Cветлая сторона Темного Лорда

Том собирался несколько дней. Всякий раз Джесси его спрашивала: «Мы ведь еще увидимся?», на что он отвечал: «Да. Обещаю». Но настал последний день. Последний день, который им предстояло провести вместе. Он рано утром появился около ее крыльца. Когда она вышла к нему, он не узнал в ней Джесси. Точно так же он не мог ее узнать, лежащую в лазарете Дурмстранга, когда он видел, как в ней угасала жизнь. Теперь перед ним стояла она с волосами, заплетенными в две косы, с припухшими красными глазами. Увидев его, она только сжала его руку в своей и ничего не могла выговорить. С минуту они простояли так. - Куда пойдем? – спросил Том. Как же хотелось верить, что он говорит это не в последний раз, что они просто собрались погулять, что их еще ожидает великое множество таких прогулок! Но... нет. - Может, здесь? Пока что? - Пожалуй... – шепотом ответил он. Не выпуская рук друг друга, они медленно шли, сами не зная, куда и зачем. Нагулявшись в Годриковой Впадине, они, как и хотели, трансгрессировали в Лондон. Они ходили по магловским паркам, зашли в Косой и в Лютный переулок, и везде, везде, их настигали воспоминания, которые усиливали и без того уже становившуюся невыносимой боль. И снова в Годриковой Впадине. Потому что настал вечер, которого они оба так боялись. Они стояли на пустынной улице, около калитки Джессиного дома, и Том, из которого, казалось, что-то рвалось наружу, начал говорить. - Знаешь, - медленно произнес он, - я хочу рассказать тебе всю историю с самого начала... Пять лет назад я получил значок старосты и... понятное дело, так гордился этим... На платформе я заметил, что Марион и Артур тебя дразнят и не удержался, чтобы не прихвастнуть перед ними своим новым положением. Просто-напросто из желания покрасоваться перед ними, я защитил тебя, а после с тобой разговорился. Потом... На глаза Джесси в который раз за день навернулись слезы. Она проживала все это снова уже в который раз за день, и оттого становилось еще больнее. Потому что он с ней рядом в последний раз. - Потом я начал чувствовать что-то странное. Я хотел быть с тобой рядом, говорить, даже делать домашние задания, но вместе с тобой... Во мне появлялась какая-то непонятная радость, когда я видел тебя. Но я далеко не был уверен в том, что стал для тебя кем-то особенным, и это начинало меня мучить. Я понимал, что вряд ли тебе нужен такой, как я... Как-то раз, на рождественских каникулах меня одного в коридоре застал профессор Дамблдор. И я ему рассказал. Не знаю, как так вышло, но рассказал, и тот мне посоветовал как-нибудь понаблюдать и проверить, нравлюсь ли я тебе. И дал мне обещание никогда никому об этом моем чувстве не говорить. В тот же день, как ты, может быть, помнишь, мы засиделись после отбоя и побежали от Пивза, который нас застиг. Мы забежали в ванную старост, но ты там упала. Когда я тебе помог встать... прекрасно это помню, я не отпускал твою руку, а ты этому не сопротивлялась, но я не мог поверить своему счастью. Но на следующий день случилось нечто еще более неожиданное. Мы гуляли в Хогсмиде... я напугал тебя, и ты упала, потом я помог тебе встать, но так резко, что у тебя потемнело в глазах, а после... Я прекрасно понимал, что ты не упадешь, оправдывал себя мыслью, что вдруг ты потеряешь равновесие... я подчинился своему порыву и решился тебя обнять. Тогда я подумал, что, если бы тебе это не понравилось, ты бы непременно начала сопротивляться, но ты этого не сделала. - Помню... да... - А потом... когда твой брат упал с метлы, и ты заплакала, я так хотел тебе сказать хоть что-нибудь, но я ничего не мог. Я подумал, что, если обниму тебя, может, тебе станет легче. Я не забуду того, как твоя голова лежала на моей груди, ведь тогда я начал понимать, что я становлюсь для тебя тем, кем хотел бы стать! - А потом умерла Миртл, - тихо-тихо прошептала Джесси. - Да... Я был сбит с толку, я не знал, что делать, и мое бесчестие взяло надо мной верх. Я чувствовал, что теряю тебя, но я не знал, что мне делать, чтобы ты выслушала меня, и тогда я решился тебе написать, и... - И мы помирились. - Как ты меня поддерживала на шестом курсе, ты, наверное, даже сама не знаешь. А потом Дурмстранг, эта дуэль, твоя болезнь... Если бы ты знала, что я чувствовал, стоя около твоей кровати! - Наверное, то, что мы чувствуем теперь. - Да. Но тогда ты встала на ноги. Я так этому обрадовался, что... Неловкая пауза, и они друг другу улыбнулись. - Что было дальше, ты знаешь, я тебе все рассказывал, что было у меня за душой... правда ведь? - Да. Полминуты они молчали, потом Джесси подумала, что пришло время и сказала: - Я хочу, чтобы у тебя осталась обо мне память. Закрой глаза. С этими словами она вытащила маленькую, вырезанную из металла змейку с изумрудными глазами, с выгравированными на теле буквами Т. М. Р. Она, подключив к работе волшебную палочку, сделала ее сама и подвесила на шнурок. Теперь она надела ее на его шею. Открыв глаза, Том увидел ее и пришел в восторг, насколько это было возможно в его состоянии. - Я тоже тебя просто так не отпущу. У него в руках был довольно объемистый сверток. На ее виноватый взгляд он ответил: - Там столько места занимают пара книг. Еще... то, что лежит в конверте... прочитай это, постарайся прочитать либо перед смертью, либо перед Азкабаном, не дай тебе Бог. А другая бумага... можешь на нее смотреть, когда захочешь. А вообще, я так хотел тебя спросить, но не знаю, может, и не надо... боюсь сделать тебе хуже. - Спрашивай. Потом ведь не сможешь... - Джесси... – он говорил через силу. – Если бы... если бы не это все, ты бы вышла за меня? - К-конечно да, - ответила Джесси. Она не ждала этого вопроса. Пришло время прощаться. Навсегда. Это как-то не укладывалось в их головах и в то же время душило их. Неужели навсегда? - Том, я хочу, чтобы ты был счастлив. Не со мной, может быть, но счастлив, понимаешь? - Я хотел бы тебе сказать то же самое. Я не прошу тебя любить меня до конца жизни, я прошу тебя помнить, что на свете есть Том Реддл, который в память о том, что ты для него сделала всегда, если только он сможет, готов прийти тебе на помощь. Но... я так боюсь, что уже никогда тебя не увижу! Как будто какое-то странное шестое чувство мне говорит об этом. Но помни, что в душе я с тобой. Джесси, в тот момент, когда я обнимал тебя, я почувствовал в своей голове твои мысли. И с тех пор я не переставал их иногда видеть. Я не знаю, что это! Но хочу, чтобы ты знала это. - Том, в тот же момент я тоже чувствовала в себе твои. Точно так же, как и ты! И я тоже в душе всегда-всегда с тобой рядом. Том вдруг закрыл рот рукой, словно вспомнил что-то. - Джесси, - медленно сказал он, - ты помнишь, как мы оба на пятом курсе видели сон? Ведь этот сон – это мы теперь... помнишь? - Господи, точно... Он все-таки был вещим, этот сон. Но тогда они боялись в это верить. - Простишь ли ты меня, что я в третий раз заставил тебя обмануть? Она только кивнула головой. - Прости меня. За нашу ссору, за Миртл, за Хепзибу Смит, за все, за все! Прости, не держи на меня зла! - И ты прости меня. Все обиды, все, что я тебе сделала, вю боль, которую причиняла... прости! - Знаешь... если уж мы вспомнили, что я сделал в Дурмстранге... - Впервые поцеловал. - Да. И не время ли повторить? - Да. Время пришло. Джесси положила руки на его плечи и закрыла глаза. И он поцеловал ее. В последний раз. Потом она посмотрела на него, но он отвернулся, закрыв лицо рукой. - Том! – позвала она. «Неужели, неужели? Не может быть...», - билось в ее голове. - Посмотри на меня... Он повернулся, медленно отрывая руку от лица. По его щеке катилась слеза. - Не плачь, - сказала ему она, сама не сдерживая рыдания. Те слова, которые так часто он говорил ей, теперь повторяет она. Джесси, не веря своим глазам, подняла руку и запустила в его густую челку. Она всегда хотела это сделать, но всегда боялась, что ему это не понравится. Но теперь пришло время. Пришло время и для последнего объятия, самого крепкого и продолжительного в их жизни. Кажется, только теперь Джесси в полной мере поняла, как ей хорошо с ним, как ей тепло, когда он обнимает ее и что никогда больше ей не знать этого волшебного чувства, когда она крепко прижимает к себе самого дорогого и любимого на свете человека – Тома. Никто не видел их, и только уже старушка Батильда Бэгшот, жившая по соседству, глядя в окошко, подумала: «Будто на войну его провожает, бедняжка». Они отпустили друг друга. - Пора, - сказал Том. Они отошли где-то на метр, но все еще тянули друг к другу руки. - Прости, - тихо-тихо сказал он. - Прости, - словно эхом прошептала Джесси. Его губы сжались, глаза зажмурились. Он повернулся. Трансгрессия – это так привычно для волшебников! Но теперь прозвучал легкий ее хлопок и разбил на тысячи осколков два сердца, все еще крепко друг к другу привязанных.