Интегрированный попаданец

      Дверь, ведущая из кабинета белой аликорницы в коридор центральной башни, закрылась за спинами посетителей, оставляя правительницу в гордом одиночестве. Ещё раз посмотрев на рисунки (довольно посредственные, но вполне понятные) новых изобретений, большая крылато-рогатая пони кивнула сама себе и, поднявшись из-за стола, вплотную подошла к панорамному окну, подставляя мордочку солнечным лучам. До времени приёма просителей оставалось ещё двадцать пять минут, которые можно было потратить на размышления…       «Целый мир, в котором нет магии, но есть технологии, во многом превосходящие магию», — пронеслась в голове правительницы мысль, в которую трудно было поверить.       Взор принцессы дня устремился за пределы дворца, туда, где за обширным парком, засаженным редкими кустами и деревьями, украшенным статуями и фонтанами, раскинулась широкая площадь, на которой торговые шатры и прилавки соседствуют с каруселями, а также игровыми аттракционами. Порой, всё чаще с каждым годом, ей хотелось бросить всё, принять облик обычной земнопони, а затем присоединиться к веселящимся на ярмарке жеребцам и кобылам: весело смеясь, кружиться в чаше «Центрифуги»; смотря представление уличных артистов, есть мороженное; выиграть приз за меткость, при этом не используя магию… Но главное, чтобы рядом были те, с кем можно разделить эти беспечные мгновения веселья.       Селестия — величественная, могущественная, мудрая и непоколебимая правительница, которая знает ответ на любой вопрос. По крайней мере, именно такой образ о ней сложился в умах простых пони, да и многих приближённых, привыкших видеть в принцессе всезнающую наставницу. И если с точки зрения стабильности и преданности — это хорошо, то в том, что касается прогресса как научного, так и социального… всё уже не столь радужно.       Кто бы что ни думал, но белая аликорница была вовсе не столь умна, хитра и предусмотрительна: главными её преимуществами всегда оставались идеальная память (что обеспечивается полуэфирным существованием, когда информация сохраняется не только в мозге, но и в энергетике), огромный опыт решения всевозможных проблем, умение мыслить в десять раз быстрее обычных пони, ну и магическая мощь… разумеется. А вот импровизировать она практически не умела, из-за чего не любила спешить, предпочитая заранее составлять всевозможные шаблоны действий на случай того или иного развития событий (более чем за тысячу лет подобных схем скопилось огромное множество, но ведь и мир не стоял на месте, из-за чего решения, которые были удачными пятьсот лет назад, сегодня уже неприменимы).       Белая аликорница считала, что её опыт — это не только сила, но и слабость: порой за однообразными шаблонами реакций на те или иные события она попросту не видит новых решений. В качестве примера можно привести изобретение, которое первым показал че-ло-век: чернильная ручка — сосуд с металлическим пером, содержимое коего по тонкому канальцу поступает к острию…       «Писать подобным прибором будет намного удобнее, так как, во-первых, не придётся постоянно прерываться, чтобы воспользоваться чернильницей или заточить перо, а во-вторых, оно не сломается в копытах только учащегося писать жеребёнка», — переступив передними копытцами, крылато-рогатая пони перевела свой взгляд с площади дальше на город.       Ближе всего ко дворцу располагались особняки высшей аристократии, похожие на маленькие замки с невысокими стенами (играющими скорее декоративную роль, нежели защитную), к коим прилегали небольшие дворики с газонами либо сады. Чуть дальше начинались районы, чья архитектура несёт на себе следы культуры того или иного народа: длинные двух, трёх и четырёхэтажные дома с балконами, украшенными фресками стенами, невысокими широкими окнами, которые так любят земнопони; башни со стрельчатыми окнами, пусть и не превышающие в высоту те же три-четыре этажа, но визуально кажущиеся куда более высокими, порой — соединённые крытыми галереями, столь милые сердцам единорогов; двух и трёхэтажные дома с высокими потолками, большими квадратными окнами и куполовидными крышами, предпочитаемые пегасами. Кроме всего прочего, в городе имелись такие места как квартал минотавров, состоящий из одинаковых квадратных двухэтажных домов, имеющих внутренние дворики, в которые выходят все двери и большие окна, в то время как во внешних стенах оконные проёмы похожи на узкие бойницы (чтобы войти в подобное здание, требовалось сперва пройти через арочные ворота во внутренний двор).       Однако же при всём разнообразии инженерных решений, Кантерлот был построен из белого камня и выдержан в едином стиле, чтобы ни одно сооружение не выбивалось из общей картины. Ближе ко дворцу дома становились выше, в то время как на окраинах они редко превышали два этажа.       Селестии было чем гордиться: столица строилась под её личным контролем, вбирая в себя всё самое лучшее из традиций всех трёх народов пони. Благодаря этому подходу, даже сейчас Кантерлот — красивейший из городов не только Эквестрии, но и всего мира (известной его части). В те времена бурного развития и резкого роста населения страны принцесса дня чувствовала себя лидером, который на самом деле ведёт своих подданных в будущее…       «Где-то я сильно ошиблась… Не в первый раз», — вздохнув и прикрыв глаза, белая аликорница стала вспоминать не такие уж радостные факты о своём государстве.       Для начала стоило упомянуть, что из-за её попустительства ещё в те годы, когда Луна правила вместе со старшей сестрой, занимая соседний трон в Замке Двух Сестёр, пони, называемые дневными, начали притеснение своих ночных сородичей. Глупые слухи о том, что бэтпони пьют кровь (в то время как они питаются исключительно фруктами или рыбой) привели к тому, что подданных, напрямую присягнувших младшей из диархов, практически изгнали из тогдашней столицы, а затем и из большинства крупных поселений. Когда же началась ответная реакция, «светлая» аристократия подняла крики о бесчинствах хищных тварей, до поры притворявшихся добрыми соседями.       Больно было об этом вспоминать, но тысячу лет назад, опьянённая успехами и ощущением всеобщего восхищения, белая аликорница, когда от её решения зависело очень многое, приняла сторону совсем не своей сестры. В итоге это привело к нервному срыву Луны, разрывающейся между двух огней, вынужденной продолжать свою деятельность в плане снов, защищая от магических паразитов жеребцов и кобыл, которые её едва ли не презирали (удивительно ли, что она предпочла сконцентрироваться на работе с жеребятами?). А потом случился скандал, который привёл к разрушению части замка и применению Элементов Гармонии…       «Нынешние пони считают, что в тот день Луна сражалась с Найтмер Мун, защищая Эквестрию», — горькая усмешка исказила губы принцессы дня, тут же сменившись обычной вежливой улыбкой (совсем не стоило транслировать свои невесёлые эмоции на половину Кантерлота).       Многие бэтпони после исчезновения своей покровительницы и защитницы решили покинуть Эквестрию: одни из них скрылись в неизведанных землях, другие создали закрытые поселения в горах, где по сей день ожидают возвращения принцессы ночи, ну, а меньшая их часть продолжает жить в маленьких деревнях и городках. Аристократы же, «почуяв кровь», решили, будто бы теперь им можно окончательно дожать перепончатокрылых сородичей… Только вот они не учли, что послушно слушавшая их сладкие речи Селестия сперва начнёт защищать прислужников сестры, а затем начнёт чистки, обвинив их в подготовке мятежа.       Прозревать от собственной глупости — больно и стыдно; исправлять же совершённые ошибки, попутно делая и исправляя новые — тяжело и неприятно. Впрочем, именно занятость государственными делами в первые сотни лет после изгнания Луны позволила в итоге не окунуться в пучины самобичевания и уныния. Ну, а когда на горизонте уже не стояли угрозы гражданской войны, вторжения соседей, пьяных бунтов, грозящих перерасти то ли в побоище, то ли в массовую оргию, голода и экономического кризиса, рефлексировать было поздно. Тем более, что требовалось перестраивать города, прокладывать дороги, брать в свои копыта экономику и развивать систему образования…       Возможно, пони слишком привыкли, что первой всегда идёт принцесса? Просто когда белая аликорница завершила последний свой план реформ, наступило затишье, после чего, пусть и не сразу, образовался застой (традиции становились всё более незыблемыми, а новшества, предлагаемые другими пони, принимались неохотно).       «Пожалуй, если бы не закон о выплатах наград за изобретения, то паровозов мы бы так и не увидели», — дёрнув ушами, принцесса дня обернулась к вошедшей в кабинет секретарше.       — Вот бланки, которые вы велели принести, ваше высочество, — Санлайт положила стопку квадратных листов бумаги на край стола, после чего при помощи телекинеза уложила рядом два свитка, перевязанные белыми лентами с печатями королевского архива. — Курьер доставил выписки из личных дел пони, которые должны прибыть на аудиенцию в тронный зал через двадцать минут. Могу я ещё чем-нибудь помочь?       — Спасибо, Сани, — благодарно улыбнулась единорожке крылато-рогатая пони. — Пока что… Будь добра, приготовь мне горький чай.       — Одну минуту, — бодро цокая копытцами по полу, секретарша выбежала в коридор, прикрыв за собой дверь.       «Очередной земельный вопрос», — скосив взгляд на свитки, досадливо подумала Селестия, вызывая в голове образ повестки сегодняшнего дня.       Проблема была не такая уж и серьёзная, по меркам самой принцессы, но очень неприятная для двух семей молодой аристократии: пожилой земной пони, рассорившийся со своими родичами, продал соседу участок пахотных земель, где выращивалось пшено для Мэйнхэттена, при этом никому ничего не сообщив. Покупатель же собирался на этом месте возвести новые многоэтажные дома-коробки из кирпичей и стекла. И всё вроде бы очевидно, но… у наследника того участка есть заверенная единорогом-целителем бумага, что на момент подписания документов старик был недееспособен.       «А куда он потратил полученные за продажу битсы!», — белая аликорница фыркнула, закатывая глаза к потолку (сложно было ожидать от старого маразматика ста двадцати пяти лет, что он отправится в Лас-Пегасус, где спустит все средства на игровые автоматы и кобылок).       Администрация Мэйнхэттена разобраться с этим делом не смогла, так как у обеих сторон были хорошие связи, а также — опытные крючкотворы. В итоге же судья, решив не вешать себе на шею лишние проблемы, отправил спорщиков в высшую инстанцию.       У Селестии был повод отклонить претензии владельца строительной фирмы, тем более, что эти прямоугольные однообразные дома из кирпичей и стекла казались ей уродливыми пародиями на настоящее жильё. Однако… городу требовалось расширение, так как уже в прошлом году от мэра пришёл доклад о перенаселении, из-за чего в отдельных районах повысился уровень агрессивности. Только вот и отбирать землю у фермеров, ссылаясь на то, что бумажка со свидетельством доктора появилась слишком поздно и битсы уже потрачены — нельзя.       «Где-то у меня был участок вблизи Эпплвуда, конфискованный у разорившегося пропойцы… Пожалуй, если предложить обмен, возможно — с доплатой, то фермеры останутся довольны. Ну, а территорию под строительство, с условием долевого владения собственностью, выделит королевство. В итоге и единороги будут сыты, и земнопони целы… а заодно и те, и другие запомнят, что дела нужно вести открыто», — приняв решение, принцесса дня всё же просмотрела принесённые свитки, лишь убедившись в правильности своих выводов.       Карандаш, вылетевший из деревянного стакана, оставил на специальном листке для заметок запись о том, чтобы отправить в игорно-развлекательный городок инспекцию, дабы напомнить управляющему о том, какие условия были поставлены совладелицей, владеющей двумя третями всех заведений. В конце концов, если случай со старым земнопони является единичным, то можно обойтись предупреждением, ну, а если же нет…       В кабинет вернулась Санлайт, которая левитировала перед собой поднос с чайничком и чашкой. Поставив свою ношу на свободный участок столешницы, она получила разрешение идти, после чего вернулась за дверь.       — Ладно… — устроившись на своём месте за столом, принцесса дня налила горячий напиток, распространяющий по помещению одуряющий аромат, в кажущуюся совсем крохотной чашку, сделала миниатюрный глоток и приступила к заполнению бланков. — Дела сами себя не сделают.       Сперва требовалось оформить «патенты» (забавное же слово) на изобретения Жоры, выписав ему награду по тысяче золотых битс. Затем белая аликорница собиралась написать приказ о начале производства малых партий товаров, для чего требовалось проработать технологию создания. Ну и как завершающий, на настоящий момент, штрих в этом деле — указ о передаче одного процента доходов от продажи данной продукции на счёт в банке, который будет открыт на имя человека.       Единственный личный разговор с Жорой дал Селестии немало информации для размышлений: всё же люди, не обладая магией, что, скорее всего, заставило их идти путём развития инструментов труда, создали весьма интересные вещи. Правда, за свой прогресс им пришлось заплатить стабильностью, комфортом и безопасностью…       …       — То есть, чернильные ручки для вас — вчерашний день? — удивилась старшая крылато-рогатая пони, снова скрестившая передние ноги на столе, после чего, не скрывая любопытства, подалась вперёд. — И чем же люди пользуются сегодня?       — Я бы не сказал, что такой уж вчерашний… — человек, сидящий в кресле для посетителей, смутился и потянулся правой рукой к задней стороне шеи. — В основном… сейчас пользуются пластмассовыми ручками, в которые вставляются тонкие стержни с особыми, химическими чернилами. Я бы и хотел рассказать больше, но сам в этом не разбираюсь.       «Правда», — мысленно отметила принцесса дня.       — Наверное, очень дорого производить подобные изделия? — предположила белая аликорница, обращаясь словно бы к самой себе.       — На самом деле, ручки… кроме чернильных, у нас стоят очень дёшево, — охотно ответил человек, неосознанно постукивая пальцами по подлокотникам сидения. — Если переводить на ваши деньги… то где-то два серебряных битса за штуку. Оптом их покупать дешевле.       — А зачем их покупать оптом? — вмешалась в разговор Каденс, с искренним любопытством слушающая пояснения гостя.       — Одна заканчивается и человек берёт вторую… — Жора пожал плечами. — Раньше меняли стержни, но покупать их отдельно… Даже не знаю, продаются ли они ещё так.       …       «Люди — крайне расточительный народ», — вынуждено констатировала крылато-рогатая пони, подхватывая телекинезом чашку и заставляя её зависнуть прямо перед мордочкой, чтобы перехватить передними копытцами.       По той простоте, с которой сородичи Жоры обращаются с вещами, не сложно понять то, что у них крайне развитое производство, способное обеспечить «расходниками» всех желающих. Однако же в этом кроме плюсов, очевидных для всех, скрывались и минусы: во-первых, ценность предметов быта, когда они дёшевы, разнообразны и легкодоступны, становится незначительной, во-вторых же, куда-то должны деваться те же пустые ручки, что намекает на необходимость создания свалок-хранилищ-перерабатывающих центров. Обязанность поддержания чистоты ложится на государство, которому приходится создавать специализированную службу, на которую нужны битсы, получаемые из налогов.       «А ведь мусор — это только одна из статей налогов. Выходит, что за один товар человек платит дважды: в первый раз — покупая, во второй — выбрасывая», — сделала вывод принцесса дня, пытаясь мысленно представить себе цепочку производства какого-то товара, а затем и ещё одну цепочку его переработки-утилизации.       — Зато должно быть действительно много рабочих мест, — пожала крыльями белая аликорница, делая очередной маленький глоток.       Мысли правительницы Эквестрии снова вернулись к недавнему разговору, а точнее — к одному конкретному моменту…       …       — Кантерлот красивый, — искренне заметил человек. — Даже не знаю, с чем его и сравнить.       — Ваши города сильно отличаются? — крутя перед собой квадратик пожелтевшей бумаги, на котором было написано «Организовать производство бумажек для заметок с клейкой полосой», спросила белая аликорница.       — Очень сильно, — подтвердил Жора, сцепляя кисти рук в замок (вообще, как заметила Селестия, он активно жестикулировал этими конечностями во время разговора, будто бы не знал, куда их деть и чем занять). — В городах у нас почти не осталось домов, в которых жила бы одна семья: сейчас принято строить многоквартирные многоэтажки… Проще будет нарисовать, чем объяснить словами.       Каденс, будто бы этого и ждала, стянула со стола чистый листок и карандаш, телекинезом передавая их своему подопечному. Ну, а пока Жора рисовал, попутно объясняя свою картинку, принцесса дня сделала вывод, что Мэйнхэттен, из всех эквестрийских городов, более всего похож на людские крупные поселения.       — Такие дома, как в Кантерлоте, остались разве что в исторических центрах, — закончил свою краткую лекцию собеседник.       — А как вы справляетесь с проблемой, которая возникает из-за того, что работа пони… человека может находиться на противоположной стороне города от его же жилья? — этот вопрос был вовсе не праздным, чего принцесса дня и не собиралась скрывать.       — Ищем работу рядом с домом, — дёрнул плечами, чтобы развести руками Жора, но тут же спохватился и кинул взгляд на невинно хлопающую глазками принцессу любви.       «Понимаю — это забавно, но Каденс… Будь серьёзней», — укоризненно посмотрев на виновато потупившую взор названную племянницу, белая аликорница совершенно не поверила в её раскаяние, а потому только дёрнула ушами, выражая своё неодобрение.       — Неужели это всё? — вскинула брови Селестия, всем видом изображая недоумение и разочарование.       — На самом деле… — человек прочистил горло, похлопав себя по груди правой ладонью. — На самом деле, в по-настоящему больших городах, кроме сети наземных дорог есть ещё и подземные железные дороги. Но… об этом я расскажу только как об очередном изобретении.       На последних словах собеседник весело улыбнулся, показывая то, что это была шутка.       — Пожалуй, пока что мы обойдёмся чем-нибудь попроще, — прикинув себе проблемы, которые встанут перед пони, если вдруг они решат строить сеть подземных дорог, старшая крылато-рогатая пони поняла, что не готова на такое пойти.       …       Знания Жоры, а скорее даже опыт его цивилизации, были если не бесценны, то уж точно — уникальны и крайне полезны. Разумеется, Селестия не собиралась перенимать у людей всё, но некоторые вещи даже на первый взгляд смотрелись очень перспективными. Однако же и спешить с пусть мягким, но всё же допросом не стоило: добровольное сотрудничество, приносящее выгоду обеим заинтересованным сторонам, всегда было продуктивнее любого принуждения.       «Посмотрим, какие изобретения Жора предложит, может быть, наш разговор натолкнёт его на какие-нибудь мысли. Ну, а потом… Можно будет предложить ему должность советника по развитию. Пока же, пусть за ним присмотрит Каденс: если уж кто и сможет уговорить нашего гостя на самое открытое взаимодействие, то это она», — вызвав из памяти образ человека, Селестия задумалась о том, чтобы попытаться привязать его через отношения с кем-то благонадёжным, но… вряд ли пони для представителя его расы могут быть привлекательны в романтическом плане.       — Минотавры?.. — сама у себя спросила белая аликорница, сморщила нос и фыркнула. — Оставлю это Каденс.       Селестия понимала, что во многих вещах разбирается не слишком хорошо, но вот в чём она была уверена, так это в своём умении находить нужных пони. А ещё… ей очень не нравилось принимать поспешные решения.       «Нужно подождать и посмотреть, как дело пойдёт дальше. Ну и личную охрану Жоре организовать не помешает. Хм… Пригласить кого-нибудь из бэтпони?».