Променад с Создателем

Вернувшись в Петербург, Гидеон примирился с Агнешкой. Он рассказал ей о существующих несовпадениях в мировой истории с воспоминаниями, что крутились в его голове. Он даже, подвергнув сомнению ясность своего ума, уточнил, что помнит сама старушка. В результате мужчина только лишний раз убедился — происходит что-то странное, и с этим нужно разобраться. Таким образом, он обрадовал подругу — пока для него остается секретом, что служит причиной появления конфабуляций, пока в этом мире есть хотя бы одна нераскрытая им тайна, она не даст ему погаснуть под гнетом лохматого, красноглазого хищника. И план мужчины был прост и легок на подъем — обратится к созданию, чья сила так или иначе была связана с Вельзевулом. Гидеон должен был вернуть из мира мертвых того, кто встречался с чудовищем лицом к лицу и имеет возможность противостоять демону. За всю историю появился только один такой человек, кроме самого Гидеона. Этого человека звали Юстином, и умер он еще в то время, когда Гидеон был верен своему всесильному хозяину. Вместе они должны были ослабить Вельзевула, чтобы дать отсрочку Гидеону разобраться с произошедшим открытием, которое так оживило апатичное сердце мужчины. Зазвонил мобильник. Агнешка вздрогнула и зашипела на Гидеона, который поспешил достать из кармана телефон. — Ты что творишь? Если смотритель узнает, чем мы здесь занимаемся посреди ночи… — прошептала она, пугливо оглядывая кладбище. Заводной рингтон продолжал нарушать мертвую тишину, все сильнее привлекая внимание местного охранника. Мужчине все тяжелее становилось игнорировать происходящее, но толстая пачка евро на столе придавала ему уверенности. Он старательно наслаждался журналами с обнаженными девицами, предвкушая, как после этой счастливой ночи он получит остальную сумму и сможет встретиться с красотками с обложки вживую. — Да выключи же ты эту погань, — старушка сама кинулась на аппарат в руках мужчины, — на вон ту кнопку жми, на вон ту! Гидеон ловко увернулся от нападения подруги и продолжил рассматривать звенящую вещицу. Он делал это с непередаваемым осуждением, а одна из его бровей взлетела коршуном так, что еще сильнее придала его лицу выражение недоумения и раздражения. — Тут написано, что мне звонит Анна, — наконец констатировал он. — Невероятно, Гидеон, просто невероятно, — всплеснула руками Агнешка. Она держала себя в руках еще несколько долгих секунд. Ее пугало и их окружение: кресты, могилы и склеп; пугало то, что с минуты на минуту могут нагрянуть охранники и люди с опасным огнестрельным оружием, ее пугала и сама цель их визита сюда, и тут, ко всему этому, Гидеон начал вести себя столь безответственно. — Мы стоим над могилами, нарушаем покой умерших, готовимся совершить ответственный и опасный ритуал, находясь в Чехии, на огромном расстоянии от нашего дома! А ты пытаешься выяснить, как работает эта бесовская вещь, чтобы поговорить с девчонкой, которая сидит сейчас, наверняка, в уютной квартире, закутавшись в теплый плед, и попивает горячий чай! Атмосфера на кладбище и правда была пугающей. Густая ночь придавала и без того страшным силуэтам могил и скрюченным, низким деревьями, какие-то опасные очертания. Агнешке все время казалось, что к ней тянутся загребущие руки смерти, от которой она удачно скрывалась многие годы. Красная луна обволакивала землю и эти хищные силуэты цвета крови. Между могилами и склепами расстояние было настолько нещадным, что иногда, оступившись, можно было попасть с места захоронения убийцы прямиком к богато украшенной усыпальнице какого-то знаменитого общественного деятеля. Гидеон, наконец, принял входящий звонок, ткнув без разбору на некоторые кнопки по несколько раз. Он, как его учили, поднес телефон к уху и успел одарить в это же мгновение Агнешку сердитым взглядом. Когда девушка на другом конце трубки закончила вызов, Гидеон устало вздохнул и потер виски. — Пожалуйста, скажи, что ее убивали и это была вынужденная мера, — утомленно спросила Агнешка. — Анна просто решила узнать, не могу ли я наколдовать ее любимое мороженное прямо в ее квартиру, ведь выходить так поздно за ним в магазин ей не хватает смелости. Гидеон посмотрел на Агнешку беспомощно и как бы вопрошающе: «Да, я осознаю всю абсурдность ситуации, но что мы можем сделать с этим?» Во взгляде старушки промелькнуло понимание, она махнула рукой и даже ободряюще хлопнула Гидеона по спине. Мужчина вздохнул, скинул с себя пиджак, чтобы он не сковывал движений и, оставшись в прозрачной белой рубашке, схватился за материализовавшуюся в воздухе лопату. — Будешь копать сам? — Да, я хочу сделать это сам. Старушка кивнула — она понимала, что, как человеку, всю жизнь привыкшему к физическому труду, хочется, чтобы иногда его работа выполнялась сама, по щелчку пальцев, так и тысячелетнему созданию, обладающему абсолютной силой, хочется почувствовать тяжесть настоящей работы. Но между простым рабочим и Гидеоном была существенная разница. Только один из них мог насладиться исполнением загаданных желаний. Старушка терла руки, ходила из стороны в сторону, пыталась сконцентрировать внимание только на напряженной спине работающего мужчины. Тем не менее, ее отвлекал пронизывающий до костей ветер и тихий шепот листьев, кажущийся Агнешке плачем детей и мольбами умерших. Она то и дело косилась на силуэт сторожки охранника среди деревьев и нехотя прислушивалась к доносившимся оттуда звукам. Гидеон не соизволил оповестить ее о своей сделке с местным работником, поэтому Агнешка в красках представляла, как их расстреливают из современного оружия. Обычно, находясь с Гидеоном, она чувствовала себя защищенной вот уже на протяжении столетий, но именно сегодня ей, совсем забывшей вкус риска и приключений, захотелось оказаться уязвимой, поэтому Агнешка напрягала все свои органы чувств, чтобы следить за обстановкой. Когда лопата мужчины уткнулась в крышку гроба, он решил, что на этом весь его тяжкий труд окончен. Покинув вырытую яму, он элегантным жестом руки вырвал из земли гроб с иссохшим трупом, удерживал его в воздухе каких-то пять секунд и выкинул прочь. Ужасный грохот сотряс все кладбище, смотритель в своей сторожке еще упрямее впился взглядом в журнал, а Агнешка еще крепче обхватила себя руками. Оба они понимали, как важно сейчас, для исполнения заветной цели, оставаться молчаливыми. Поправив рукава, Гидеон подался вперед, исследуя взглядом опустевшую могилу. Он снова сделал еле заметные движения пальцами, расчищая большие клубы земли, свалившиеся с поднятого гроба. Наконец, заприметив в глубине две косточки, таким же ловким мановением руки поднял их со дна и аккуратно положил около ног. Пока Агнешка резала земную материю и доставала из вневременного пространства портрет Юстина, Гидеон занимался возвращением некого Томаса Грина на его привычное место жительства, более темное и сырое. — Так ты уверен, что это мощи Юстина? — аккуратно укладывая серые косточки на изображение темноволосого юноши, спросила старушка. Ответом ей послужило молчание, Гидеон был занят заклинанием, слова которого он беззвучно шептал в распростертое над ним небо. Его немного раздражало, что Агнешка ставила под сомнения его способности безошибочно определять местонахождение нужных ему предметов и иногда людей. Агнешка закончила с педантичной точностью компоновать попавшие в ее руки предметы и подняла глаза на мужчину. Ее друг стоял неподвижно, запрокинув голову назад, к звездам. Его руки были сложены за спиной, но плечи слегка подрагивали от внутреннего напряжения. В последний раз Агнешка видела такую картину много лет назад, когда на Объединенные королевства свалился Черный мор, чума, уничтожавшая людей с завидной, даже для Гидеона, скоростью. В те тяжелые годы Агнешка была еще молодой, она поддерживала Гидеона своей магией, доставшейся ей от матери, ведьмовской. Стояла рядом с грациозным силуэтом мужчины, хватала его за теплое плечо и, жмурясь изо всех сил, пыталась поделиться толикой своих сил. Тогда она еще не осознавала, насколько смешными были попытки ее струящихся сгустков энергии помочь огромному скоплению черной магии, заточенной в теле Гидеона. Если честно, то она и до сих пор не понимала, что Гидеон охотно принимал ее помощь и даже просил об одолжении сам только для того, чтобы порадовать подругу. Старушка подошла поближе к застывшему мужчине и любовно смахнула с его плеч рассыпавшиеся волосы, блестящие точно хорошо ограненное серебро. Прошла еще одна долгая и утомительная минута прежде, чем Гидеон закончил. Он опустил взгляд на свои руки, чтобы убедиться, что все сработало. Кожа на кончиках его длинных пальцев трескалась, обжигая холодную ночь кипящим внутри огнем и облизывая влажный воздух языками пламени. — Тащи сюда кости. Гидеон не отрывал глаз от своих рук и был настороже. Прежде он никогда не прибегал к этому заклинанию, поэтому не знал, на что оно способно при неверном использовании. Однако об одном он помнил наверняка, — если что-то сейчас пойдет не по плану, кости и портрет его сына истлеют, и он навсегда лишится возможности с ним увидеться. Для Гидеона это было бы непозволительным упущением, знаком, что он потерял контроль над тем аспектом своей жизни, который должен принадлежать только ему. Это становилось еще более важным, когда мужчина вспоминал, что Юстин был единственным близким ему человеком, избежавшим заточения в небесной тюрьме. Агнешка суетливо схватила с земли лежащие поодаль вещи, так же торопливо вернулась обратно и протянула всю охапку Гидеону. Мужчина только отрицательно качнул головой, и Агнешка, уловив его желание, привстала на цыпочки и, аккуратно наклонившись над его горящими руками, медленно и осторожно уложила на большие ладони портрет и кости. Портрет тихо зашипел и загорелся, ведь огонь, в попытках вырваться наружу, ухватился за горящий холст, как за соломинку. Он объял вещь, и разрушенный дом на изображении скрылся за яркими языками пламени. Перебравшись к посеревшим костям, огонь принялся глодать и их, и Гидеон, заметив это, зашептал что-то вновь. Агнешка смотрела на ритуал завороженно, она не могла отвести взгляд от чарующей картины: яркого искристого пламени, срывающегося с кончиков пальцев мужчины, чье лицо в свете этого пожара приобрело еще более жестокий вид. Тени упали на его скулы так, что старушке показалось, протяни она руку — та закровоточит. Глаза мужчины налились кровью, как это обычно бывало, но теперь в них отражалось бушующее пламя, да так четко, что заметив это, сердце Агнешки пропустило пару ударов. Ее полностью покорила сила Гидеона, отголоски которой чувствовались в каждом сантиметре его изящного и крепкого тела. В один момент огонь вспыхнул особенно сильно и скрыл за собой последнюю косточку. Гидеон закрыл глаза и тяжело вздохнул, ощущая, как гаснет перед ним на протянутых руках свет. Рядом охнула старушка, это послужило сигналом — все сработало. Гидеон простоял бы так еще с час, массируя поочередно виски и веки, но кроме причитаний Агнешки, тишину нарушил еще один посторонний звук. Даже не обратив внимания на тело, над которым порхала из стороны в сторону его подруга, Гидеон ловким движением вытащил из кармана брюк телефон. Он гордился самими собой, когда нажал зеленую кнопочку сотового и принял звонок. Прошлый опыт не пропал даром. — Вы оба разбили экраны телефонов и теперь путаете меня с доставкой пиццы? — раздраженно спросил Гидеон у Константина. На деле же он испытал огромное облегчение. Звонок Кости позволил ему оттянуть момент встречи с ответственностью. — Простите, — промямлил в трубку заплаканный голос, — просто Анна ушла за своим мороженным больше двух часов назад. И… Знаете, — мальчик постарался унять в голосе дрожь, — больше она не отвечала… А теперь, — Костя снова сорвался и проглотил слезы, — за дверьми стоит какой-то мужчина и просит моего отца выйти, требует что-то, говорит, что навредит сестре… Гидеон слушал эту несвязную речь с довольно странным ощущением и не мог до конца понять чувств, которые им овладевали. — Невероятно. А мне ты набрал потому, что отец и органы правопорядка не отвечают? Где-то в Питере, на седьмом этаже нового панельного дома, звонко ударился об пол небольшой квартиры телефон, и мальчик, выронивший его из рук, еще сильнее затрясся от слез и непреодолимого страха. И пока из трубки еще доносился требовательный мужской голос, он убежал в другой конец квартиры и принялся звонко колотить по стенам, привлекая внимание соседей. В тот вечер паренек лишился своей слепой и преданной веры в супергероев и Бога. Полицейская машина, выехавшая еще полчаса назад, была разбита в пустующем переулке Паранаса. Отец до смерти перепуганного мальчишки был «убит» ударной дозой алкоголя. А Вельзевул, потиравший свои безобразные лапы, крутился над медленно погибавшим миром и любовался очередной ночью кровавой луны.

***

Разница времени в Питере и Чехии была небольшая, но, так как Гидеон был решительно настроен придираться ко всему, за что зацепится его пытливый ум, забыть при задержании мужчины с пистолетом о том, что на дворе глубокая ночь, он не мог. Поэтому теперь он старался крутить в голове этот факт, чтобы упомянуть о нем при первой же возможности. Мужчина приземлился на крыше знакомой многоэтажки громко и достаточно бесцеремонно. Прежде чем спланировать вниз, он поправил запонки, воротник белоснежной рубашки и скрупулезно протер бордовые туфли. Его немного удручал его внешний вид, Гидеону вовсе не хотелось, чтобы Анна в момент освобождения запомнила своего спасителя грязным и неопрятным, таким, каким обычно возвращаются после нескольких часов, проведенных на кладбище. «Я вообще не должен был им помогать, — уже в третий раз одернул себя Гидеон, — я далеко не матушка Тереза». Гидеон улыбнулся собственным мыслям, вспоминая, что даже католическая монахиня имела кучу скелетов в своем шкафу. Он, наблюдавший за последствиями землетрясений в Македонии, присутствовал тогда в Республике вместе с русскими военнослужащими и, заинтересовавшись личностью некой Хэжис Риджез, еще долгое время наблюдал за ее «успехами» и был крайне удивлен, когда однажды ее наградили Нобелевской премией, а после причислили к лику святых. Конечно, теперь его воспоминания могли отличаться от действительности, поэтому улыбка быстро сползла с его лица. Мужчина сложил за спиной два мощных смоляных крыла, сделал шаг за край крыши и пару секунд наслаждался стремительным падением. И только находясь в опасной близости от асфальта, с оглушительным хлопком распахнул крылья, приземляясь на ноги. Больше он старался не медлить, однако, врываться в окно квартиры или вызывать лифт не стал. Вдруг бы преступник испугался, зажал бы заключенную в тиски его железных объятий девушку или попросту сбежал? Решать дополнительные задачи Гидеон не любил, арифметика ему не нравилась с момента ее появления. Так он принял решение подниматься на седьмой этаж на своих двух, однако, уже на пятом этаже решил, что такие физические нагрузки ему ни к чему. Тем не менее, достигнув места назначения, он остался доволен. Мужчина, что стоял у дверей квартиры его знакомых, навел на него пистолет и сильно занервничал. — Черт, мужик, — весь дрожа, прошептал преступник, — ну нахрена ты приперся? Гидеон обворожительно ему улыбнулся и обвел этаж изучающим взглядом. Все дверные глазки были заклеены медицинскими пластырями, даже если соседи и слышали что-то подозрительное, то не нашли в себе храбрости выйти. — Извините, я искал свою неосторожную подругу, — Гидеон сделал пару шагов влево, подходя к лифту. Мужчине это не понравилось, он стал трясти пистолетом в два раза увереннее. — Ее зовут Анна, у нее рыжие волосы, немного взбалмошный отец и, — Гидеон остановился рядом с кнопкой вызова лифта, — она живет как раз в той квартире, которую вы осаждаете. — Я не хочу никого убивать, — выплюнул в ответ мужчина, — поэтому прошу свалить тебя по-хорошему. — Значит, это, — Гидеон, изумленно приподняв брови, указал на пистолет, — ты принес в качестве аксессуара? — Свали, — мужчина уже сорвался на крик, — мне не нужны проблемы. — Тогда скажи, где девчонка. — Я не могу, мне нужен ее отец. Этот ублюдок, он…. — мужчина заплакал, вызвав у Гидеона ухмылку восхищения происходящим, — какого хрена я вообще должен тебе что-то рассказывать?! Наконец, нервы у преступника сдали, он неумело выстрелил и попал Гидеону в бедро. Испуганный содеянным, мужчина выбросил оружие и тут же побежал прочь, но крепкая рука схватила его за шиворот. — Ты знаешь, сколько стоит этот костюм? — прошипел Гидеон ему на ухо. В этот момент до дома, наконец, добрался второй наряд полиции, но, ворвавшись на этаж, они обнаружили там только пистолет и бездыханного мужчину. Когда Гидеон забрал из квартиры Константина и спустился на первый этаж через окно, к полицейским вылетела дюжина соседей, наперебой рассказывая о случившемся. Всю дорогу оба молчали. Гидеону было до отвращения унизительно держать кого-то на руках и, поддавшись зарождающемуся неприятному чувству, он пресекал все попытки Константина заговорить. В полной тишине они дошли до соседнего двора, Гидеон снова с легкостью открыл двери в подъезд тамошнего дома и, приказав Косте дежурить, спустился в подвал здания. Анна была в сознании. Она рассматривала грязные тряпки, которыми ее привязали к батареям. Услышав, как кто-то спускается к ней, она изо всех сил стала бить перевязанными запястьями о батареи, чтобы создать дополнительный шум и привлечь внимание. Девушка провела в подвале всего около часа и понимала это, но страха за свою с братом жизни меньше не стало. Когда в беспроглядной тьме блеснули белые волосы, она на секунду решила, что ей показалось, потом подумала — все это было одним большим розыгрышем. Но когда перед ней опустился Гидеон, она обомлела, и в глазах ее снова выступили непрошеные слезы. Она чувствовала стыд, отвращение к самой себе, неясную горечь на языке и усилившуюся боль на макушке, куда ее приложили бутылкой дешевого пива. А по движениям, по непроницаемому лицу мужчины Анна поняла — что-то не так. Он быстро развязал ей руки и рот, и она не проронила ни звука, когда они покидали помещение. Только на улице девушка постаралась отблагодарить Гидеона, пока Костя душил ее объятиями. — Я не знаю, что у вас произошло, но я очень тебе благодарна, — Анна пыталась заглянуть в глаза вдруг почерствевшему мужчине, но он смотрел куда-то вдаль. Девушка видела, как на его щеках ходили желваки. Она заметила, что Гидеон убрал руки за спину и избегал любого контакта с ней. Чем было вызвано его поведение, было ей не совсем понятно, но в этот момент она все равно любила его больше жизни. Сам Гидеон чувствовал себя уничиженным, преданным. Он не мог понять, ради чего или кого совершил этот поступок. Он — властитель Объединенных королевств, настоящий создатель этого мира, волнующийся только за свою шкуру и иногда безопасность Агнешки, существо, чья сила на этой земле безгранична и безусловна, деспот, самодур?! Злость копилась в груди Гидеона. Мужчина решительно не понимал, в какой момент он превратился в безвольную псину, исполняющую трюки по заказу. Он летел сюда, чтобы вновь продемонстрировать людишкам свою силу, тогда почему… Он резко развернулся, и его глаза запылали красным огнем, и величественные крылья распахнулись за его спиной снова. Он испепелял лицо Анны взглядом, но не видел на нем и капли испуга. Он заметил на ее щеке кровоподтек, и оттого на него нахлынула новая волна ярости, необъяснимая, но всепоглощающая. На улицу начали выходить люди, снимая происходящее на камеру. — Кем бы ты ни был раньше, — вдруг тихо произнесла девушка, — сейчас началась новая эпоха. — Я не ваш ручной пес, — процедил Гидеон. На его лицо упали тени, черты обострились, а кожа, казалось, стала еще более бледной. — Вы перепутали меня с жалкими, пресмыкающимися хахалями или посчитали, что благодаря нашему знакомству вам теперь дозволено все? Может, теперь этот щенок укажет мне на неугодного ему задиру из класса, а ты на девчонку из университета, в разы красивее тебя? Анна готова была расплакаться. Она почувствовала, как Костя не смог справиться со страхом, и чувствовала, как ее кофта стала влажной от его горячих слез. — Вы просто два неудачника, — Гидеон сделал шаг вперед, опасно приблизившись к Анне, — с опущенным отцом и гниющей в земле матерью. Девушку трясло. Она не могла поверить, что все это происходит по-настоящему. Что именно этим ей обойдется прогулка за мороженным. Как же она жалела о том, что ее брат смог дозвониться до этого чудовища! — Я знаю, что вы оба сейчас чувствуете, — прошипел разъяренный мужчина уже у самого ее лица, каждое его слово сочилось ядом, — и уже жалею, что не убил вас в первый же день. Последние слова он прошептал так тихо, чтобы услышала только девушка. На его лице появилась хищная победоносная улыбка, он готовился взлететь и уже слышал звуки приближающихся стражей закона. — Ты болен, Гидеон. Наблюдающие за происходящим зеваки опешили, к слову, удивление мужчины было не меньшим. — Ты болен своей силой и чувством собственной важности, — кивнула улыбающаяся Анна в подтверждение мыслям, — именно поэтому ты не можешь расценить произошедшее не иначе, как уловку. Ты прячешься от своих настоящих эмоций и чувств, обращая их в жестокость. Агнешка говорила тебе об том сотню раз, верно? — Откуда ты… — Тебе нравятся эти люди, и ты искренне хотел помочь им. А когда понял это, возненавидел себя. Но ты же не можешь злиться на самого себя, верно? Нужно найти козла отпущения. Гидеон не понимал, кто с ним сейчас говорил, но был уверен, что это была не Анна. Она только транслировала чьи-то мысли, а сама была погружена в транс, ее глаза немного светились. — Кто ты? Вой полицейской машины, наконец, раздался совсем близко, и выбежавшие за спиной слуги закона громко начали кричать ему поднять руки. Мужчина был заинтересован происходящим, и усилившиеся звуки на фоне мешали ему детально изучить ситуацию. Он поднял обе руки в изящном жесте, будто сдаваясь, а потом, подобно дирижеру, взмахнул ими. Немногочисленный отряд из четверых человек умер мгновенно, их шеи хрустнули. Куча собравшегося у подъездных дверей народу покинуло улицу за считанные секунды. — Ты несешь смерть, это часть твоей жизни. И я знаю, что ты убийца, этого не изменить. Но почему ты даже не пытаешься? И почему всегда отвергаешь свои настоящие переживания? — Я не испытываю к этим двоим ничего особенного, сущность. Гидеон немного расслабился, наклонил голову. — Я говорю не только о них. И не только о высоких чувствах. Мужчина оскалился в злобной, но защитной улыбке и, наконец, взлетел, желая, как можно быстрее покинуть это место. Этой ночью по пути к церкви Гидеон с пристрастием убил пятерых случайных прохожих, дабы доказать самому себе, что он до сих пор достоин собственного имени. Что в этой истории было самое ужасное — мужчина не получил и капли удовольствия.

***

По прибытии в замок, Гидеон первым делом посетил комнату с красным отпечатком, где был заточен один из его заклятых врагов. Душа этого предателя в агонии металась по своей темной клетке. Гидеон выпустил на нем всю свою злость и вернулся к Агнешке вполне спокойным. — Добралась без проблем? — учтиво, но без интереса спросил он у спутницы. — Странно, если бы со мной что-то произошло в Безвременье. Расскажешь, чем был занят? — Не хочу об этом говорить. Старушка пожала плечами и устало уселась на свой старенький стул. — Юстин в комнате на втором этаже. Она сохранилась лучше всех, мне почти не пришлось там убираться. Он еще не очнулся, но дыхание было ровным. Гидеон молча кивнул и покинул комнату Агнешки так же тихо, как и вошел. Этой ночью, оставшись с собой один на один, Гидеон боролся со странным желанием пробить себе грудную клетку и покопаться в содержимом тела. Он чувствовал биение сердца, абсолютно такого же, как и у любого другого человека. На месте были и легкие, иначе как бы он дышал? У него был желудок, хотя он почти не ел, потому что не нуждался в дополнительном подкреплении — его питала собственная магия. «Может, мои органы пищеварения атрофировались за ненужностью, и сердце заняло все пространство внутри, наполняя меня таким большим количеством противоречивых и ненужных эмоций?» А потом Гидеон вспомнил, что на самом деле основная функция сердца — качать кровь, а не забивать головы проблемами. От этой мысли ему стало вдвойне грустно, и он уснул, впервые за несколько месяцев. Стоило ему закрыть глаза, как его изможденное сознание, вспомнив тяготы прошедшего дня, напомнило ему об еще одной загадке — светящихся глазах его подруги и ее колких словах. Несколько следующих дней тянулись медленно и напряженно. Гидеон оставался под защитой своего дворца, в комнате, пропитанной духом доисторической эпохи. Он всегда с трепетом вспоминал ее и свою силу, которой поклонялись, как божественной. Сейчас он пустым взглядом сверлил собственные руки, лишенный какой-либо мысли. — Он просыпается, — голос Агнешки, усиленный магией, пронесся по пустым коридорам мрачного дворца. Гидеон встал, безразличным взглядом обводя собственную комнату. Окон тут не было, как и в любом другом помещении этого каменного мешка. На стенах висели красные полотна — знамена его королевств. Они были расшиты золотом и увенчаны черным рисунком подушки с кубком, над которыми нависла подбитая стрелой маленькая иволга. На выкованном из железа столе стоял позолоченный подсвечник с высокой свечой. Гидеону показалось, что она светила с такой же неохотой, с какой сам мужчина вставал с постели. Они оба были достаточно стары для того, чтобы совершать что-то самоотверженное по собственной воле. Тем не менее, мужчина взял себя в руки. Он вдруг подошел к спрятавшемуся в углу древнему шкафу и надел висевший в нем походный черный костюм из хорошей ткани и блестящей кожи, отличавшийся особенной плотностью. В его поле зрения попал плащ, выглядывающий из-за парадного мундира и, гулко вздохнув, мужчина отточенным движением накинул его на себя вместе с шипастым наплечником. Он ловко застегнул все ремни, убрал упавший на спину плащ на правое плечо и затянул потуже. Еще минуту спустя он вытащил снизу высокие ичиги и быстро обулся. Пошевелив плечами, он услышал скрежет кожи, почувствовал прежний комфорт и что-то еще, неуловимое, но очень родное. Сердце мужчины странно екнуло, по коже прошли мурашки. Тот мир, который существует за пределами его дома — неправильный. Он развивается слишком быстро и перескакивает через целые столетия. Этот мир не имеет ничего общего с тем, что существовал при его правлении. Гидеон всегда умело приспосабливался к изменениям жизни, потому что главной их причиной и двигателем всех процессов — был он сам. Он взял прогресс в свои руки и не позволял ему опережать время. В момент, когда он потерял интерес к происходящим вокруг него событиям и изменениям, люди выбились из-под контроля и устроили крупнейшую техногенную катастрофу, которую с гордостью называют веком информационных технологий. Гидеон наблюдал за своими изменениями в полированном шкафу целые тысячелетия. Но ничего в его облике не менялось. Конечно, он носил разные костюмы и головные уборы, убирал волосы в незамысловатые прически или позволял им струиться по изящным плечам. Но его лицо всегда оставалось прежним, и это было единственным, что еще радовало его в этом мире. Как бы люди не спешили потакать своей лени, прибегая к точным наукам, как бы они не разрушали окружающий их мир, превращая леса в новые площадки для строительства и истребляя целые виды животных, он оставался прежним. В его руках — Гидеон сжал кулак в перчатке и поднес его к лицу — до сих пор таится сила, способная отбросить человечество в развитии в каменный век. В его руках власть Создателя. И теперь — Гидеон резко опустил руку и стремительно покинул комнату, хлопнув плащом, — он будет для этого мира идеальным хозяином.