Хильд

      Туман спускался с гор и медленно тонул в бурной реке, которая никак не поддавалась зиме. Гул волн, разминающих скалы, наполнял все вокруг, и даже ветра слышно не было. Солнце уступило небо молодому месяцу, света которого едва ли хватало — высеребрить снег под ногами девушки, что шла по берегу. Но темнота ее не пугала. Путь угадывался, а тьма только обволакивала все вокруг: деревья, скалы, горы, и саму путницу, укутывая ее в свои мысли и не отвлекая по пустякам. Ночь была слишком теплой для зимы. Не хрустел снег под ногами, не мерцали звезды на небе. Легкий бриз не холодил рук. Ничто не отвлекало девушку. Шла она по тому, что так ей лучше думалось. А думала она о тех, кого нет рядом…       Она устала ждать. Сидеть у окна и смотреть в море, в надежде увидеть сшитый ею парус. В этот раз ушли слишком многие. Ушли в поисках новых земель, новых чудес и новых соперников. И не вернулись. Шла третья зима. С тех пор, как его нет рядом она освоила и меч, и лук, научилась охотиться и убивать жалких горных аргров, что воруют скот. Она готова отправиться с ним. Но он не вернулся.       Не вернулся вообще ни один корабль, что ушел той весной. Племя потеряло так много воинов, ушедших по зову конунга, что чуть не перестало существовать. Мужчин не осталось вовсе, большинство женщин, что держат топор, также ушли. Опустели кузницы, не строятся корабли, не валится лес. Три дюжины детей несколько старух да десяток пряжей, все кто остался в опустевшей деревне. Займи каждый по дому, и еще останется столько же. Не приходили вести и из других селений, неизвестно, кто остался там и выжили ли они… Хильд выжила. Выжила потому, что рождена была в бою и наречена битвой. И пусть ее не влекла война, когда пришло время встать на защиту племени, она взяла меч и он стал продолжением ее руки, как когда-то игла. Рисовать красным не доставляло ей радости, но получалось у нее хорошо. Аргры не серьезные противники. Оружие, что у них было, видело куда лучшие времена. Да и обращаться они с ним не умели. Но для безоружных женщин и детей они представляли угрозу. По тому, когда двое аргров пришли в середине первого лета, Хильд уже была готова к их встрече.       Они всегда приходили летом, зимой держались подальше от крупных селений, боялись нарваться на воина. Да и летом эти трусливые дикари предпочитали не лезть в центр поселения, в надежде поживиться чем-то на окраине. Но в этот раз, в опустевшем селе, они осмелели, и пробрались в самое его сердце. Два, сроду не мывшихся, изъясняющихся на слабо понятном диалекте мужчины, со ржавыми мечами и в криво сшитых одеждах из шкур, ворвались в один из больших домов, выбрав его по запаху съестного. Хильд помогала старой поварихе вялить мясо, нарезая его длинными тонкими лоскутами. Нож, запущенный заученным до рефлексов движением без препятствий вошел в грудь одному из мужчин. Меч, никогда не снимаемый с пояса, наконец был обнажен по делу. Девушка перепрыгнула через стол и закружилась в привычном танце. На первом обороте выбила меч у оставшегося противника и легким движением головы ударила кончиком косы по глазам, на втором обороте располосовала открывшийся для удара бок. На этом набег был окончен.       Примерно так же закончились и следующие четыре, Хильд обзавелась парой царапин на плече и предплечье, и шрамом от колена до бедра. Но никто из ее соплеменников не погиб. Дети подросли, некоторые уже научились и сами постоять за себя. Сын кузнеца по памяти учился работать с металлом, другие юноши готовили дрова и чинили ветхие дома, резали посуду и охотились. Жизнь постепенно возвращалась в их поселение, пройдет еще пара лет, и у вчерашних детей появятся свои дети. Но не у Хильд. Она будет и дальше ждать. Ждать, когда он вернется, и возьмет ее с собой в следующее путешествие.       А пока, ее спутником будет лишь тьма этого берега, да молодой месяц в небе…

Т.А.Г.