Вечные шестнадцать

      На самом деле вечные шестнадцать — не очень удобно.       Но всё в этом мире решаемо, если знать как.       Саша внимательно изучает поддельные документы и ухмыляется. Ребята, с которыми он так удачно связался на этот раз, предоставляют на диво качественный товар: ID выглядит даже слегка потёртым, ровно настолько, насколько и должна затаскаться карта за два-три года. Не самое дешёвое, конечно, удовольствие, но добывать достаточно денег на всё желаемое и ещё про запас любой нормальный жнец учится в первые лет пятьдесят, если не много раньше. А Саше давно за сотню. Ну, или восемнадцать по паспорту.       — Просто прекрасно, — бормочет он, сидя на старом дереве возле берега Хафеля и разглядывая собственную фотографию на пластике. Он на ней без очков, совершенно иначе зачёсан назад и набок, да и выглядит ещё моложе, чем в реальности. Пожалуй, это и правда лучшая из всех работ фальсификаторов, что ему попадались. Даже в руках подержать приятно.       — Что, счастье есть? — раздаётся над головой, и Саша довольно кивает, не отрываясь от созерцания карточки. Перед его мысленным взором вовсю маячит прекрасный, прямо-таки замечательный супермаркет с отделом крепкого алкоголя и табака.       — Нормальные люди, — лениво выдыхает дым Рудгар, — в нашем возрасте всё это уже бросают.       Саша весело фыркает, поднимая глаза:       — Нормальные люди в нашем возрасте по большей части лежат в гробах. В то время как нам, — его широченной улыбкой, пожалуй, можно осветить весь близлежащий Павлиний остров, — невероятно повезло с работой. Ты только представь: ещё лет двадцать назад никто не задумывался, что паспорта могут стать электронными и даже биометрическими не в кино, а на самом деле. А кто мог подумать об интернете, компьютерах, микроволновках в начале двадцатого века? Да взять то же ограничение продажи алкоголя до восемнадцати лет!       — До шестнадцати, — спокойно поправляет Рудгар. И Саша на секунду сбивается с мысли:       — Что до шестнадцати?       — Алкоголь. Пиво у нас можно с шестнадцати. Да и вино тоже.       — А, — Саша только отмахивается и совершенно по-детски болтает ногами. Крепкая ветка от этого слегка покачивается. — Пиво — это не алкоголь.       — Нда?       Рудгар скептически поднимает брови на новой затяжке, но Саша только смеётся в ответ:       — Именно! Да и сигареты не век же стрелять у тебя. К тому же я хочу официально записаться на несколько экскурсий, которые тоже ограничены по возрасту — знаешь, быть там невидимым не очень удобно, мне хотелось бы задать пару вопросов, а для этого…       — Смерть, — Рудгар тоже садится и усмехается. — Не знаю даже, есть ли смысл спрашивать, когда ты наконец от этого устанешь и когда меня перестанут день через день ставить с тобой в пару.       Дым поднимается над ними правильными кольцами и размывается ветром с реки.       — Хм… никогда? — насмешливо предполагает Саша и намекающе смотрит на пачку Бенсон и Хеджес в руках напарника. Тот давно привычным движением выщёлкивает сигарету и вкладывает в протянутую ладонь. Зажигалка у Саши своя, он не менее привычно подкуривает и принимается вертеть её в пальцах. — Я безответственный, ты скучный — мы идеальная команда. Сам посуди, что будет, если отправить меня на смену, скажем, с позапрошлым моим стажёром: он застрянет где-нибудь в музее, я в библиотеке, и всё — пиши пропало. А с тобой мы всего лишь налакаемся, да и то после работы. Опять же, и отвлекаться на поиски никотина мне с тобой не надо — всё включено.       Саша вновь ослепительно улыбается, ловко проворачивает зажигалку и отправляет её в карман. Рудгар только головой в ответ качает:       — А ты не боишься хотя бы… что с таким отношением тебя простят раньше, чем ты успеешь сходить на все экскурсии и перечитать все книги?       — Нет, вряд ли, — беспечно пожимает плечами Саша. — Если бы это работало, меня давно бы уже простили. Ещё лет сто назад. Но, как видишь, я всё ещё здесь, мне всё ещё шестнадцать, и я всё ещё не могу покупать сигареты самостоятельно, если не раздобуду фальшивые документы. Так что крепись: тебе со мной мучиться и мучиться. Это, должно быть, твое персональное наказание.       Саша смеётся легко и заливисто, будто ему и вправду шестнадцать.       И Рудгар, пожалуй, поверил бы, что уметь так: радоваться и получать удовольствие даже от работы жнеца — более чем достаточно, чтобы считать свою жизнь удавшейся. Вот только…       Если бы это и правда работало.       Сашу давно бы уже простили.       Лет сто назад.       Но он всё ещё здесь. И ему всё ещё вечные, вечные, вечные…       …проклятые шестнадцать.