Пуля

      День в большом мегаполисе всегда начинается спешкой: спешат машины, люди, даже деловые маленькие чихуахуа на тонкой шлейке гордо поднимают свои головы и семенят перед хозяевами, которые также быстро стараются быстрее выгулять своего питомца до ухода на учебу или на работу. Все, кто неспешно выгуливают лабрадоров, — это либо люди счастливые, либо безработные, либо в отпуске, либо люди, топящие за здоровый образ жизни, ну или те, кто не ложился вообще, их мозг на данный момент пытается понять, где это «нигде», чтобы взять оттуда пропавшие часы сна. А люди одинокие уже давно скучающе ехали на всех видах транспорта за свои столы в скучные и не очень офисы. Работа разная, но в этом городе было сразу несколько сторон, выбирай любую: работа обычных офисных людей, работа обычных людей или убийства. Сойдёт? Сойдёт. Всех все устраивало, все работали и почти радовались жизни. В этом городке была даже большая и солидная компания наемных убийц, что уже весьма странно и пугающе звучит, но чтобы вы не подумали, что здесь убивают всех подряд, — нет, это не так. Практически не так. Человек платящий и просто обычный клиент сначала должен подать его жертву на обработку, чтобы все детально разузнать, а психологи, что трудятся в этой компании, должны будут сделать вывод, действительно ли человек сделал нехорошо или это обычная агрессия и зависть заказчика. А человек по блату… человек по блату, увы. В компании работало достаточное количество работников. Они были расфасованы на несколько отделов: те, что послабее или новоприбывшие, им поручали слежку, запугивание, внедрение в доверие, доводили тем самым жертву до точки убийства, чтобы более высшие ранги выполнили заказанную работу; вторые по силе — занимались уже элементарными убийствами по типу отравлений; а вот третий ранг — это самый высокий ранг. Эти ребята уже могли выбирать любой стиль и образ убийства: из сложных точек, из элементарных, все, что в их вкусе. Было, конечно, что-то типа неофициального четвёртого отдела — это любимчики босса, но он настолько неофициальный, что его можно даже забыть, опустить и принять как должное, которое случается в любых компаниях. Одним из выдающихся любимчиков был Кирилл Незборецкий, он себе даже «убивческий» псевдоним дал: Ти. Его так почти никто на работе не называл, конечно, но в народе порой можно было найти отклик. Совсем молодой, но уже владел профессиональными навыками, он мог выстрелить даже с небоскреба, хоть и не попасть с первого раза. Опустим это, об этом знает только он, а если кто-то даже это заподазривает, он уверенным тоном сообщает, что это его фишка, он любит яркие представления, а пуля, которая прилетит первой рядом с жертвой, может ее напугать и начнутся нервные вскрики, а вторая пуля пронзит тело уже насмерть. Звучит красиво, но все же страх Незборецкого внутри сидел: он боялся промахнуться и получить выговор. В образовании он не сильно умён, но и не слишком глуп, однако без опыта на, подчеркиваю, среднестатистической «офисной» работе он бы не смог получить места в этом самом офисе, поэтому все грязные делишки — это единственные деньги, которые он получал и на что он жил. А деньги, между делом, далеко немаленькие. Все зависит от заказа и заказчика, иногда состоятельные дяденьки в знак благодарности передавали лично или через босса лишнюю пачку или что-то ещё дорогостоящее. Так что, несмотря на свою юморность и горящий характер, он старался над своей работой на все сто.       Сегодня работу Кирилл выбирает на крыше одного из небоскребов, в руках отличная снайперка, его любимая, с хорошим прицелом, а жертва — очередной бизнесмен. На этой крыше юноша успел даже сделать пару снимков себя, а через какое-то время опустил телефон в свою сумку, чтобы было надежнее, потому что из кармана он бы успешно выпал. Незборецкий прицеливается, потому что вот-вот и жертва выйдет. Сегодня это была мерзкая девушка, которая гребла бабки без зазрения совести всеми путями. Кирилл нацеливает свою «игрушку» на машину, туда подойдёт жертва, и начинает ждать. Как только она выходит, он выпускает одну пулю. Промах. — Ай, шо, снова не попал? — шутливо подметил Киря. — Прости, малая, — выдал убийца и ухмыльнулся, выпуская вторую пулю. Успешно. Работа выполнена, а Незборецкий сразу пакуется, потому что внизу началась суматоха, ретируется с крыши с помощью троса. Пролетает вниз мимо витражных окон, успевая увидеть удивленных работников. Все примкнули к окнам, но как только юнец пропал, вернулись на рабочее место, а его веревка продолжила висеть на прежнем месте, возиться с ней не было времени. Быстрым шагом возвращается в свой штаб, бежит на лифт и поднимается на пятый этаж, где расположены шкафчики для сотрудников, в которые они в праве сложить свои личные вещи. У Кирилла был шкафчик «03», но следом он выцарапал «72», чтобы всегда помнить о родных, с которыми он очень редко стал общаться, а о его работе не знал вообще никто, даже старший брат, который был роднее всех. О работе брата и о его жизни, к слову, тоже не было ничего известно, что слегка расстраивало блондина, но тот старался особенно не размышлять об этом. Как только сумка оказалась в шкафчике, стягивает с себя кожанку и прочие аксессуары, которое велело надевать на дела начальство, якобы это «представляло нашу компанию». Шкафчик закрывает, берет только бумажник и телефон с портативной зарядкой, все распихивает по карманам. Мчит к лифту и, обнаружив у себя в кармане наушники, надевает их, а вскоре выходит из лифта, но тут же впечатывается в сотрудницу, которая всегда отличалась своей повышенной ответственностью, цепляла остальных и капала на мозг вопросами. Она грозно остановилась перед юношей и своим серьёзным взглядом как бы попросила снять наушники и выслушать ее тысячу вопросов. Кирилл послушался. — Привет, малышка, что я уже успел натворить? — кокетливо отозвался Кирилл, потому что обычно девчонки таяли от его харизмы, по крайней мере так думал он. — Здравствуйте, Кирилл Игоревич, я бы попросила так не выражаться, но это, кажется, не в Вашей компетенции, — вздохнула дама. — Но хорошо, я уже привыкла к Вашей вульгарности… — Давай активнее, принцесса, желудок просит хлеба и зрелищ. — Об этом я бы и хотела поговорить! В рабочее время непозволительно покидать рабочее место без ведома начальства или не во время обеденного перерыва. Так или иначе, у нас есть столовая! Почему бы не сходить туда, а не покидать здание до окончания рабочего времени? — быстро тараторила девушка, с некой ненавистью глядя на собеседника. — А теперь слушай, милая, — ухмыльнулся Незборецкий, — работу свою на сегодня я выполнил, а право покидать здание, в отличие от тебя, у меня было, есть и будет, — парень подмигивает, поправляет девичьи волосы и идёт прочь, снова надевая наушники. — Незборецкий! — лишь кричит вслед девчонка, думающая уже останавливать нахала, но лишь нервно сглатывает и гордо уходит к лифтам. Юноша бодрым шагом спешит к своей любимой кофейне, где добрая бариста была всегда рада этому юнцу. Женщине уже близилось к пятидесяти, но она оставалась бодрой духом и даже очень привлекательна внешне для своих лет. В общем, тетушка очень прогрессивная, раз, как она рассказывала самому Кириллу, открыла лет пять-таки назад эту кофейню для своего же удовольствия, потому что булочки и различную изумительную выпечку она пекла с малых лет, как только ей разрешили пользоваться духовкой. Вскоре и кофе научилась готовить. Её визитная карточка — кофе исключительно из керамических турок. Она почему-то на все сто была уверена, что керамические турки заставляют горячую кофейную жидкость стать мягче и приятнее. И действительно: в её кофейне ни одной кофемашины, только стеллаж с турками. Только, правда, с декоративными. Их, скорее всего, дарили ей либо родственники, либо сама в качестве сувениров покупала, либо постоянные и любимые клиенты дарили в качестве благодарности за такие прекрасные изделия. Одну такую даже раздобыл Незборецкий и любезно ей вручил: малюсенькая керамическая турочка бирюзового цвета, бариста была вне себя от счастья и очень долго еще благодарила своего клиента, которого она часто называла сыночком, что очень умиляло Кирилла. Но, несмотря на то, что вся эта идея и подход к работе женщины были и есть весьма перспективные и добросовестные, клиентов было мало. Здесь зачастую сам блондин видел либо пары пенсионеров, которые заходили сюда посидеть за удобными столиками и посмаковать кофе с круассаном, либо «золотая середина»: люди в возрасте от 35 до 45, ровесников парня тут очень редко сыщешь. И он догадывался почему: молодежь сейчас очень спешит, поэтому ждать около двадцати минут, а лучше получаса, чтобы выждать свой кофе, было бы очень энергозатратно и на это бы ушло много их свободного времени, почти весь обеденный перерыв, но Кирилл любил тихие и практически безлюдные места. Во-первых, выгодно для его профессии — мало кто узнает, если вдруг что, во-вторых, он просто любил побыть с собой наедине. Да и приятная компания в качестве этой милой женщины всегда создавала атмосферу уюта, чего-то семейного. Пока варился кофе, хозяйка всегда одаривала молодые уши своими, как она выражалась, «стариковскими баснями», которые до сих пор порой греют душу. Некоторые печальные истории все равно имели теплый оттенок, такой, как у кофе его хозяйки, как у всего интерьера кофейни, как у вкуса её выпечки, как у всего, чему была властью эта женщина. Кирилл очень скучал по дому, но здесь он мог хоть немного прикрыть эту тоску. Эта женщина ему, считай, никто. Просто поставщик продукции, а он потребитель, но он отметал все эти хладнокровные сравнения. Она стала ему очень родным человеком. Естественно, они не переходили на что-то большее, чем просто дружелюбные беседы: у него не было её номера или страницы в соцсети, только страница пекарни в Инстаграме, и то, там выкладывалось в основном то, что присуще обычным страницам каких-то заведений: акции, новинки, часы работы, приглашайте своих друзей и тому подобное. И это совсем его не волновало. Он просто знал, что им не нужно цифр, они ценят это живое общение. «Допотопно», да? Возможно. Но обоих всё устраивало, так даже приятнее, до конца путешествия Кирилла к кофейне сохранялась интрига: работает или нет? Каждый день, пока Незборецкий ходил в неё, она работала. До сегодняшнего дня. — В смысле? — как-то даже разочарованно прошептал Киря. — А как… так? Внезапно блондин почувствовал страх, который не чувствовал, наверное, очень давно. Его работа почти отбила это чувство, но сейчас его тело буквально пронизало иглами страха повсюду. Он подбежал к стеклянным дверям, они были завешаны жалюзи. Обычно так всё выглядит до открытия, часов в 6 утра, но сейчас далеко не утро. Кирилл попробовал рассмотреть что-то через створки жалюзи, но никакого результата это не дало. Они были плотно закрыты. Парень действительно остолбенел и заволновался, забоялся, будто только что потерял кого-то родного. Ти разворачивается, медленно и испуганно, смотрит вперед, а перед ним проезжая часть. Гул машин неприятно зазвенел в голове, а перед глазами всё расплылось. В душе появилось непонятное предчувствие, будто вот-вот что-то произойдет. И происходит, он почти отключается, падает на лестницу у кофейни и к нему тут же слетается неравнодушный народ, спрашивая: «Что случилось, молодой человек?!», «Всё в порядке, вам помочь?!», «Вы меня слышите, молодой человек?». Незборецкий сморщился, потому что шумов и звона в голове от этого прибавилось, он замахал руками, мол, отойдите, но народ это принял как клик о помощи. Кто-то взялся за телефон крепче, кто-то стал тормошить тельце пострадавшего, но Кирилл осоловелыми глазами глядел вокруг, но все равно не видел четких очертаний ни людей, ни зданий, которые прежде возвышались над ним. Он понимает, что если не придет в себя в течение максимум минуты, то люди забьют тотальную тревогу и вызовут бригаду врачей, чего парню совсем не хотелось, поэтому он, сильно зажмурив глаза, крикнул на себя в своем сознании и тут же звуки стали объемнее, а глаза стали видеть четче. — Да, да… — стал, наконец, реагировать упавший. — Со мной всё в порядке, просто легкая гипоксия, — легко парировал заболеваниями Незборецкий, сам себе шепча то, что вспомнил это слово случайно и значение почти не знает. — Спасибо за ваше беспокойство… И простите, если кого сильно напугал, со мной все уже в норме! Народ, кто-то с облегчением, кто-то с ненавистью, отходил от парня и через минуту окружение киллера снова стало пустым, лишь машины, небоскребы над головой и закрытая кофейня. Звонок. — Босс, — констатирует факт парень. Сразу берет трубку и выслушивает человека на другом конце провода. — Очень важное дело…

***

      Хлопок по столу, прилетела на него папка с различными бумагами. Ну, вроде как, обычное начало, ничего важного, но эту папку начальник держит очень долго, не позволяя взять её своему подчиненному. — Послушай, Ти… — он впервые обращается к своему наемнику по его любимому псевдониму, хотя до этого он воротил лицо от фольклора его сотрудников, но сейчас он был очень серьезен, но в то же время очень опечален, он нервничал. — Ого, даже по псевдониму. Действительно что-то важное, босс? — Да. В общем, дело обычное: мне не нравится один парниша в бизнесе, который только-только сюда залез, но преуспел так, как я не смогу за всю свою карьеру. Ты же знаешь, как я к этому отношусь… — мужчина будто бы тянул время. — Ага, очередной выскочка, его надо прикончить красиво и без лишних свидетелей, когда он будет садиться в свою дорогую тачку, поправляя недавно купленные ролексы? — торопил его Незборецкий. — Не торопись. И давай серьезно, — стоял на своем начальник, — Это дело я откладывал долго и не знал, кому отдать. Но, думаю, правильным решением было отдать его тебе, Кирилл. Ты готов прочесть эти бумаги? — поджимая губы, взглянул на своего подопечного начальник очень неуверенно и скованно. — Да кто там уже такой за штрих? Приемник Папы Римского? — не мог не отшучиваться Кирилл, но вскоре он притих, когда увидал милосердие и печаль на лице босса. Он виновато опустил глаза и кротко кивнул, сложив руки за спиной. — Ты готов, Кирилл? — повторил вопрос мужчина. — Да? — Помнишь, какую клятву ты мне давал при поступлении? — Ну да. Я просто должен выполнить свою работу без капли милосердия, потому что работа — это работа, так же? — Умница… — босс замолк. Но через пару секунд медленно убрал руку от папки и снова взглянул на юношу, как бы предлагая ознакомиться. Незборецкий, сглатывая, берет эту папку и открывает её. Первая страница — логотип компании, в которой работает сам парень. Листает дальше. Вторая — логотип компании заказанного человека. Вроде всё идет так, как происходило всегда. Следующая. Имя. — Кирилл… — плавно начинает начальник, потому что видит глаза своего сотрудника. Видит, как начали трястись его руки. — Какого черта, босс? — тихо произнес юноша, не отрывая взгляд от фото, которое взяли для портфолио. Он не читал ничего более, он просто смотрел на фото. — Ты должен. Это твоя работа, Кирилл, — вдруг сменил тон старший и строго взглянул на парня. — Но это же… я не… — все также тихо шепчет Кирилл. — Ты можешь. Ты обязан, — отрезал босс. — Либо Максим, либо ты. — В смысле «я»? — в непонятках поднял взгляд младший Незборецкий. — В прямом. Либо ты выполняешь свою работу, либо мы убиваем тебя.

***

      Кирилл все также молчал. Молча ехал домой, молча плелся по лестнице, никак не отпуская папку. Он не знал, что он чувствовал. Ничего? Он будто умер сразу же, когда увидел имя старшего брата в портфолио своей новой жертвы. Он даже не захотел выкурить ни одной сигареты. Он просто мертвым шагом, будто робот, шел в свою квартиру. Достав ключи, у него впервые за долгое время после беседы с боссом дрогнула рука. Она дрогнула прочь от двери, Кирилл холодно совладал с ней, все-таки провернув ключ несколько раз, тем самым открыв входную дверь. В квартире темно, уже вечер, хотя парень всегда возвращался с работы засветло и с бумажным пакетиком, в котором всегда добротно упакована булочка из пекарни. Сегодня в руках только папка. За спиной дверь захлопнулась, а дыхание задержалось. Незборецкий громко и заливисто засмеялся, медленно присев на пол, он взглянул на папку, а вскоре открыл ту самую страницу с чужой фотографией. — Это всё сон, да?! Шутка! Это всё просто розыгрыш, сейчас я открою следующую страницу и мне покажут правду, а это просто жестокий розыгрыш, просто сон, мираж, — Кирилл стал смеяться еще громче, нервно листая все страницы папки. — Я просто… это просто мой глюк, потому что… — он замолк, потому что все страницы действительно были исписаны информацией о старшем. Тут же юноша упал лбом в пол, к груди прижав открытую страницу с фотографией, — …потому что я скучаю. Ти, совершенно не жалея свои силы и эмоции, стал плакать, будто маленький ребенок, он взахлеб давился слезами, крепче, почти разрывая бумагу, и крепче сжимал злополучную папку. Просто свернулся на холодном полу в темноте и вопил от боли, которая выходила и выходила изнутри. Он не смог связать и пары слов, чтобы высказать всё, что сейчас бурлит в голове, он невнятно хрипел и выл, никак не мог смириться с этой новостью. Он действительно безумно скучал по семье, а тем более по брату. Роднее человека, чем Максим у Кирилла не было совсем. Все друзья на то и оставались друзьями, но Максим — это тот, кто знал о младшем буквально абсолютно всё. Все мечты и переживания, все взлеты и падения. Точно также, как и Макс о своем брате. Вздрагивая и дрожа, Кирилл смог как-то криво сесть, опираясь о стену спиной, дрожащими пальцами открыл четвертую страницу папки, начал внимательно читать всю информацию о его новой жертве. Обычно в портфолио писалось обо всем: о семье, о занятиях до того, кем является человек сейчас и тому подобное. — Да, он действительно безумно любил музыку, — хрипло шепчет Кир, дрожащими губами улыбаясь сквозь стекающие слезы. — Он всегда хотел стать тем, кто поможет стать планете чище, а в итоге… — снова обременил себя мыслью об убийстве, зажмурил глаза и уже тихонько зарыдал, кусая губы в кровь. — Чищу его я… Он всегда говорил мне, какой я особенный, что такой талантливый, обязательно должен чего-то достичь. Чего-то светлого. А как рьяно он дрался с теми, кто задирал меня. Он буквально приходил весь в ссадинах и фингалах, но мама всегда заботливо утирала его раны, тихонько ворча, но понимая, кого она воспитала. Вдруг Кирилл замер. Перед глазами у него пронеслась жизнь. Вся черновицкая юность, все черновицкое детство. Яркая улыбка старшего брата, его выдуманные страшилки на ночь. Ворчание мамы о том, как долго они не спят. Резко в голове всплыла картина маминых слез, от чего дыхание остановилось и сердце, казалось, будто тоже. Она плачет над телом, упавшим замертво. Это упал её старший сын, старшая гордость семьи. Почему упал? Потому что младший погряз в ужасной работе и выпустил пулю прямо в самого родного на свете человека. Светлые, мудрые и чувственные глаза еще открыты, они глядят в такого же цвета небо, а там стоит младший брат. — Я тобой так горжусь, Макс… — тихо шепнул младший.

***

      Сегодня Кирилл Незборецкий на своей излюбленной крыше небоскреба. Его жертва сейчас находится в стеклянном здании. Вероятнее всего, подписывает какие-то бумаги или с кем-то переговаривает, неизвестно. Кирилл статично сидел с заряженной снайперкой, глядя в точку, куда должна выйти цель. На всякий случай взглянул на часы, оставались считанные секунды до окончания этого дела. Через 30 секунд открывается дверь. Выходит светловолосый парень в дорогом костюме. Кирилл нацелился, взглянул в прицел, действительно Максим Незборецкий, который был заказан. Легко усмехаясь, выстрелил. Пуля пронзает живое.

***

— И выстрел. Упал замертво, — истерично констатировал Незборецкий. — Мне жаль, Максим, — утешал товарищ.

«Я так скучаю, Кирилл»