Грибы с сырным соусом и зелёной пыльцой

Там, где земли Лейавина кончаются, перетекая Сиродилом в Эльсвейр, где Чёрный Лес смыкает свои кроны непроницаемым для солнечных лучей потолком, там, где тишь природы нарушается то рыданиями, то истеричным хохотом, высится статуя. Белый мрамор позеленел от времени, а ветра и дожди сделали своё дело, подчёркивая каждое движение резца скульптора по неподатливому камню, выделяя каждую линию, каждую складку на вычурных одеждах, насмешливый изгиб губ, пальцы, лежащие на набалдашнике слегка искривлённой трости. Смеркается, вдалеке начинает подвывать зарождающаяся в низине буря, а землю орошают первые капли дождя, просачиваясь сквозь густой покров раскинувшихся ветвей. Сорванные порывом ветра листья и сломанные мелкие веточки кружатся в воздухе, втягивают маленькими вихрями ещё не прибитую дождём пыль, лезут в глаза. Второе число месяца Восхода. Время пришло. Странник, прикрывая лицо ладонью, подходит к постаменту и кладёт на него моток тёмно-серой пряжи, прижимает сверху маленьким камнем душ, чтобы подношение не сбросило ветром. Рядом на выщербленный мрамор выкладывает мятый и пожухлый кочан салата-латука. Он прерывисто выдыхает и набирает полную грудь воздуха, чтобы обратиться к Принцу, но не успевает: голос Шеогората звучит в его голове оглушительно-громко, прокатываясь по закоулкам сознания вибрирующим эхом, приносящим мигрень. — Ещё один проситель, — разочарованно тянет он, после чего интонация мгновенно меняется. — Или, может быть, даритель? Из этой пряжи я велю спрясть мне коврик для ног, салатом накормлю зомби, а камнем души выколю кому-нибудь глаз! Какая щедрость! Неслыханная, небывалая! Не-ве-ро-ят-на-я! Я польщён, польщён… Шеогорат звонко смеётся, но в его смехе слышится угроза. Смертный выдернул его своим призывом с очередного ужина, устроенного Тейдоном в честь чего-то там очень важного, должно быть. Чего-то интересного. Чего-то знаменательного. С очень скучного ужина, надо признать. Ещё немного, и Шеогорат стал бы развлекать себя сам, а это чревато, чревато… — Так что ты хочешь, человечек? — вопрошает Безумная Звезда, и в голос его просачиваются фальшиво-медовые нотки, участливые, словно добрый дядюшка Шео справляется о благополучии своего неразумного племянника. — Знаний? Веселья? Безу-умия? А впрочем — неважно. Неважно, чего хочешь ты, потому что мне скучно. Знаешь, что происходит, когда мне скучно? Правильно, я начинаю веселиться, и тогда вы все почему-то расстраиваетесь. — Я хочу задать тебе несколько вопросов, — осторожно пытается начать свою речь странник, но Шеогорат его перебивает. — Ах ты хочешь! Взгляните на него — он хочет. А я хочу? — строго спрашивает он, впрочем, отвечая сам через секунду. — А я хочу. Задай мне вопрос, смертный. Но будь осторожен, если вопрос этот будет скучным, я сделаю из твоего черепа горшок и посажу в нём грибы. Ненавижу грибы. Или же перетру в пыль твой мозг — если он у тебя есть, конечно — и смешаю с пыльцой Тейдона. То-то смеху будет! Или заставлю тебя съесть собственные глаза… Так чего же ты молчишь, человечек? Спрашивай, не стесняйся.