А любил ли ты?..

— Я заказал столик в итальянском ресторане напротив твоего дома на девять вечера. Не опаздывай…

Натянув счастливую улыбку, она крутилась у зеркала. Она старалась ни о чем не думать: ни о том, что будет сегодня вечером, ни о том, что будет завтра и даже послезавтра. Вдруг завибрировал телефон. Испугалась. Высветившееся на экране телефона имя словно вернуло в реальность. Она на мгновение застыла. Назойливые мысли закрутились в голове без остановки. Она не знала, как ей поступить. Правильно ли все это? А может нужно все отпустить и просто плыть по течению? Но она так не умела, просто не могла. Спешно набрав сообщение с текстом «извини» и сбросив с ног туфли, она присела на тумбочку. Передумала. Женя хотела быть счастливой. Очень хотела. Она его любила. Безусловно любила. Носила под сердцем его ребенка. Она твердо была убеждена в том, что когда Илья узнает о ребенке, ей станет легче. Но легче как назло не становилось. В ней словно ангел и демон боролись. С одной стороны она хотела простого женского счастья, любимого и любящего мужчину рядом. А с другой — она в последнее время все чаще мысленно задавала ему вопрос: а любил ли ты?.. Но одно она знала точно: привязывать мужчину к себе ребенком неправильно, недопустимо, бессмысленно. Не в ее стиле. И стоит отметить, она имела полное право на такие мысли. Казалось, что все уже хорошо. Все закончилось. Все приходило в порядок, становилось на свои места. Но где-то глубоко внутри поселился страх. Вполне себе объяснимый и обоснованный. Она боялась, что все повторится снова. Она бесконечно пыталась найти оправдание каждому его поступку. Отменил свадьбу — благородно. Решил пожить отдельно — его выбор, который она приняла. Сорвался — защитная реакция. Просто нужно время. Все пройдет. И она ждала, не устроив ни одного скандала, ни разу не накричав. Да лучше бы сорвалась хоть раз!.. Но Женя слишком сильная, слишком мудрая… Из раздумий ее вытянул звонок в дверь. Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться, кто звонит. Она на пару минут замешкалась, думая о том, готова ли сейчас говорить с ним. — Жень, что случилось? Ты почему не пришла? Ты хорошо себя чувствуешь? Все в порядке? — держа в руках букет цветов, вошел в квартиру и без остановки засыпал ее вопросами Илья. — Все в порядке. Все хорошо. — устало вздохнув, ответила она. — Но почему тогда... — Илья… — прервала его Женя. — Я просто хочу побыть одна. Пожалуйста. — Ты уверена? — Илья, я прошу тебя. Поговорим потом. — выдавив грустную улыбку, умоляюще ответила она. — Это тебе. — он протянул Жене букет, словно невзначай коснувшись ее руки. А затем едва ощутимо поцеловал в щеку. Она хотела было возразить, но он ушел. Когда дверь за ним закрылась, она горько зарыдала… Он брел по вечерним улицам Тулы. В глазах блестели слезы: то ли от поднявшегося ветра, то ли от осознания того, что он чуть все не потерял. Он прокручивал в голове все произошедшее за последние месяцы. Запутался. Он впервые за долгое время осознал, сколько боли он причинил той, которую любит, той, которая в скором времени подарит ему малыша. Сложно передать всю ту гамму чувств, которую он испытал, узнав о ребенке. В тот момент он чувствовал себя самым счастливым человеком во всей вселенной. Но от одной только мысли, что он искренне верил в то, что ребенок от другого мужчины, щемило сердце. Как у него могли вообще возникнуть такие мысли? Как можно было ее в чем-то упрекнуть?! Она единственная, кто верил в него всегда, до последнего. А он все чаще был не с ней: заглаживал вину перед другими дамами, которым было наплевать на его чувства. Предал. Ему сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось стереть память. Хотелось вычеркнуть эти месяцы из жизни. Отмотать пленку назад. Крепко прижать ее к себе. И преодолеть все трудности вместе. Он должен был защитить ее от всех нападок, от всех проблем. Но вместо этого он сам защищался от ее заботы, от ее переживаний, при этом пытаясь возложить все бремя ответственности на ее хрупкие плечи. Но жизнь не кино. Не вырежешь, не переснимешь, не исправишь… — Ты ничего мне не хочешь сказать? — войдя в ее кабинет и присаживаясь напротив, начал Илья. Женя добрую половину ночи продумывала этот разговор. Ей хотелось выплеснуть всю ту боль, которая скопилась, высказать все, что она думает. Рассказать, как было тяжело ей, когда он считал, что тяжело только ему… — Хочу сказать, но не знаю что. Прости. — глядя в его тоскливые глаза, ответила она. Простила. А он все-таки любит.