, - пробормотал Узумаки, помогая девушке подняться. Парень внимательно посмотрел на брюнетку. Ему казалось, что она хочет что-то сказать, но почему-то молчит, прижимая руки к груди и отчего-то краснея. Он уже привык к такому странному поведению куноичи, но все равно не понимал, почему так происходит. Рядом с Кибой и Шино вроде всё нормально, но когда он рядом появляется, то черти-что начинается. Блондин решил всё-таки идти дальше. Может ему только показалось и ничего она не хочет говорить. - Наруто-кун, что-то случилось? – на выдохе пролепетала девушка, когда Наруто сделал шаг от неё. Каждое слово давалось с трудом, но все же… она отчаянно хотела помочь. Он выглядел очень обеспокоенным. - А? Да нет, ничего серьезного, - обернулся блондин. – Хотя… Хината! – парень подскочил к Хьюга, чуть снова не сбив оторопевшую с ног. – Ты же знаешь что-то о приблизительном месторасположении Сакуры-чан? - Не…немно…го, - заикаясь, ответила брюнетка. Лицо Наруто было очень близко, и она не знала куда прятать глаза. – Я была…в том разведывательном отряде. - Можешь мне подробнее рассказать о том месте? – Узумаки нетерпеливо схватил Хинату за плечи. - Мне…мне Цунаде-сама запретила говорить тебе об этом, Наруто-кун, хоть что-нибудь, - извиняясь, куноичи пыталась не обращать внимания на то, что её держит Наруто. От смущения девушке хотелось убежать. Но что он тогда подумает? Она ведь и так постоянно ведет себя очень глупо при нём. Ох, если бы у неё было хоть немного смелости, как у Сакуры-чан. Тогда, может быть, она смогла бы дольше находиться рядом с Наруто. - Вот же бабуля! – шиноби помахал кулаком в сторону примерного местонахождения Хокаге. – Что, совсем-совсем нельзя? – всё ещё надеясь, спросил голубоглазый пытаясь прочитать ответ в серых глазах. Куноичи лишь отрицательно помахала головой в ответ. - Наруто-кун? - А? - Мы загораживаем проход в здание, - тихо проговорила Хината, почувствовав сзади чакру и ещё больше смутившись от того, что кто-то видит, как её держит Наруто. Хоть теперь и одной рукой. - Ну да, точно, - поник Узумаки, отходя от дверей здания. Хината тихонько облегченно выдохнула и тоже сделала несколько шагов в сторону. Вроде бы и говорить ей нечего, но и хочется ещё побыть с Наруто. Хоть немного. Если она будет молчать, то он снова уйдет и тогда она может снова долго не видеть его. Он очень сильно волнуется о Сакуре-чан. Он обо всех волнуется, пытается каждого защитить. В нем столько смелости и упорства, если бы она могла хоть немного стать такой же, то отец бы признал её. - Наруто-кун, я думаю, в следующий раз мы сможем лучше узнать о местонахождении Сакуры-чан. Может быть, мы сможем подойти поближе и тогда… - Спасибо, Хината, - улыбаясь и смотря в небо, поблагодарил Наруто. – Спасибо, что помогаешь в поисках. Спасибо за всё… *** Тихий шелест воды успокаивал. Теплые струи стекали по телу, хоть немного принося умиротворение. В такие моменты невольно получается ни о чем не думать, наслаждаясь мягкой стихией. Сакура, отклонившись чуть назад, запустила пальцы в волосы. Приятные щекочущие ощущения отвлекали от суеты всего этого мира, что постоянно хаотично двигался и изменялся. Девушке нравилось оставаться одной и не думать совершенно ни о чем. Будто нет забот и всё. Отвлекаться получалось ненадолго. Сакура последнюю неделю каждый день ждала, что вот-вот и… Но «вот-вот» не наступало. Ожидание сказывалось раздражительностью, усталостью. В основном усталостью. Хоть и последние месяцы не шли в сравнение с теми, когда её ужасно мучил токсикоз, и она потеряла зрение. Сейчас была моральная, психическая усталость. От всего. И теперь, когда она стояла под теплыми струями, пытаясь смыть весь негатив, снова прокручивала в голове план действий. Наверное, она будет помнить его всю жизнь. Если только выживет. Девушка постаралась откинуть от себя плохие мысли. Сердце и так колотится, как бешенное, всякий раз при представлении будущей картины событий. Нельзя ещё больше себя накручивать. Надо думать о хорошем, чтобы и малыш это тоже чувствовал. Неожиданно резкий спазм внизу живота заставил девушку схватиться за стену и скользкий край раковины, стоящей рядом. Сакура с трудом смогла удержаться на ногах. Постепенно боль утихла. Куноичи наскоро смыла с себя всю пену, вытерлась и, одевшись, прошла в комнату. Не успела она дойти до кровати, как новый спазм снова заставил согнуться. Лихорадочно соображая, что с ней происходит, Сакура присела на край кровати. Через некоторое время снова. - Между первым и вторым было около 10 минут, между вторым и третьим спазмом, по-моему, чуть меньше, - про себя подумала куноичи. – Так это же… Розоволосая аккуратно встала с постели, чтобы позвать женщину, которую недавно привел Тоби. Она будет принимать у неё роды. Об этом он заранее позаботился, за что сейчас Сакура его мысленно благодарила. Пусть она и не знает хороший ли медик эта женщина, но у неё доброе сердце и роженице будет легче уже от того, что рядом будет кто-то, кто сможет поддержать. Одна она точно не сможет справиться, об этом и речи не шло. И сейчас зеленоглазка больше всего желала, чтобы Икио-сан была где-то рядом. Дойдя до середины комнаты, Харуно остановилась, чтобы перевести дыхание после нового приступа. Руки начали дрожать, ноги еле держали. Куноичи не знала от страха ли это или так и должно быть. Когда на пол хлынула вода, девушка лишь в страхе распахнула глаза. - Началось, - пробормотала уже почти мамочка, побледневшими губами.