Глава 13. Самые счастливые.
25 мая 2020 г. в 11:48
Джесси училась в то счастливое время, когда в Хогвартсе по случае окончания года устраивались не только банкеты, а еще и давались балы, на которые, правда, не пускали учеников младше третьего курса. Но и то до самого конца оставались студенты пятого курса и старше. Тем не менее, они были любимы всей школой, не только девушками, но и парнями, отчасти даже из-за того, что нередко случались всякого рода стычки, конечно, среди старших.
Было заведено, что бал открывали специально обученные ученики, в основном старосты, да еще те немногочисленные люди, которые сами хотели. Учили танцевать студенты, которые вызывались на это сами, и, что удивительно, всегда такие находились. Подготовку начинали где-то за месяц, и ежегодно радовали и восхищали профессоров и всех остальных студентов.
Джесси с самого детства умела танцевать: ее научил Персиваль. Кстати, когда он учился на седьмом курсе, он не пожелал приглашать кого-нибудь из девушек и позвал танцевать ее. Она до сих пор помнила, как тогда гордилась тем, что танцует с братом, красавцем-выпускником.
В прошлом году с ней танцевал гриффиндорец с шестого курса, который на будущий год стал лучшим учеником школы: Тед Грант, и с тех пор они стали хорошими друзьями. Тогда ее приглашали даже однокурсники… Веселое было время!
Конечно, перед балом было много беспокойства, и что же удивительного в том, что Джесси в тот день не взялась за учебники и не пошла, как всегда, в библиотеку! Нет, сегодня хотелось помечтать, а не учиться. Конечно, надо бы найти Тома и поговорить с ним, только вот где его искать? Вряд ли он пойдет сегодня в библиотеку, а носиться по всему Хогвартсу и искать его – гиблое дело. Нужно, кажется, отложить нелегкий разговор до вечера, а на балу она точно его встретит и уж тогда скажет все, что хочет.
До вечера Джесси с подружками занималась всяческой ерундой, в числе прочего пыталась предсказать, кто кого пригласит танцевать, правда, около семи часов нужно было начинать собираться: бал начинался в восемь. Джесси достала свою новую, привезенную и аккуратно сберегаемую специально для этого дня, парадную мантию из светло-голубого шелка; вытащила белые лаковые туфли…
Правда, впереди была труднейшая задача: причесаться. Только после десяти минут отчаянных стараний Джесси смогла уложить свои непослушные волосы в низкий пучок и то при помощи бесчисленных заколок и шпилек, но и результат стоил того: она со столь аккуратной прической стала сразу не похожа на саму себя с привычными рассыпавшимися по плечам мелкими волнами.
Наконец-то Джесси оделась и причесалась; посмотрев на себя в зеркало, она подумала, что выглядит ничего, даже красиво, но коронный номер был еще впереди. Из глубины чемодана она откопала две шкатулки и открыла ту, что поменьше. Джесси достала оттуда серебряный браслет, кольцо с маленьким аквамарином и подвеску в виде какого-то похожего на лилию цветка с цепочкой, все тоже из того же благородного металла. Потом она позвала подруг и торжественно открыла свой второй сундучок.
Там на подушке из синего атласа лежала тонкой работы серебряная диадема с маленькой птицей, похожей на орла, в центре и отходящими от нее завитками. На животе птицы красовался глубокого синего цвета кристалл, очевидно, сапфир; завитки были украшены жемчужинами.
- Наша фамильная драгоценность, - пояснила Джесси восхищенным подругам, – перешла мне в наследство от мамы. Братья впервые разрешили взять ее с собой…
С этими словами Джесси надела ее на голову и, полюбовавшись на себя в зеркало, вышла из спальни. Она найдет Тома и, наконец-то, с ним помирится…
Джесси спустилась с башни, держась необыкновенно прямо и сама себе улыбаясь. Это была уже не та когтевранская староста, на которую привыкла смотреть вся школа, одна из лучших учениц курса и блюститель дисциплины. И, конечно, сейчас она была не капитаном команды по квиддичу. В тех редких случаях, когда отпадала необходимость быть сильной и выдерживать самостоятельно все, что выпадало на ее бедную голову, Джесси все больше походила на девушку и становилась гораздо более женственной.
В последний день перед каникулами зачастую парни девушек узнавали не сразу, а лишь через несколько секунд. Обыкновенно заспанные, наскоро причесанные, дамы, на чьих плечах теперь не висели сумки и чьи души не тяготились экзаменами, выглядели свежо и оживленно. Особенно постарались, конечно, выпускницы, ведь это был для них последний день в Хогвартсе!..
Джесси тем временем уже спустилась к дверям Большого зала, где уже было довольно много народу: в зал начнут запускать уже минут через пять.
Все непривычно красиво одеты: парни – в мантиях преимущественно темных цветов, однако же не черных, девушки – в самых разнообразных, начиная от светло-салатового и кончая ярко-оранжевыми; все аккуратно причесаны…
Джесси, как староста, должна была быть среди тех, кто открывал бал, поэтому она терпеливо ждала, пока ее кто-нибудь позовет, потому что было принято приглашать непосредственно перед началом бала.
Скучно просто стоять и ждать, пока подойдет кто-нибудь. Ха, «кто-нибудь»! Джесси ждала, конечно, Тома, но где он – хороший вопрос. Поболтать с точно так же ждущими приглашения не хотелось, и поэтому она стащила с пальца кольцо и начала разглядывать ограненный аквамарин, красиво сверкающий в свете факелов.
- Красиво выглядите, мадмуазель!
Это сказал, обращаясь к Джесси, человек с очень знакомым голосом, тот, кого она хотела сейчас услышать больше всего. Она, улыбнувшись, повернулась лицом к Тому, который стоял, опершись левой рукой на стену и склонив набок голову, и был одет в изумрудного цвета мантию с белыми оторочками. Джесси открыла было рот, чтобы сказать ему все, что хотелось, но он оказался быстрее:
- Джесс, я понимаю, что тебе есть что мне сказать, но у нас сейчас совершенно нет времени, и мы не расскажем друг другу и половины того, что хотим, а после бала, пожалуй, будет лучше.
Джесси опустила голову в знак согласия. Она понимала, что сейчас действительно не стоит начинать непростой разговор, который будет длинным и еще неизвестно чем кончится.
- А теперь можно к тебе всего два вопроса? – продолжил Том.
- Конечно, задавай, - ответила Джесси, в душе радуясь тому, что они снова могут разговаривать так, как раньше.
- Ты простила меня? – спросил он шепотом, и в его глазах снова промелькнуло то страшное отчаяние, которое долго его не покидало.
- Да, - ответила Джесси, подняв на него взгляд.
- Ну а танцевать со мной пойдешь?
Судя по голосу Тома, у него с души камень свалился, однако, второй вопрос оказался для него не легче первого.
- Пойду, Том, конечно, пойду!
Кажется, это будет счастливый день, такой, как Рождество в Хогсмиде, как день, когда попал в больницу Редж, такой, как день перед экзаменом трансфигурации…
И снова уже почти забытое ощущение винтового сальто. Это Том левой рукой обхватил ее за талию и потянул за собой в уголок, где обыкновенно собирались студенты, открывающие бал. Джесси, судя по всему, предательски покраснела и опустила взгляд в пол.
- О, вот и вы! – обрадовался Тедди Грант. – Думал уже вас искать.
Тут уже собрались все, кто надо. Вместе гриффиндорские старосты, как и пуффендуйские, Джим Тейлор, как и ожидалось, с Джо Бертон, и Элоиза Паркинсон, низкая девушка с каштановыми волосами, которая была бы довольно симпатичной, если бы не ее презрительный взгляд на Джесси и Тома; вместе с ней был Антонин Долохов, слизеринец из «приближенных» Тома, талантливый, но очень неприятный тип. Ну и конечно, сам Тедди вместе с Пенни Баркер, девушкой с Пуффендуя и старостой школы.
Том с Джесси стояли рядом у стенки; он все еще держал ее за талию, словно боялся отпустить и снова потерять; Джесси, конечно, даже не пыталась освободиться, а наоборот, прижалась к нему, желая показать, как его не хватало.
- Джесс, что у тебя за диадема? – спросил Том.
- Мамина, - еле слышно вздохнув, ответила Джесси, - это одна из немногих вещей, которые мне от нее достались.
- А почему на ней изображен орел? – нахмурился он.
- Не знаю, но это не единственная такая вещь. У меня дома лежит кольцо, и на нем тоже есть орел. Понятия не имею, что это за герб.
Том хмыкнул и, ухмыльнувшись, обратил взгляд в сторону дверей в зал; Джесси из любопытства посмотрела туда же. Там стоял Лестрейндж, вопросительно-недовольно подняв бровь и глядя на Тома, а, увидев его ухмылку, Марион весело им подмигнул и широко улыбнулся. Похоже, он был за Тома очень рад.
Двери в зал открылись, и туда хлынула толпа учеников, и вскоре остались только старосты со своими парами перед снова закрытыми дверьми. Пора было вставать по местам.
- Том, Джесси, вы пойдете первыми… - озабоченно сказал Тед.
- Почему? – сильно удивившись, спросила Джесси.
- Выглядите очень красиво, - бросил Тед, улыбнувшись уголком рта.
Элоиза презрительно фыркнула, кажется, она была недовольна тем, что Том пригласил не ее; Джо, одетая в светло-розовую атласную мантию, весело подмигнула.
Том тут только отпустил ее, и они подошли к дверям и остановились где-то в двух метрах от них.
- Джим и Джо, будете вторыми, - распорядился Тед. – Потом Бен и Мэри, - он кивнул гриффиндорцам, - Армандо, Анджелина, вы за ними, - сказал он пуффендуйцам, - после Антонин и Элоиза, а мы с Пенни в конце.
- Джесс! – шепотом позвала Джо.
Ее светлые волосы были уложены в низкий пучок, но, в отличие от того, что был у Джесси, передние пряди Джо были завиты и не убраны назад. Она улыбалась, и в ее голубых глазах играл лукавый огонек.
- По-моему, ты очень счастлива, - шепнула на ухо Джесси Джо. – Особенно после того, что было пару минут назад!
- Ты неисправима! – рассмеявшись, ответила Джесси.
Конечно, она была счастлива. И вовсе не собиралась скрывать это от подруги.
- Осталось тридцать секунд! – из хвоста возгласил Тедди. – Кончайте уже ржать!
После этих слов все двенадцать человек, включая даже Элоизу, Антонина и самого Теда, расхохотались, слишком уж забавно прозвучали слова последнего. Просмеявшись только секунд через десять, все затихли и спокойно встали в колонну.
- Пермете, мадмуазель? – сказал Том, протягивая вперед правую руку.
Джесси несмело положила свою левую кисть на его ладонь. Они посмотрели друг на друга и слегка улыбнулись, и ее охватило чувство удвоенного счастья, потому что сейчас было хорошо и ему.
Двери медленно открылись. Грянула музыка, и, начиная с Тома и Джесси, друг за другом вошли в Большой зал, в котором теперь привычные столы отъехали к краям (кроме учительского, оставшегося на месте вместе со всем преподаватлями), все те, кому предстояло открыть бал, под аплодисменты всех собравшихся. Торжественные трубы сменились звуками нежного вальса, и шесть вошедших пар закружились по залу.
Вот оно, счастье. Танцевать уже хорошо известный вальс, крутиться по причудливо украшенному залу вместе с самым дорогим человеком во всей школе и, главное, видеть в его глазах не отчаяние и страдание, а облегчение и радость.
Джесси двигалась необычайно легко даже для самой себя. Держа руку на его плече и глядя на его как никогда красивое лицо, озаренное легкой улыбкой, она понимала, что снова вместе с ним после этой кошмарной ссоры, что нужно его беречь и никогда больше так не терять. Чувствуя неимоверное облегчение от того, что снедавшие ее на протяжении последних двух недель злость и обида отступили, и на их место пришла радость, Джесси знала, что, создай она в этот момент Патронуса, он бы спугнул весь Азкабан.
Вальс закончился на торжественной ноте, и весь зал громко и восхищенно зааплодировал; деканы факультетов с особой гордостью и даже нежностью смотрели на своих учеников. Без сомнения, этот номер был всеми обожаем, особенно были от него в восторге третьекурсники, впервые пришедшие на бал.
Тем временем, Том, крепко сжав в ладони кончики пальцев Джесси, поцеловал ее руку: это было традицией. После этого шесть оттанцевавших пар отошли к стене, ближайшей к выходу и встали там. Было принято отводить на это место дам под руку, и Том не был исключением. Правда, когда они уже пришли на место и встали, он все еще держал руку Джесси, опустив ее вниз.
- Дорогие ученики и профессора! Вот и закончился еще один учебный год, к сожалению, омраченный гибелью в результате несчастного случая одной из учениц, - начал, выйдя вперед, профессор Диппет. При этих его словах Том крепче сжал руку Джесси. – Но, тем не менее, этот год закончился не так уж плохо, как может показаться. Мне, конечно, хочется поздравить наших выпускников, с честью окончивших Хогвартс, которым предстоит выйти на работу, во взрослую жизнь. Я надеюсь, у вас останутся самые теплые воспоминания о школьных годах, и вы друг друга не забудете. Для некоторых из вас Хогвартс, быть может, стал вторым домом…
- Для всех нас, профессор, - прокатилось среди семикурсников.
- Хочется верить, что вы не будете держать зла на нас, преподавателей; быть может, мы были к вам чересчур строги, но все же желали вам добра, - продолжил свою речь директор. – Но, чтобы не заканчивать на столь грустной ноте, осталось поздравить некоторых из вас. К нашей гордости и радости, в этом году выпускаются двое учеников, ни разу за семь лет не получивших отметки ниже, чем «превосходно» по зельеварению. Это, конечно, всеми нами любимый капитан гриффиндорской команды по квиддичу и прославленный дуэлянт Флимонт Генри Поттер, Гриффиндор!
Тут весь зал радостно захлопал: такие ученики встречались нечасто, а Флимонт еще и капитан сборной Гриффиндора по квиддичу! Таких людей Джесси очень уважала, тем более, у нее самой был шанс окончить школу, получив за зельеварение только «превосходно», тем более, она считала Флимонта достойным соперником в квиддиче.
Вторым оказался когтевранец Джон Спилет, родной брат Джейн, и его приветствовали не менее бурно. Еще бы: такого уровня зельевары всегда в чести у учеников и в любимцах у Горация Слизнорта.
После речи профессора Диппета и поздравления особо отличившихся шел праздничный ужин, который длился обыкновенно не более минут сорока. Эльфы-домовики на кухне в этот день особенно постарались, другое дело, что мало уже кому в такое время хотелось есть, и поэтому ужин не затянулся, и вскоре столы снова отъехали к стенам.
Снова заиграл оркестр, помещавшийся на площадке недалеко от преподавательского стола; на этот раз музыка была веселой и быстрой, и большинство учеников, разбившись на пары, бойко отплясывали. Джесси и Том, разумеется, исключением не были и веселились от души, глядя на то, как Антонин, смеясь, лихо закручивает Элоизу, а она неприязненно морщится.
- Я отойду, скоро вернусь, - сказал Том, когда закончился танец. – Потанцуй с кем-нибудь пока.
Он улыбнулся ей и направился к дверям. В зале было жарко, и его мантия, под которой, как и всегда, была белая рубашка и неизменный серебристо-зеленый галстук, была расстегнута, и красиво за ним развевалась.
Джесси подошла к стенке и стала терпеливо ждать, вдруг кто-нибудь пригласит! Она смотрела в центр зала и сама себе улыбалась, как бывает, когда ты всем доволен.
- Джесси, - услышала она голос Теда слева от себя. – Потанцуем в последний раз?
- Ха, конечно!
Следующий медленный вальс Джесси танцевала с Тедди Грантом, как в прошлом году…
- А я помню, как два года назад ты танцевала со своим братом, - сообщил Тед. – Я тогда первый год был старостой, а он – лучший ученик… Помню, как хотел стать таким же.
- Ха-ха-ха, нашел с кого пример брать…
Джесси, между прочим, заметила, что Бартоломью действительно пригласил Мэри танцевать (не всегда же врут предсказания, даже сделанные при помощи обыкновенного стеклянного шарика), а с Альмой вальсирует Гедеон…
На нежной замирающей ноте музыка закончилась, и Тед, как и водится, поцеловал руку Джесси; она в ответ тихо рассмеялась и отошла обратно к любимой стенке, но не успела она на нее опереться, как ее окликнул… Марион?
- Мадмуазель, позвольте пригласить вас на танец? – сказал он, склонив голову в легком поклоне.
Невольно оглянувшись, проверяя, вернулся ли Том, Джесси с улыбкой ответила:
- Позволю!
На этот раз вальс был побыстрее, и через секунд пять Марион закружил Джесси в танце. Многие студенты, да и некоторые профессора, удивленно смотрели на эту пару: странно было видеть Лестрейнджа, больше всех остальных подкалывавшего когтевранскую старосту, вместе с ней, несущихся вокруг зала, да еще и со счастливыми лицами! Мало кому было понятно, что Джесси уважала Мариона, а он – ее, хотя оба нередко и отпускали едкие комментарии в адрес друг друга.
Кое-кто из девочек явно удивился, а то! Многие из них поглядывали и на красавца-Тома, и на не менее симпатичного Мариона. Юный Лестрейндж был высоким голубоглазым парнем с черными кудрявыми волосами чуть длиннее, чем у Тома. Сегодня на нем была темно-синяя бархатная мантия, под ней приблизительно того же цвета жилетка и белая рубашка (как только он в этом не изжарился!). Словом, Марион своим перфекционизмом и педантичностью очень походил на Тома.
Джесси не могла сказать даже сама себе, почему он позвал ее танцевать. Но сейчас это важно не было.
Вальс закончился, и Джесси снова оглянулась на двери в Большой зал, но Том еще не зашел.
- Да не дергайся ты, - ехидно сказал Марион. – Никуда твой Том не денется, сейчас придет. Или моя компания тебе уже досаждает?
- Во-первых, он не мой… - запротестовала Джесси.
- А чей же еще? – хмыкнул Лестрейндж.
- Во-вторых…
- Во-вторых, вот он, уже пришел.
Том уже заметил Джесси и Мариона и, тряхнув головой, чтобы убрать с глаз упавшую челку, подошел к ним.
- Возвращаю в твои руки эту прелестную мадмуазель, мой лорд, - улыбнувшись уголком рта, сказал Марион, - и надеюсь, ты пригласишь ее танцевать, а то ведь заскучает и убежит…
- Если прелестная мадмуазель уже не хочет от меня сбежать! – улыбнулся Том. – Может, она слишком прекрасна для таких, как мы?
Джесси слушала эти речи, опустив голову и поджав губы, а под конец, не выдержав явного издевательства, резко повернулась к ним спиной. Ладно Лестрейндж, Мерлин с ним, но и Том туда же? Это так приятно – издеваться над людьми?
Джесси почувствовала, что к ней сзади подошел Том (при этом у нее, кажется, подпрыгнул желудок) и, положив руки на плечи, шепотом спросил:
- Ты обиделась?
Джесси еще ниже опустила голову. Теперь она, кажется, уже не обижалась.
- Прости, я не хотел, чтобы так…
Левой рукой он дотянулся до ее правого плеча и мягко развернул лицом к себе.
- Давай танцевать? – миролюбиво предложил он.
- Давай, - согласилась Джесси.
Время летело быстро, потому что Джесси и Том были счастливы, находясь вместе друг с другом. Вот уже десять вечера, и младшеньких послали спать… А старшие продолжали веселиться от души, и эти оставшиеся два часа до конца бала прошли как две минуты. Особенно смешно было смотреть на Элоизу, которая не только смирилась с присутствием рядом Антонина Долохова, но и обрадовалась тому, что с ней танцует именно он (кто б знал, почему?), и под конец они отплясывали не менее лихо, чем все остальные.
Последний танец был медленным и грустным и закончился на высокой нежной ноте. Все в зале зааплодировали и после начали расходиться.
- Джесс, - шепотом позвал Том, пользуясь всеобщими шумом и суетой, - если ты хочешь что-нибудь мне сказать или выслушать меня, то приходи на Астрономическую башню сразу после того, как наведешь у своих порядок. Хочешь потолковать без всяких помех – приходи.
- Приду, - тоже шепотом ответила ему Джесси.
Предстоял нелегкий разговор. Но можно было надеяться, что кончится он хорошо…
Джесси зашла в свою общую гостиную, хотя это было без толку. Все устали, и никому даже в голову не пришло безобразничать. Она быстро поднялась наверх, к себе в спальню, куда еще не пришли девочки, сняла диадему, спрятала в шкатулку и спустилась обратно. В гостиную уже мало кто заходил, но Джесси спокойно вышла: как староста, она имела полное право.
Добравшись наконец до Астрономической башни, куда еще не дошел Том, она встала и посмотрела на небо. Звезды… Где-то горы… Красота, ничего не скажешь… Быть может, на нее сейчас смотрят мама с папой. Что-то они сказали бы про Тома?
Кто-то положил на ее плечо тяжелую руку. Это был он.
- Я знаю, ты что-то хотела мне сказать, - грустно обратился к ней Том. – Говори.
Джесси повернулась к нему и увидела его глаза, снова печальные, задумчивые и далеко не такие счастливые, как полчаса назад.
- Я неправильно поступила, не выслушав тебя с самого начала, - выдавила из себя Джесси эти непростые слова, - и не должна была так обижаться. Прости меня.
- Джесс, не вини себя, ведь это все я… И простить меня должна ты, я, мало того, что убил Миртл, еще и злился на тебя очень и очень долго…
Джесси опустила голову и повернулась взглянуть на небо, на пейзаж, только не в его глаза…
- Джесс… Я понимаю, что натворил. Я потерял тебя один раз, а это значит, что я уже тебя недостоин, но…
Том стоял сзади и говорил с нажимом и неприкрытой тоской. Ох, нелегко же ему давались эти тяжелые слова! Джесси не могла больше его слушать, глядя в сторону, и повернулась к нему лицом.
- Если бы я не был человеком со столь каменным сердцем, если бы за моей душой не было бы этого преступления, я бы еще мог надеяться, что ты станешь моей, но…
- Неужели ты до сих пор ничего не понял? – сорвавшимся голосом спросила Джесси.
Она была тронута этими его словами и… обрадована. Это был решающий момент….
- Но я же убил ее! – с нескрываемой болью в голосе сказал Том. – Да разве ж такой тебе нужен!? Разве я?
- Том!.. – прошептала Джесси. – Неужели ты и правда ничего не понял? Ведь… я же уже давно твоя!
Она сделала это. Сказала ему… Именно эти слова именно в этот момент были просто необходимы.
Том неуверенно сделал шаг к Джесси навстречу и крепко обнял; она неожиданно оказалась тесно прижатой к нему. Она не могла осознать и с трудом верила, что он, тот, кому она больше всех доверяла и тот, кто уже давно завоевал ее, настолько близко, что чувствуется частое биение его сердца. На душе было до сих пор как-то тяжело, а после неожиданного признания все еще страшно, но теперь, когда она в его руках, ей стало спокойнее, и она крепко и нежно обвила руками его спину.
И все-таки, на душе триумф. После всего того, что случилось, они не потеряли друг друга, а наоборот, поняли, что поодиночке им обоим тяжело.
- Джесс, - немного резко и совершенно неожиданно позвал Том, - скажи мне, почему ты молчала? Ведь никто из учителей даже не знает про то, как открыли Комнату!
- Я ничего не знала и не хотела тыкать пальцем на того человека, на которого сильно обиделась…
Том аккуратно отпустил Джесси, но его руки остались лежать на ее талии, а она еще держалась за его плечи. Посмотрев друг на друга, они рассмеялись, подняли головы к небу и на несколько секунд замерли. Это был счастливый момент, один из тех, что надолго врезаются в нашу память. Все самое тяжелое, кажется, осталось в прошлом.
- Идем, Джесс, - сказал он, - А то нас хватятся.
- Идем…
Они вместе прошли неблизкий путь от Астрономической башни до когтевранской.
- Спокойной ночи, - сказала Джесси, когда пришла пора прощаться. – Спасибо тебе за этот день. Просто спасибо.
- И тебе тоже, - улыбнулся Том. – Что б я без тебя делал?
Он вдруг притянул ее к себе за плечи и аккуратно поцеловал в лоб. Она, опустив взгляд в пол, улыбнулась и по винтовой лесенке поднялась в гостиную, а потом в спальню, думая, что сегодня она самая счастливая девушка на всей Земле.