Интегрированный попаданец

      Сабира прибыла на запряжённой парой белоснежных (крашенных магией, не иначе) пегасов колеснице, которая выглядела как балкон с двумя креслами с высокими спинками. Только вот фигурные поручни находились не впереди, а позади и с боков, из-за чего впереди оставалось пустое пространство…       «Хоть бы ремни безопасности приделали к этой штуке», — вздыхаю мысленно, со скепсисом осматривая транспортное средство.       — Нрявится? — весело спросила белая кошка, одетая в длинное бело-голубое платье без рукавов, верхняя левая половина которого имела оттенок свежего снега, а правая нижняя — морской волны (ткань крепилась к золотому ошейнику на шее, обручу на талии, и и ещё одному кольцу на уровне лодыжек, из-за чего ширина шага оказалась строго ограничена). — Кхем… Я сама выбирала.       С последними словами, явно перебарывая привычку коверкать понячью речь, госпожа посол Северного Котжита указала левой лапкой-рукой на небесную колесницу, одновременно с тем демонстрируя тонкую золотистую сетку, оплетающую конечность от плеча и до запястья. В переплетениях металлических нитей были вставлены мелкие кристаллики, что поблёскивали в свете сдвинутого к горизонту светила, а на браслетах позвякивали маленькие бубенчики, звук коих явно доставлял удовольствие самой хищнице.       — Ты выглядишь очаровательно, — заявляю с полной уверенностью в своей правоте, демонстративно взглядом пробегаясь по похожей на вазу фигурке котжитки, что сопровождалось смущением, возмущением, пренебрежением (можно предположить, что первая эмоция исходит от барса, вторая — от перевёртыша, что вышла нас проводить, ну а третья — от грифины, одарившей мою спутницу скептичным взглядом).       — Ты хоть ходить в этой тканевой трубе можешь? — выгнула брови в вопросе птица-тигрица.       — Сюда-то я добралась, — медленно, чётко проговаривая слова, из-за чего возникает ощущение какой-то ленивой надменности, ответила Сабира. — Красота требует жертв.       — Тогда — ладно, — крылатая хищница изобразила улыбку взглядом. — Если жертвой будешь ты — я спокойна.       — Пф, — вздёрнула носик посол. — Дикарка. Жора, меня обижают.       — Влезать в разборки двух кошек? — отступив на шаг, поднимаю руки в защитном жесте. — Нет-нет. Да и вы ведь так мило общаетесь…       — Ха… Видала, пятнистая? — моя телохранительница подбоченилась. — Твои фокусы тут не работают.       — Жора, ты должен был защищать меня от насмешек, а не присоединяться к ним! — патетично воскликнула барс, приложив ко лбу правое запястье, закатив глаза и наклонившись назад.       — Переигрываешь, — подхожу к своей сегодняшней спутнице и придерживаю её за поясницу, чтобы она не рухнула на землю в своём платье (а то ведь кто знает, что ей в голову может взбрести ради достоверности). — Фригга, никаких больше колких комментариев… хотя бы до конца Гранд-Галопинга.       — Как скажешь, босс, — отсалютовала грифина правой передней лапой, подпрыгнула и зависла в воздухе на высоте полутора метров. — Баттерфляй, остаёшься за старшую. Вечеринки без нас не устраивай и гостей не приглашай.       — И что я делала бы без твоих ценных указаний? — прикрыла глаза чейнджлинг. — Жора, как ты себя чувствуешь?       — Будто съел пачку Минтона, — отвечаю не задумываясь, после чего, поправив белую мантию с голубой подкладкой, сцепленную на груди застёжкой в виде раскрытой ладони на фоне сердца, добавляю: — Всё помню, Баттерфляй. Допоздна гулять не буду, пить и курить не стану…       — Клоуны, — буркнула жёлтая кобылка, махнув на нас копытцем. — Развлекайтесь. Буду ждать к утру. Фригга…       — Всё знаю, — перебила собеседницу птица-тигрица. — Давайте уже лететь. А то к началу не успеем.       Ещё раз распрощавшись, я посмотрел на довольно высокую колесницу, а затем на лапки-ноги Сабиры, обутые в нечто вроде туфель, но не на каблуке, а высокой платформе. Кошка, заговорщически подмигнув, попросила подставить локоть… а затем подпрыгнула почти на метр, развернулась в воздухе и ловко приземлилась рядом с левым креслом. Этим действием она в очередной раз напомнила мне, что, во-первых, её народ отличается от людей взрывной силой и ловкостью, а во-вторых, при желании что-то подобное после приживления эфирного тела мог бы вытворить и я.       «Прыжок на метр в высоту без разбега. При этом она не является спортсменкой по меркам котжитов», — оставалось только пожать плечами и подняться следом, чтобы занять своё место рядом с партнёршей.       …       Полёт на балкончике продолжался не так уж и долго, да и проходил на уровне крыш третьих-четвёртых этажей. Раньше, во времена моей жизни на Земле (что вспоминаются будто сон… скорее всего, из-за Луны) падение с такой высоты могло стать критичным, но теперь для получения серьёзных травм придётся упасть очень неудачно. Впрочем, это совершенно не означает, что я стану проверять степень своей прочности, явно уступающей аналогичному показателю у той же Баттерфляй.       «А ведь когда мы падали с дирижабля, она приняла на себя весь удар», — в очередной раз вспомнив ту ситуацию, уже не вызывающую прежних эмоций, бросаю взгляд на проплывающие внизу улицы города.       — Тут красиво, — заметила моя спутница, кладя свою ладонь поверх моей кисти. — Даже не хочется уезжать.       — А тебе обязательно это делать? — спохватившись, поспешно добавляю: — Извини, я ещё плохо ориентируюсь в посольских делах.       «Хотя, обо всём можно додуматься, если включить логику», — ехидно заметил мой внутренний скептик.       — Кто, если не я, проведёт тебе экскурсию по древнему храму? — возмутилась барс, после чего заговорила совершенно серьёзно: — К тому же, Жора, у меня есть обязанности, которые нельзя игнорировать.       — Жаль, — перехватив лапку собеседницы, провожу пальцами по бархатистой шёрстке на тыльной стороне кисти. — Ты ещё приедешь?       — Скорее всего, — задумчиво ответила хищница, затем весело подмигнула и оскалила клыки в улыбке. — Если передумаешь, то место массажиста в моём гареме ещё свободно. И вообще, мы ведь вместе полетим в Северный Котжит. Так что — не раскисай.       «Я и не кисну. И это, скорее всего, твоя грусть на меня так действует», — вслух, разумеется, произносить этого не стоило, а потому мне оставалось промолчать и пожать плечами.       …Колесница приземлилась на главной площади, где по периметру были расставлены лавки со всяким разным, начиная от еды и заканчивая мягкими игрушками, а ближе к центру стояли деревянные сцены, накрытые бархатными полотнами, карусели для жеребят и даже батут в виде надувного замка. Именно последняя деталь привлекла взгляд моей спутницы, у которой глаза буквально засветились от вспыхнувшего азарта.       — Жора, я очень хочу тебя попросить… — облизнув губы, госпожа посол притянула меня к себе и зашептала на ухо: — Давай сбежим с танцев, когда закончится официальная часть церемонии? Я вся горю от желания… опробовать эту штуку.       — Батут разве не для жеребят? — с сомнением скашиваю глаза в нужную сторону, но мы уже снизились к свободной дороге, упирающейся прямо в распахнутые ворота. — Если нас не задержат — я не против.       — Мряу, — в порыве чувств Сабира лизнула мою щёку, тут же отстранилась и постаралась принять невозмутимый вид. — Спасибо. Это…       — Никому ни слова, — понятливо хмыкаю.       — Я всё видела, — заявила грифина, вынырнувшая из-за спинок кресел, когда колесница стукнулась об камни площади своими колёсами.       — Вот ты нам и поможешь, — заявляю птице-тигрице. — Думаю, если наше отсутствие будет кем-то прикрыто, то никто этого и не заметит.       — Нет-нет, босс, — замотала головой крылатая хищница. — Я — профессионал. Вот!       Разговор пришлось прервать из-за того, что наше транспортное средство наконец-то остановилось. Я же, поддавшись мимолётному порыву, подхватил поднявшуюся на лапки-ноги кошку на руки, спрыгнул вниз и поставил её на землю, вновь удостоившись волны противоречивых эмоций. Прохожие на это никак не отреагировали, хотя некоторое количество зевак и околачивалось у ворот, охраняемых шестёркой гвардейцев.       Отдав гвардейцам билеты, мы втроём прошли в дворцовый парк, украшенный разноцветными бумажными фонариками. Кроме нас тут было множество пони всех трёх рас, на глаза попались представители грифонов и минотавров, а также яков и алмазных псов, что либо гуляли по тропинкам, либо выстраивались в очередь перед закрытыми воротами самого дворца.       Фонарики мерцали и на балконах, украшенных блестящей мишурой и шариками, но моё внимание к себе привлекло необычное зрелище: высокие и стройные, словно столичные единороги, одетые в бархатные (парчовые?) расшитые золотом накидки земнопони, ростом уступающие Селестии едва ли полторы головы. На фоне привычных эквестрийцев они смотрелись очень необычно, привлекая к себе не только мой собственный взгляд.       — Послы из Седловской Аравии, — пояснила мне Сабира, слегка потянув мою руку, за локоть которой уцепилась передними лапками. — Лучшие бегуны Эквуса. К сожалению… для них… ничем больше не выделяются. Я читала в одной исторической книжке, написанной каким-то грифоном, что сфинксы использовали их как движущую силу для наземных повозок.       «Ну… сами пони без смущения идут работать извозчиками. Те же пегасы, например. Так что — не вижу в этом ничего плохого», — благодарно кивнув, продвигаюсь ближе к воротам, со стороны коих раздался звон.       Тяжёлые створки медленно распахнулись и затрубили трубы, оглашая весь дворцовый парк, а то и прилегающую к нему площадь. Из полумрака коридора же вышли все три аликорницы: самой левой была Селестия, самой правой — Каденс, ну а в центре шагала Луна.       Платья у правительниц Эквестрии были похожи: золотой, серебряный и фиолетовый нагрудники, на коих красовались кьютимарки владелиц, с белоснежной, тёмно-фиолетовой и голубой тканью, струящейся по телу одновременно и облегая, и оставляя свободу движениям. На головах же у них красовались одинаковые обручи, отличающиеся лишь цветами инкрустированных драгоценных камней, ну и крылья оставались совершенно свободными, будучи торжественно распахнутыми.       — Жители и гости Эквестрии, мы приветствуем вас в этот радостный для нас час, — заговорила белая аликорница негромко, но при этом её слова разносились до самых последних в очереди слушателей. — Первой причиной, делающей для нас этот момент знаменательным является то, что наша венценосная сестра, принцесса ночи Луна, тысячу лет сдерживавшая в одиночку Найтмер Мун и лишь в этом году, при помощи хранительниц Элементов Гармонии, и старшей из моих учениц поставившая точку в затянувшемся противостоянии, вновь возвращается к общественной жизни. Отныне и впредь, ночной двор восстанавливает свою деятельность!       Словно по сигналу (который, может быть, и был, но я его не заметил) гости Гранд-Галопинг Гало, первыми узнавшие горячую новость для сплетен, буквально взорвались радостными возгласами. Пони топали копытами, минотавры вскинули руки над головами и хлопали в ладоши, грифоны… похлопали передними лапами. Мы с Сабирой тоже не отставали и, вроде бы, я даже поймал на себе взгляд средней принцессы.       — Эквестрийцы… и гости нашего королевства, — едва затихли овации, заговорила сама виновница торжества, при этом её слова разносились эхом над головами и были заметно громче. — Нам радостно видеть, сколь многого вы сумели добиться за эти десять веков и мы обещаем, что приложим все свои силы для того, чтобы наше государство процветало и впредь. Однако же к торжеству сегодняшнего дня приурочено ещё одно, более радостное для нашей семьи событие: мы, принцесса Луна Эквестрийская объявляем, что у нас появилась вторая племянница; у принцессы Каденс — кузина; у нашей сестры — дочь не по плоти, но от магии. Поприветствуйте же Принцессу Рассвета — Сансет Шиммер!