И жили они долго и счастливо

Энн сидела за письменным столом в кабинете и готовила материал на завтрашние уроки в школе. Гилберт задерживался на работе, но она вовсе не винила его в этом. Её муж – уважаемый врач, которому не всё равно на своих пациентов, поэтому он часто возвращался домой поздно. Миссис Ширли-Катберт-Блайт, для учеников просто Миссис Блайт, с любовью посмотрела на корешок дорогой сердцу книги по ботанике. Она встала из-за стола, с тихим скрипом отодвинув стул, и прошла к большому шкафу с книгами. Там было всё: научные труды по медицине, которыми зачитывался Гилберт, учебники, с которыми работала молодая учительница, и, конечно же, любимые романы Энн. Откинув роскошные рыжие волосы за плечо, девушка достала тяжёлую книгу. Открыв том, она вновь с любовью провела по небольшой надписи на первом форзаце, а затем открыла последний и посмотрела на небольшой портрет своей мамы. Иногда ей до сих пор не верилось в это. Вот настоящее подтверждение того, что она – плод чьей-то любви, что её появление на свет – не ошибка, а долгожданное событие. Энн ещё немного повертела обожаемую книгу в руках, а затем достала ещё одну, не менее драгоценную – «Джейн Эйр», подаренная Гилбертом в те времена, когда их разделяло огромное расстояние. Он учился в Торонто, она – в Шарлоттауне. Энн до сих пор помнила, как сильно скучала по нему, с каким трепетом ждала его письма, которые теперь бережно хранились в деревянной шкатулке в спальне. Переживать разлуку было сложно, поэтому в одну из редких встреч Гилберт подарил ей легендарный роман Шарлотты Бронте в невероятно красивом издании. Энн буквально спала с этой книгой, чем вызывала умилённые вздохи соседок. Словарик, который Гилберт вручил ей ещё в детстве, тоже занимал почётное место у подушки. Вынырнув из воспоминаний, Энн положила любимые томики на место и, взмахнув волосами, которые теперь были её гордостью, прошла обратно к столу. Девушка села и потянулась за ручкой, собираясь записать план завтрашнего урока арифметики. На пальце сверкнуло скромное кольцо с небольшим изумрудом, которое Энн снимала лишь на ночь. Гилберт сделал ей предложение спонтанно. Они давно понимали, что принадлежат друг другу и оставались лишь формальности. Энн улыбнулась, вспомнив, как Гилберт разбудил её среди ночи. Они провели вместе пару дней в доме Блайтов, отдыхая от учёбы на рождественских каникулах. Девушка спала, когда Гилберт вдруг начал трясти её за плечо. Сонно спросив, что случилось, Энн приоткрыла глаза. Её любимый взволнованно сидел на кровати с полным бардаком на голове, зажимая что-то в правом кулаке. – Что такое? – всё ещё сонно спросила тогда Энн. Даже сейчас она помнила эту ночь, будто это было вчера. Гилберт разжал ладонь, на которой лежало кольцо, и произнёс: – Вот. Энн переспросила, что Гилберт имел в виду, и тогда он сказал: – Хочу, чтобы у тебя была тройная фамилия. Сидя за письменным столом, Энн вновь почувствовала маленький разряд тока. Миссис Блайт с нежностью провела по кольцу, шёпотом повторяя: «Какой же ты идиот», как той ночью. Венчание было проведено в небольшой церкви, куда они ходили на службу в детстве. Энн обвела тогда взглядом зал, смотря на сдерживающих слёзы Мариллу и Мёттью, на Диану, Джерри, Себастьяна с Дельфиной на руках. Она не могла поверить, что её жизнь сложилась так. Лучше, чем в любом романе, который она когда-либо читала. От воспоминаний её отвлёк скрип двери. В кабинет зашла девочка восьми лет, с бойким взглядом карих глаз и непослушными кудрявыми волосами цвета воронова крыла. – Дельфи, - ласково произнесла Энн. – Что-то случилось? – Мы завтра пойдём на уроке в лес? – спросила Дельфина, подходя ближе к столу. – Да, если погода позволит. – Ура! – воскликнула девочка, подпрыгнув на месте от нетерпения. – А скоро Гил вернётся? – Надеюсь, скоро, – рассеянно ответила Энн. В последнее время она часто замечала за собой, что не может ни на чём сосредоточиться, но списала на занятость в школе и усталость. Дельфина выпорхнула из кабинета, оставив Энн в раздумьях. Она вдруг вспомнила, как они с Гилбертом и Себастьяном добивались того, чтобы Дельфина могла учиться в школе. Совет долгое время отказывался принять темнокожую девочку в класс, однако Энн умела настаивать. Она пригрозила демонстрацией, сказав, что у неё есть в этом опыт, и попечители сдались. Их необычная семья была очень счастлива, а Себастьян и вовсе не мог в это поверить. «Она – первая Лакруа, которая будет учиться в школе» – так сказал тогда Баш. Как бы сильно Гилберт и Энн не любили Дельфину, им очень хотелось своих детей, но всё не получалось. Муж затаскал Энн по врачам, волнуясь за её здоровье, сам перерыл тысячу книг, но всё говорило о том, что у неё нет никаких отклонений и нужно лишь ждать. Миссис Ширли-Катберт-Блайт встала из-за стола, решив закончить работу рано утром. Она чувствовала себя невероятно вымотанной сегодня. Девушка спустилась на кухню, здороваясь с мамой Баша, которая крутилась у очага. В нос ударил запах морепродуктов и специй, но вместо предвкушения вкуснейшей трапезы, как это бывало обычно, Энн вдруг почувствовала, как что-то подкатывает к горлу. Она еле успела добежать до угла, в котором стояло ведро. Энн рвало, как никогда сильно. Миссис Лакруа подбежала к ней и помогла убрать с лица волосы. Наконец приступ тошноты закончился и девушка отодвинула от себя ведро. – Не надо, я сама уберу… – Не волнуйтесь, мне не сложно, – ответила она, скрываясь за входной дверью. Энн поднялась с колен, отряхивая светло-зелёную юбку. Она машинально поправила кружевные рукава платья, пока её мысли уплыли в совершенно другом направлении. «А вдруг у нас получилось?» - подумала девушка, с надеждой прикоснувшись к своему животу, будто это действие могло дать ей ответ. Дверь открылась, пропуская миссис Лакруа в дом. Она поставила ведро в угол, внимательно осмотрев Энн с ног до головы. – Думаю, в семействе Блайтов скоро будет пополнение, – как всегда прямолинейно высказалась женщина. – Скажете мистеру Блайту за ужином? – Нет, – поспешно ответила Энн. – Хочу убедиться, чтобы лишний раз не обнадёживать Гилберта. Он очень сильно хочет детей, и ложные симптомы разобьют ему сердце. Миссис Лакруа кивнула, поджав губы. – Вам виднее, – произнесла она, вновь возвращаясь к очагу. Энн было неловко слышать такое уважительное обращение от женщины, намного старше её, однако ни она, ни Баш не могли ничего с этим поделать. Миссис Лакруа привыкла разговаривать так со всеми, кроме своего сына, сколько бы её ни убеждали в том, что это вовсе необязательно. – Помочь вам чем-нибудь? – решила сменить тему Энн, вновь интуитивно прикоснувшись ладонью к животу и отдёрнув руку, заметив, что она вновь совершила этот жест. – Накройте на стол, если вас это не затруднит, – ответила миссис Лакруа, и Энн рванулась к серванту, доставая тарелки. Раскладывая посуду и салфетки, Энн немного отвлеклась от тревожных мыслей, однако зашедший в дом Гилберт вновь заставил её вспомнить недомогание, которое она испытала этим вечером. – Добрый вечер, – бодро произнёс Блайт, притягивая Энн к себе за талию. Девушка обвила руки вокруг его шеи, потянувшись за поцелуем. Отстранившись от его лица, она, перебирая тёмные кудряшки на его затылке, спросила: – Как прошёл день? Ты сегодня задержался дольше обычного… – Да, за мной прислали из Шарлоттауна. Местный врач не мог им помочь, поэтому решили позвать меня. Гилберт рассказывал, как спас жизнь восьмилетней девочке, когда в дом зашёл Себастьян. Он кивнул всем на кухне и сказал, что позовёт Дельфину к ужину, ушёл наверх. Энн и Гилберт расположились за столом. Девушка заметила, как Гилберт устало потёр переносицу, и прикоснулась к его плечу в успокаивающем жесте, а он взял её ладонь в свою и нежно поцеловал. Энн знала, как её муж устаёт, работая врачом. Врачом, которому небезразличны его пациенты. Он всегда переживал, видя, что ничем не может помочь больному человеку, и часто приходил домой в подавленном настроении. Ужин прошёл в тихой, семейной обстановке. Дельфина болтала без умолку, чем очень напоминала Энн в детстве. В десятом часу вечера все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по спальням. Оказавшись в их комнате, Энн и Гилберт потянулись друг к другу. – Я думала, ты устал… – игриво прошептала Энн, зарываясь пальцами в тёмные волосы. – А я думал, что ты поможешь мне справиться с усталостью, – с улыбкой ответил Гилберт, спускаясь поцелуями к шее девушки. Энн потянулась было к пуговицам на рубашке Гилберта, как вдруг вкусный ужин запросился обратно. Ком в горле не давал произнести ни слова, поэтому Энн оттолкнула Блайта и вылетела из спальни. – Что случилось?! Энн! Девушка выбежала на свежий воздух, вдыхая полной грудью. Стало легче. – Энн! Что такое? Тебе плохо? – обеспокоенный Гилберт выскочил вслед за ней, тут же разворачивая Энн к себе лицом, замечая неестественную бледность её лица. Энн не успела произнести ни слова, как тошнота настигла вновь. Она едва успела отвернуться в сторону. Гилберт убрал её волосы с лица, придерживая девушку за талию. Когда Энн перестало рвать, она почувствовала слабость. Девушка всем телом облокотилась на Гилберта, который заботливо обнял её со спины, крепко прижимая к себе и целуя в макушку. – У тебя первый раз такой приступ тошноты? – после недолгого молчания спросил Гилберт. – Нет, – выдержав паузу, ответила Энн. – Сегодня был ещё один. Меня замутило от одного запаха еды. Девушка почувствовала, как Гилберт напрягся всем телом. Она накрыла его предплечия ладонями, прошептав: – Я знаю… Надеюсь, это то, о чём мы думаем. Энн прижалась к Гилберту как можно сильнее, стараясь выразить всю ту любовь, которую она чувствовала к нему. Пара влюблённых стояла под светом луны, смотря вдаль. Звёзды в эту ночь сияли невероятно ярко.

***

Через семь месяцев у Энн и Гилберта родился сын, которого единогласно решили назвать Джоном, в честь покойного Блайта-старшего. Ещё через три года на свет появилась малышка Берта, носящая имя мамы Энн.

И жили они долго и счастливо.