Он проиграл, не пытаясь сражаться

      Говорят, что имя определяет человека. Сакральный смысл, вложенный в определенную последовательность букв, навряд ли предрешит судьбу, но Хелен верит, что он может наделить характер многими чертами. Человек, о котором она думает ежесекундно, опровергает эти убеждения, словно насмехаясь над её наивностью. Амон. Его имя значит безопасность, спокойствие, убежище, место, где можно найти спасение.       Удивительная, омерзительная ирония, ломающая Хелен изо дня в день.       Его назвали созвучно имени древнего Бога — Амон-Ра, само солнце, небесный заступник, защитник угнетённых. Но для Амона Гёта не существует слов вроде «пощада», «прощение», «милость». Он жесток, безнравственен и неустойчив психически. Изуверства, что он чинит каждый день — следствие его собственных мучений, мыслей, что раздирают на части, идеологий, направляющих на разные пути. С одной стороны: нацизм, поддельно-великий, беспощадный, с другой — человеческие ценности, которые, как ни странно, не чужды ему. На чаше весов колеблются две стороны его души и за каждой стоит свой противник. День за днём Хелен видит в прозрачных, будто лёд, глазах их отражения: своё собственное, герра Шиндлера, Гитлера, всей Германии. И перевес пока совсем не на той стороне.       Амон слишком изнежен. Как маленький избалованный мальчик, легко внушаемый, доверчивый, капризный. Мальчик, который сопротивляется ответственности, что на него пытаются возложить, самой страшной и тяжёлой, какую только можно представить — самому принимать решения о своей судьбе. Не быть ведомым, уметь противостоять миру, когда убеждения большинства не соответствует собственным. Его ребёнок страдает, мечется, плачет в углу, прижимая к себе вместо винтовки старого плюшевого медведя. Он хочет, чтобы всё было понятно и просто, и Хелен почти жаль его.       Потому что в мире так не бывает никогда.       Амон слаб. Он смотрит на неё голодно, жадно и не может найти примирения между своими желаниями и убеждениями. Взрослая часть его натуры не окрепла, а единственная опора — долго и планомерно внушаемая идеология — перестала казаться ему незыблемой твердыней. Хелен знает, за что на самом деле он бьёт её: она — первая причина его помешательства. Он стонет её имя во сне, ночами, и, наверное, он будет умирать с ним же на губах. Ей достаточно быть рядом, не произнося ни слова, и только от этого его броня трещит по швам, обнажая загнанное, страдающее сердце. У Амона нет сил возвыситься над самим собой, над своей слабостью и малодушием — он словно птенец без крыльев, что должен летать, но вместо этого может лишь наблюдать с земли за парящими в небе собратьями. Хелен знает, что именно таким взглядом он каждый раз провожает Оскара Шиндлера. Амон никак не осознает, в чём так отчаянно хочет быть похожим на него и почему ничего не выходит — ответ лежит на самой поверхности, но чтобы увидеть его, нужно отдать слишком многое. Нужно признать, покаяться, столкнуться с тёмной стороной самого себя — для Амона это почти равнозначно смерти. Хелен не уверена, что когда-нибудь ему хватит духа заглянуть внутрь себя и увидеть то, чего он так боится. Даже сейчас, когда их разделяет тонкая стена вагона, почти готового к отправлению, он не смотрит на неё, отрывисто раздавая приказы. Хелен не знает, но чувствует, что это их последняя встреча — неизвестно, что будет дальше, неизвестно, кто погибнет первым, но сегодня их пути расходятся навсегда.       Амон Гёт не просто проиграл её в карты герру Шиндлеру.       Он проиграл войну с самим собой.