Торговец надеждой

      Отношения медленно и с большим трудом начинали налаживаться. Мешало этому присутствие Валевской, которую за полтора месяца Анна Павловна несколько раз видела во дворце. Но она не могла открыто высказать свое недовольство Наполеону, потому что после приёма вместе их не заставала. А беспочвенные обвинения были мало того, что унизительны, так ещё и могли привести к новой ссоре. Из-за этого Анна Павловна ходила даже более задумчивая, чем прежде.       Иногда её однообразные дни скрашивали неожиданные минутные встречи с Мари Лефевром во дворце, когда тот сопровождал маршала-отца. Правда, единственное, что Анна Павловна себе позволяла — это вежливое приветствие и несколько обыденных вопросов. Хотя Лефевр был совсем не против более длительного общения, она пресекала все подобные попытки на корню, помня и о приличиях, и о том, как однажды уже отреагировал Наполеон. Новой ссоры ей ни капли не хотелось.       Она искренне желала, чтобы Бонапарт перестал видеть в ней чужого человека. Маленькую сестру Александра I. В конце концов, они оба клялись друг другу в том, что жизни их теперь навечно связаны. Но Бонапарт был учтив, не более. А в последнее время он и вовсе перестал уделять ей даже прежнее количество времени, постоянно занимаясь делами своей империи.       Или не империи, но делами сторонними и, по всей видимости, более занятными, чем пятиминутное общение с супругой. Обижаться было бесполезно, и все-таки Анна Павловна каждый вечер перед сном думала, глядя в потолок, о том, как несправедлив к ней Наполеон. Бывало, они не виделись по несколько дней к ряду, но ни она не требовала объяснений, ни он не стремился посвятить её в свои дела.       И всё же в один из вечеров, отчаявшись придумать себе занятие, Анна вышла из своей комнаты, велев служанкам разойтись. Её переполняла уверенность в намерении найти Бонапарта, провести с ним хотя бы несколько минут, чтобы было не так тоскливо. Всё же он действительно оказался единственным близким для неё человеком во всей Франции, и она искренне полагала, что имела право на его внимание.       Однако в комнате, служившей Наполеону спальней, она его не обнаружила. Ровным счетом как и в саду, в обеденной зале и в десятке различных комнат и кабинетов дворца, о которых Анне Павловне было известно. С трудом, но ей постепенно стало удаваться не путаться в многочисленных переходах и поворотах. И всё же Бонапарта во дворце не было, несмотря на поздний час.       Остановившись в коридоре, тускло освещённом тёплым масляным светом, идущим от витых канделябров, Анна, заламывая пальцы от внезапно вспыхнувшего волнения, прижалась спиной к холодной стене, чувствуя, как по телу побежали мурашки. Ей вдруг стало невыносимо тоскливо — дома, в Петербурге, всегда кто-то из братьев или сестёр был рядом, чтобы составить компанию. Здесь же никому до неё не было дела. Даже мужу. Лишь слуги молчаливо следовали по пятам, да провожали взглядами, а фрейлины помогали подбирать туалеты.       Надсадно вздохнув, Анна Павловна поспешила стереть тонкие дорожки слёз с лица, заметив, как прямо к ней вышел из-за поворота слуга супруга. Никто не должен видеть — так учили её с самого детства.       — Ваше Величество, — склонил голову в поклоне Констан, отчего свеча в его руках дрогнула, заставив дёрнуться и тёмные тени.       — Месье Вери, — голос прозвучал непривычно хрипло, явно выставляя напоказ все эмоции Анны Павловны, которые она так старалась сдержать за маской невозмутимости. От осознания этого щёки моментально залились лёгким пунцом, — скажите мне, где находится сейчас император.       — Его Величество отъехал в город около двух часов назад, Ваше Величество, — без промедления отозвался камердинер, через мгновение уточнив. — Его Величество не сообщил, куда именно направился, велев мне остаться во дворце.       — Неужели он совсем один? — изумлённо распахнула глаза Анна, невольно подаваясь вперёд, надеясь узнать хоть что-нибудь.       — С охраной, — словно само собой разумеющееся, произнёс Констан. — Если пожелаете, я распоряжусь, чтобы вас немедленно уведомили, когда Его Величество вернётся.       Анна Павловна слабо кивнула. Ей не нравилось ежесекундное повторение титулов, которое для слуг были обязательной формальностью. Её раздражало, что она одна ничего не знала, что никто не ставил её ни о чём в известность. Что относились к ней, как к глупой девице, скрывая это за маской учтивости.       Не проронив больше ни слова, она развернулась на каблуках и, подхватив подол платья, быстрым шагом направилась в собственные покои, решив, что с неё хватит беспокойства. И всё же, оказавшись в комнате, Анна Павловна с трудом заставила себя сесть в кресло и заняться вышивкой. Но это не могло отвлечь от вопросов, пчелиным роем круживших в голове, из-за чего тонкие пальцы не раз были уколоты острой иглой, а на батистовой ткани осталось несколько капелек крови.       Чем больше она размышляла, тем явственнее понимала, что существовал лишь один способ во всём разобраться. Поговорить с Наполеоном. Просто поговорить, и не пять минут, как она сегодня хотела, а целенаправленно и долго, чтобы, словно дипломаты, решить все возникшие сложности в их отношениях. Анне невольно вспомнился Тильзит и встреча её брата и Бонапарта на плоту посреди Немана, и она преисполнились уверенности проявить ту же неуступчивость и упрямство, какое проявил несколькими годами ранее Александр, защищая интересы России.       Отложив рукоделие на небольшой столик и бормоча себе под нос, Анна Павловна стала ходить по комнате и представлять, что скажет мужу сразу же после его возвращения. Без лишних прелюдий, она выскажет ему всё: и про его часто необъяснимое отсутствие, и про необходимость хоть иногда извещать её о происходящем, и про отсутствие между ними нормального общения, и…       Щёки молодой императрицы заалели от переполнявшего её возбуждения и куража, и она ещё около получаса ходила из угла в угол, готовая ненадолго спрятать и природную скромность, и смущение от одной мысли о Наполеоне, чтобы осуществить диалог, в ярких красках разыгранный в её воображении. Но время неустанно бежало, и вот уже Анна переоделась при помощи служанок и легла в постель, а новостей о Бонапарте так и не было. Она даже отправила Элен, одну из фрейлин, к Констану, но та лишь подтвердила — император всё ещё не вернулся. Часы над камином показывали полночь.

***

      Когда за закрытой дверью раздались шаги, Анна уже давно спала, укутавшись в тёплое одеяло и спрятав руки под подушкой. За окном только-только начинало светать, хотя тяжёлые тучи и заслоняли собой всё небо. Хорошей погоды ждать не приходилось.       Тихо скрипнули петли, и комната оказалась залита мягким жёлтым светом. По стенам сразу же поползли длинные тени, тёмным хороводом закружившиеся вокруг предметов. Осторожные шаги приблизились к большой кровати.       Анна Павловна вздрогнула, ощутив, как перина прогнулась под весом чужого тела, и подскочила на постели, судорожно притягивая к себе одеяло и щурясь от света. Рядом с ней молча и совершенно спокойно лежал Бонапарт, внимательно наблюдая светлыми глазами за её движениями и выражением лица. Лишь спустя пару мгновений Анна, наконец, успокоилась.       — Что вы здесь делаете? — хрипло и почему-то шёпотом спросила она, расслабившись и облокотившись на подушку.       — Хотите выгнать? — изогнув бровь, уточнил Наполеон, но, заметив отразившееся на лице молодой жены непонимание, объяснил. — В моих покоях холодно. Должно быть, что-то с камином.       — И вы решили прийти сюда?       — Я не думал, что вы окажетесь против, моя дорогая. К тому же, я рассчитывал, что вы не проснётесь.       — Воля ваша.       Поднеся руку ко рту, Наполеон быстро провёл языком по указательному и большому пальцам, а затем затушил свечу, оставшуюся на стоящей рядом с кроватью тумбе, из-за чего комната сразу же погрузилась в предрассветный мрак. Теперь, видя лишь общие очертания, Анна Павловна легла обратно, отодвигаясь в сторону, чтобы места в равной степени хватило им обоим.       Глубоко вздохнув, она уже было собиралась повернуться на другой бок, когда почувствовала окруживший её едва уловимый запах терпкого вина и духов. Явно женских и каких-то знакомых.       Сердце в груди болезненно сжалось, в то время как в сознании родилась догадка. Так пахло в его кабинете, в тот день, когда Анна последний раз видела во дворце польскую дворянку.       С силой дёрнув на себя одеяло, Анна Павловна с головой накрылась тёплой тканью и немигающим взглядом уставилась на стену, чувствуя, как начало щипать глаза. За спиной заворочался Бонапарт, пытаясь принять удобную позу.       — Всё в порядке? — спросил он, обхватывая её горячими ладонями и прижимая к своей груди.       — Да, — сипло отозвалась Анна. Горькие слёзы немедленно сорвались с ресниц и начали впитываться в подушку.       Анна Павловна так и не смогла больше заснуть. Несколько часов она пролежала совсем не шевелясь, наблюдая, как встающее солнце сначала стало менять тени предметов, а затем скрылось всё за теми же тучами, сквозь которые могло отправлять на землю лишь рассеянный свет. Слёзы на щеках высохли и застыли прозрачными льдинками в покрасневших глазах.       Когда брызнули первые капли дождя, она бесшумно встала с постели и ушла в общую спальню, куда вызвала служанок. Те помогли ей одеться, обеспокоенно смотря на молодую императрицу. Она была бледнее обычного, и, разумеется, от них не могли скрыться синяки под серыми глазами.       Марлен Клодт, самая молодая фрейлина, которая была лишь на год старше Анны Павловны, сопроводила её в библиотеку, где, следуя приказу, и оставила. Зарывшись пальцами в волосы, уложенные в быструю прическу, Анна без сил опустилась в кресло, давя ладонями на виски. Голова болела от недосыпа и слёз.       Она не знала, что делать, как себя вести. Одно дело — когда муж холоден и не скрывает наличия сторонних связей, и совсем другое — когда его слова противоречат его же поступкам.       Анна не хотела никого видеть. Тем более Наполеона. Она даже подумывала о том, чтобы весь день просидеть в библиотеке, не показываясь на глаза ни придворным, ни слугам, ни самому императору. Но понимала, что не сможет прятаться вечно.       Через пару часов в комнату заглянула всё та же Марлен, принёсшая на большом подносе завтрак. Но чувства голода Анна Павловна ещё не испытывала. И всё же под испытующим взглядом фрейлины она съела несколько кусков хлеба, обильно намазанных клубничным джемом, и выпила чашку чая.       — Ваше Величество, — грудным голосом начала Марлен, когда с трапезой было покончено, и Анна взялась за уже начатую на прошлой неделе «Женитьбу Фигаро», излишне революционную, на её вкус, — Его Величество искал вас.       — Как давно? — безучастно спросила Анна, проводя пальцем по рельефному узору обложки книги.       — С самого утра. Никто не знает, где вы, но по пути сюда с кухни я столкнулась с месье Вери. Он заметил поднос и вполне мог…       — …сообщить Его Величеству. Спасибо, мадемуазель Клодт, я поняла.       Поклонившись, следуя этикету, Марлен покинула библиотеку, осторожно прикрыв за собой дверь. Искал. Анна горько усмехнулась, и две слезы быстро скользнули по щекам. Если бы искал, давно бы пришел сюда.       Бомарше отвлечься не помогал. Строки не желали запечатляться в сознании, а смысл прочитанного ускользал чуть ли не на середине каждой страницы. Немного погодя Анна Павловна задремала, и вовсе выронив книгу на пол. Склонив голову на плечо и опираясь на мягкую спинку кресла, она проспала несколько часов, позволяя организму восполнить упущенное за ночь.       Лишь когда кто-то несильно потряс её, она проснулась. Голова начала болеть ещё сильнее. Казалось, за то время, что она провела в этой несчастной стране, вместе с ней всегда были только эта боль и слёзы.       Хмурясь и щурясь после сна, Анна Павловна увидела перед собой Бонапарта. Ей тут же захотелось снова закрыть глаза, но она не стала этого делать, как и вставать, хотя того требовали приличия. Просто молча смотрела, моргая редко и безучастно.       Не дождавшись более никакой реакции, Наполеон отошёл чуть в сторону, складывая руки за спину.       — Куда вы пропали посреди ночи? — начал он.       — Я ушла с утра, — коротко отозвалась Анна, слегка отвернувшись.       — И в чём же была причина вашего ухода?       — В вас.       — Вот как, — вскинул брови Бонапарт, усмехнувшись. — Позвольте узнать, почему?       — Где вы были вчера весь день? — грубо ответила вопросом на вопрос Анна Павловна, нагнувшись, чтобы поднять всё ещё лежавшего в её ногах «Фигаро», и всё же встала. Бонапарт не сдвинулся ни на шаг, и теперь практически касался подбородком её лба. Анне ничего не оставалось, кроме как отступить самой, но Наполеон удержал её за предплечье, не позволяя отойти дальше, чем на расстояние локтя.       — Это не имеет отношения к нашему разговору, — понизив голос, отрезал он, показывая тем самым, что данная тема больше не должна была подниматься, но Анна Павловна дёрнула рукой, высвобождаясь из хватки мужа.       И посмотрела так зло, что Наполеону даже стало немного не по себе.       — Ещё как имеет! Вы мне изменяете!       Обвинения, наконец, обретшие форму, застыли в пространстве. Бонапарт молчал, и Анна не понимала, злился ли он или его совсем не волновали её слова.       — Что ж, — сжав пальцами переносицу, он покачал головой, — вы правы, отпираться и оправдываться не стану.       — И это всё, что вы можете мне сказать?       — А что вы хотите услышать?       Наполеон хмыкнул, глядя на то, как от возмущения покраснело лицо Анны. Впрочем, ему ещё не доводилось видеть её в состоянии, близком к абсолютному гневу. Который, разумеется, она умела успешно контролировать. Чего нельзя было сказать о нём самом.       — Как это подло с вашей стороны! Ещё и делаете вид, что ничего не произошло.       — А что произошло? Вы начитались глупых романов, и совсем не знаете жизни. Так происходит во многих семьях. Даже в вашей.       — О чём вы? — удивлённо спросила Анна Павловна, сжав пальцами книгу, которую всё ещё держала в руках, так сильно что костяшки побелели, а кисти свело от боли.       — Помнится, поговаривали, что ваш покойный отец был рождён не от императора Петра, а от некоего Салтыкова.       — И вы верите глупым слухам?       — Всё бывает на этой земле. Если вы не знали, и у меня есть два незаконнорождённых сына.       — Поэтому вы хотите опозорить себя третьим?       Бонапарт резко изменился в лице.       — Прекратите это. Немедленно.       Глаза его сверкнули страшным пламенем, не оставив и следа от прежней невозмутимости. И Анна испугалась, безумно испугалась, но обида была куда сильнее, и о своих словах она ни капли не жалела. Как он сказал — родите и делайте что хотите?       — А если бы я тоже, как вы, решилась на измену? — с вызовом бросила Анна, боясь даже представить себе, что могло последовать за этими словами.       — Если я узнаю о чём-то подобном, — угрожающе зашипев, протянул Бонапарт, но оказался резко прерван.       — То что? Что вы мне сделаете? Почему я должна терпеть ваши измены, заведомо позорящие как вас, так и меня?       Звук звонкой пощёчины повис в полной тишине библиотеки. Тихо всхлипнув, Анна Павловна неверяще покачала головой, кончиками пальцев касаясь щеки. Что-то оборвалось у Наполеона в груди, когда она, болезненно вздрогнув, выронила из рук книгу и, подхватив юбки платья, спешно покинула комнату.       — Cavolo! — выдохнул Бонапарт, ударив кулаком по стоящему рядом столу. ________________________ 1. Cavolo — чёрт возьми