...И любовь их злу и гордыне служит!

Еще много месяцев спустя Дверь была не заперта — ручка поддалась с непривычной лёгкостью. Войдя, Гелата обнаружила ведьму вытянувшейся на кровати, в задумчивости вертящую черную розу. С появлением валькирии Татьяна отложила цветок на покрывало и внимательно посмотрела на союзницу. — Совсем страх потеряла! Чего не закрываешься? — весело спросила валькирия, плюхаясь рядом. — Я ждала тебя, — ответила девушка, — ты всегда заходишь именно в это время. — О как! А чего задумчивая такая? — Да так… Таня медлила. Она была… радостная? Счастливая? Удивленная? Определенно, какая-то не такая… Рыжая долго собиралась мыслями, прежде чем заговорить вновь, и каждое ее последующее слово ввергало Гелату в больший и больший ступор. — Там, в шкафу, документы на квартиру — в лопухоидном мире оставлять наследство, кажется, важно, и я… В общем, я вписала имя Улиты — она ждет второго, ей нужнее… Передашь. — Ты о чем? — не поняла хозяйка воскрешающего копья. — Контрабас отправьте Соловью, — продолжила ведьма, вытягивая вверх руку и наблюдая, как полуденное солнце выглядывает из-за ее пальцев, — преподавателю из Тибидохса. Розу… Розу вернете Бейбарсову. А в случае особого инцидента, Склеповой. — Гроттер, ты чего? Валькирии не понравился ее тон. Слышала она такой уже… Не раз. — Глеб прислал мне вызов, — коротко ответила ведьма. — Какой вызов?! — На дуэль. Как у вас. Записка на столе. Гелата рывком вскочила на ноги и подлетела к вышеозначенному предмету мебели. — И ты приняла?! — гневно воскликнула она, отшвыривая бумажку, — о чем думала?! — Не могла не принять, сама понимаешь. Ведьма казалась спокойной и даже веселой — достала расческу, использовала заклинание, отчего ее непослушная грива приобрела почти аккуратный вид… Извлекла из шкафа чистую черную майку, джинсы, вытащила коробку с обувью… Как перед смертью обряжается, вдруг подумала Гелата. А впрочем, почему «как»? Она и обряжалась, перед смертью. Иного исхода Гроттер для себя не видела. — И когда? — только и смогла выдавить девушка. — Сегодня вечером. — А… — Вызов пришел позавчера, — ответила Таня, — и, отвечая на следующий вопрос, я не хотела беспокоить заранее. Толку? — «Устранение противоречий», «идеологические соображения»… Ты вообще вчитывалась? Попахивает канцелярщиной. — Стандартный вызов. — Извини, но в характере твоего некромага скорее прислать тебе очередной цветочек, перевязанный похоронной ленточкой с помпезной надписью в твою честь и датой «встречи»! Рыжеволосая лишь фыркнула и продолжила прихорашиваться. Не знай она Гроттер настолько хорошо, валькирия предположила бы, что та нервничает и лишь пытается скрасить ожидание, только это было не так. Когда дело касалось рубки, нервы у обладательницы черных крыльев становились, точно стальные канаты — сказывалось воспитание Арея. — С тобой посидеть? Таня покачала головой. — Мне не страшно. Честно говоря, я даже рада, что вся эту глупость подходит к концу — мы слишком заигрались во врагов. — А ты не пробовала поговорить с…? — Нет. Если он так захотел, я должна принять — в конце концов, после того, что открылось в пещере… Гелата, это… — рыжая на секунду умолкла, и ее зеленые глаза сверкнули с таким восторгом, что ее собеседница вздрогнула, — это прекрасно! Я отмучаюсь. Вся моя жизнь без него это ад, и теперь, наконец-то, наступит облегчение. Теперь, даже когда придет расплата, даже когда я буду гореть в огне… Я не знаю, как тебе объяснить! Но это — истинное счастье, и потому я с радостью приду на то чертово поле! Валькирии сразились с Черной Дюжиной, и вот — моя очередь… Ведьма замолчала; лицо ее вдруг стало каким-то сожалеющим и при этом мечтательным. — Ты сумасшедшая, Гроттер, — пробормотала девушка, оставляя подругу. Следовало немедленно поговорить с валькирией золотого копья. — Да ничего мы не можем сделать, — пробормотала Фулона, — вызов принят. Это, кстати, даже не наше дело — слишком уж активно Танька подчеркивала, что она лишь союзник, которому не нужно спасение и заступничество Света. В конце концов, Гроттер никогда не была валькирией, хоть в один момент я и думала выдвинуть ее на должность таковой, после Малары. — И? Теперь что? — Гелата… Если человек хочет умереть, ему никто не помешает. — Это глупо! Объясни, зачем?! — Она… боится того, что может произойти потом, и этот выход кажется ей наиболее предпочтительным. Слишком уж сильно она его любит… Неужели ты не видишь?! Она с удовольствием взойдет на эшафот, лишь бы не случилось что-то более страшное. — Что может быть более страшным? Фулона предпочла промолчать, но Гелата начала догадываться и сама. …Зрителей собралось много: Мрак, Свет, приспешники обеих сторон… Все смотрят издали, свора скалится в спины. Памятуя их прошлую схватку, вокруг возвели защитный купол. Интересно, кто постарался — не Эссиорх ли? Нет… Не его почерк. Наверное, кто-то из Мрака, там сейчас много новых лиц… Они застыли друг напротив друга. Следовало уже начать, да только оба медлили и всячески оттягивали момент, пытаясь в последний раз насмотреться, запомнить, сохранить. Там, в покосившейся уральской избушке, лежа в объятиях некромага, Таня чувствовала, что следующая их встреча станет последней, и предчувствие не подвело. Предчувствие вообще ее редко подводило, так что… Они и так больше года это оттягивали, старательно избегая любой возможности столкновения. Какой путь они прошли? Однокурсники, друзья, «равнодушные», любовники, возлюбленные, а теперь вот — враги, просто по причине принадлежности к разным сторонам. Просто потому, что так положено. Просто потому, что они любят друг друга… Почему же? Грустно это все. Мучительно. Особенно мучительно то, что и причин, по сути, нет. Потому что единственная причина — предсказание… А вернее сказать, проклятие Алтайской колдуньи. Пока они вместе ходят по этому миру, он обречен. Глеб скривил губы, которые она целовала неисчислимое количество раз, и дернул подбородком. Тяжело вздохнув, Таня материализовала полуторный меч светлого металла, с белой розой на гарде — единственное, что она забрала с собой из резиденции, подарок покойного Арея. Простите, барон… Кажется, я не смогу выполнить то, что обещала. Не выходит, никак. Такой же клинок-близнец — только темной стали, удлиненный и с черным цветком, подчеркивающий вечную и неразрывную связь как Крыльев Тьмы, возник и у Бейбарсова. Огненный кнут он пока придерживал — не подошло время… Битва, в которой ни один из них не хочет победить, но будет отчаянно сражаться до последних сил, ведь иначе нельзя… Почему все вышло именно так? Ты знаешь зачем, Таня. Получила ответ… Впрочем, хватит размышлений. Размышления размывают решимость, а их решимость и так таяла с каждой минутой. Вызов брошен, вызов принят. Они двинулись друг на друга одновременно, не сговариваясь. «Я люблю тебя, некромаг, — мысленно прошептала девушка, — боги, как же сильно я тебя люблю…». Проклятие не должно свершиться, и заплатить нужно жизнью одного из нас. И я с радостью иду на эту плату — лишь бы ты жил… Лишь бы ты и дальше мог нести свою ношу! Мрак не сможет без тебя… Мраку нужна сила, нужна справедливость, нужен контроль. Ты — палач, и только ты можешь вносить в этот кошмар баланс. И ведьма, которая не справилась со своей должностью, ни к чему… Я пыталась служить Свету, чтобы замолить грехи, но от неприкаянности никуда не деться. Я не прощаюсь — мы еще встретимся с тобой, Глеб! Мечи скрестились, и схлестнулись взметнувшиеся вверх их черные крылья. В каких позах они только не были? Во многих, но в подобных еще нет. Никогда, даже в самых их извращенных фантазиях, клинок Глеба не касался ее шеи. Никогда он не обнимал возлюбленную в смертельном захвате, и никогда она не жалась к нему всем телом, ожидая удара, который должен поставить окончательный крест на ее существовании. Но все однажды случается в первый и последний раз, и этот раз настал. Закончи это, Глеб, мысленно взмолилась Гроттер, — я больше не могу… Не хочу. Черные Крылья Тьмы тоже устают, и ты устал ничуть не меньше. Если прервешь затянувшуюся песню, поднимешь заевшую клавишу, перечеркнешь длинное стихотворение, обоим станет только легче. Мы узнали слишком многое — не зря говорят, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Я люблю тебя, люблю больше всего на свете! Если это еще взаимно, отпусти. Поставь точку — сама я не в силах. Давай сделаем все прежде, чем свершится предначертанное. И пусть я нарушу обещание, данное Арею… Он поймет мое малодушие. Поймет, что так было нужно. — Ваш Бейбарсов… На кой черт он вообще бросил ей вызов?! — не выдержав, вопросила Фулона стоящего неподалеку Бельвиазера, — они же оба этого не хотели! — Вы о чем, мадемуазель? — поднял бровь страж, — это Гроттер, как я слышал, отправила ему письмо. Женщина замолчала, а потом бросилась на поле. — Немедленно прекратите! — закричала она, — Гроттер! Некромаг!!! Азарт ударил в кровь, и Таня испытала чувство неведомого восторга. Там, среди зрителей, ждет Аида. Старушка сидит на раскладном стульчике, лениво потягивая медовуху, рядом ее вечный чехол. По лицу Мамзелькиной видно, что происходящее удовольствия ей не доставляет — Гроттер всегда вызывала у нее определенный интерес, да и некромаг не был чужим… Только служба есть служба. Некромаг бессмертен, пока не передаст дар — а этот, к тому же, еще и Палач. Тане его никогда победить, но она и не хочет. Не за тем она пришла, не затем ответила на вызов. Глупо все это, глупо. Но она, наконец, решилась окончательно — подвести черту этой глупости. Этой опасности для всех и вся. Бейбарсов заметил ее взгляд, устремленный на старушку, и скривился. Схватка… Лицо противника, которого никак не удавалось разглядеть… Аида. Все так, как должно быть — Таня уже видела все, там, во сне… — Когда я увижу тусклые переливы древнего металла, — выдохнула Таня, отбивая очередной удар, — когда Аида скажет, что мне пора… Я отвечу, что уйду с ней об руку, добровольно, потому что мне не о чем сожалеть! Лицо некромага отражало высшей степени недоумение. — Потому что, — она парировала удар Глеба, более неуверенный и слабый, — мне есть о чем вспомнить. Потому что ты — самое лучшее, что было в моей жизни! И не нужен мне Эдем, ведь там не будет тебя… Она отразила следующий удар крыльями, и мужчина вновь не смог причинить ей никакого вреда. — Лучше гореть в пламени Тартара, некромаг, только с тобой рядом! Я все сделала для этого, я дождусь тебя там, сколько бы не пришлось ждать… Мы встретимся, и уже ничто нас разлучить не сможет — ни зло, ни тьма, ни гордыня. У каждого человека свой ад — и мой самый страшный ад тот, где нет тебя… К ним, что-то крича, рвалась Фулона, но рыжеволосая ее не обращала на нее внимания. Взгляд некромага на мгновение упал на женщину и он прищурил глаза, считывая ее мысли… — Ты больная на всю голову, Танька, — услышала она тихий шепот Бейбарсова перед тем, как он с силой ударил по ее голове рукоятью меча. ...Таня очнулась в своей квартире, с адской головной болью и ломотой во всем теле. Рядом сидела валькирия воскрешающего копья, в уголке с машинками играл гигантообразный Зигя… Его «мама» обнаружилась у окна, с интересом листающей старый номер «Сплетен и бредней», а с кухни раздавался грохот посуды и тихая ругань Шилова. — Что произошло? — спросила она, глядя на Гелату. — Вырубив тебя, некромаг телепортировал с поле боя. Началась неразбериха, мы тебя и унесли. — Но… Зачем он прервал поединок? Валькирия передернула плечами. — Ваша дуэль была организована, обоим пришли вызовы якобы друг от друга. Как выяснилось, постарался новый секретарь Лигула, решивший выслужиться — очень уж его шеф был недоволен Черными Крыльями, и тот решил проявить инициативу… Только инициатива, как известно, наказуема. Виновник уже казнен, с великодушного позволения Главы Канцелярии. Самим Бейбарсовым. — Его Темнейшество за меня вступилось? — хмыкнула Таня, — чудеса творятся. А вы чего тут все делаете? — Охраняем твою тушку, Фулона распорядилась как раз именно из-за заступничества горбунка. Сама знаешь, его справедливость и доброта чреваты. Таня кивнула. — Я не боюсь. Лишнее это, с защитой. — Лишнее, не лишнее… Сиди на мягкой точке, пока есть, на чем сидеть! Пока не разберемся, чего хочет Лигул, придется потерпеть! Давай в крестики-нолики поиграем, чтобы время скоротать, что ли... К вечеру Зигя попросился гулять, и пришлось идти всем вместе… Пользуясь случаем, Гелата отошла ближайший магазин пополнить запасы — великовозрастное дите кушало в четыре рта, а еще ребенку зачем-то требовался «пластилинчик». Пока «молодая семья» возилась с ребенком, Таня скучала на скамейке. В дальнем конце улицы показались что-то бурно обсуждающие суккубы — и с таким восторгом, что девушка использовала подслушивающую магию. — …Ну да. Всем по заслугам… А я знало, что он рано или поздно сам подставится! Палач палачом, некромаг некромагом, только он человек! И он виновен, — довольно хмыкнул суккуб, — и понесет за ведьму наказание! Девушка взмахнула рукой, притягивая к себе «падаль». — Повторите, что сказали, — произнесла она таким голосом, что суккубы испуганно запищали. — Это… — Мы… — Да ничего… — Быстро! — рявкнула Гроттер, косясь на «охранников», все еще занятых Зигей. — Пощадите нас, прекрасная госпожа, мы расскажем… Некромаг подставился! Ему выдвинуто обвинение в нарушении кодекса палача. Сначала он провалил задание с Ключом от Жутких Ворот, затем попрал все договоренности… А теперь еще и это! Его ждет кара. — Все, что о чем ты говоришь, кодекса палача не касается. Жуткие Врата здесь никоим боком. — Он… — другая тварь замялась, — вступил в сговор со старшим менагером некроотдела и выбросил Вас из списка смерти. Это непростительно. Вы сами знаете… — Господин Лигул предложил ему выдать Вас — если все пойдет своим чередом, Бонзы Мрака закроют глаза на подобное нарушение, только палач ответил отказом. — Теперь его ждет кара и заслуженная казнь — уже нашелся тот, кто исполнит приговор… — Его Темнейшество говорило, что если Вы придете сами, обвинение тут же будет снято, но Бейбарсов не пожелал и слушать! Он послал господина лесом и степью! Вот как, Глеб… Зачем? Я не просила. Таня воровато оглянулась: внимание Адской Праши и Шилова было отвлечено, и, незаметно скользнув за дерево, она телепортировала. Едва она исчезла, суккубы бросились врассыпную, и их мерзкие рожицы были полны самодовольного торжества.

***

Когда она вошла в кабинет Главы Канцелярии, тот сидел за столом и скучающе читал пространный свиток. — Теперь, когда я пришла, Вы его отпустите? — спросила Гроттер, глядя на горбуна. Тот отложил бумагу, сложил ручки и с интересом посмотрел на девушку. Как же она ненавидела эти мерзкие бегающие глазки... — Как, все же, легко заставить влюбленную женщину поверить, что ради нее могут быть нарушены законы мироздания… Как слепы и глупы влюбленные! А ведь Аида Плаховна много раз говорила, что «служба есть служба: если есть в списке — ничего не поделаешь», — медленно произнес он. — Значит, Глеб ничего не нарушал и ни в какой заговор не вступал… С одной стороны, она чувствовала облегчение — Бейбарсов был в безопасности, с другой… Направляясь сюда, она желала сделать для него то же, что и он для нее — отдать за того, кого любишь, свою жизнь. Суицидальные наклонности, сказала бы Фулона - она и говорила, много раз. — Угу. Все было задумано с одной целью — заманить сюда Вас, милая девушка, и цель достигнута. Ты здесь, Гроттер! Ты, принадлежащая Мраку в той же мере, что и Свету — только тьмы в тебе столько, что даже заступничество Троила не спасет. Лигул врал, но ведьма об этом не знала. — И зачем я вам? Думаете, что сможете повлиять на Бейбарсова? Что он вот так вот разбежится и принесет Вам клятву верности? Мы с ним разошлись, если не помните. — Всем известно, что некромаг любит только один раз, и потому пойдет ради своей любви на все… Вы ошибаетесь, Татьяна. Мне не нужна от него клятва верности — пожелай я клятвы, не отдал бы Бейбарсова Арею. Пожелай я клятвы, я вытребовал ее сразу после смерти мечника! Разумеется, клятва мне не нужна. Нужно только одно: Ключ от Врат. Горбун, видимо, ожидал расспросов, только девушка молчала, и пришлось, чтобы не потерять лица, продолжать типичную антагонистическую речь. — Разумеется, изначально я планировал, что принесете его Вы — как-никак, женщину проще использовать, но Бейбарсов слишком уж активно палки в колеса втыкал. Столько усилий, и ради какой-то ведьмы! Воистину, влюбленные — безумные… Подговорить Арея разорвать контракт! Сыграть на его нереализованных отцовских чувствах! Интересно только, что он ему предложил на самом деле? Слабо я верю в сентиментальность мечника, пусть эта сентиментальность его в итоге и сгубила… Таня сделала вид, что не предполагает, почему Арей отпустил ее. — Я Ключ уничтожила, Вы об этом знаете, — облизав губы, выдавила она, направляя разговор в другое русло. Карлик рассмеялся и вновь перешел на официальный тон. Ему очень, очень хотелось поговорить и похвалиться. — Извините, Татьяна, Вы уничтожили лишь Камень Четырех Стихий, но остается его тень — первообраз всех ключей. К сожалению, после того, как Вы уничтожили артефакт своего отца при помощи своих крыльев, воссоздать его вновь может только Бейбарсов. — Но… — Хватит изображать наивность, девушка! Как бы лирически это не звучало, с некоторых пор я знаю, что истинный Ключ от Жутких Ворот — вы двое! И, чтобы узнать это, мне даже не понадобилось лезть в пещеру. Как там звучит пророчество? «Черные крылья тьмы… И пусть разверзнутся Жуткие ворота!». Раскрывать Жуткие Ворота нам ни к чему — но иметь в руках штучку, которая позволит безопасно черпать силы Хаоса — почему бы и нет? Таня закатила глаза. — Думаете, Бейбарсов согласится ради меня подвергнуть мир опасности? — усмехнулась она. — Есть вещи важнее любви. Что бы между нами ни происходило, он, все же, палач Мрака, и должен соотносить личные ценности с «общим благом». Его дело — карать, а не вмешиваться в происходящее вокруг. Горбунок сегодня был чрезвычайно доволен собой и потому словоохотлив. — Он уже соглашался принести Камень Четырех Стихий, в обмен на неприкосновенность твой жизни и души. Сначала тебя защищал Арей, потом эти двое сочли, что ты слишком быстро отемняешься, и им пришлось сталкивать тебя с валькириями… Согласился тогда, согласится и теперь. Тане резко стало смешно. — А о том, что он предпочтет силовой метод разрешения конфликта, Вы не думали? — Силовой метод? — фыркнул Лигул, — девушка, не Вы ли три минуты назад говорили, что есть вещи поважнее любви? Нет… Бейбарсов либо согласится создать первообраз, либо позволит Вам сгинуть. На прочее его безумства не хватит. Ты слишком плохо его знаешь, подумала Таня. — Он знает, что я сама убью его за первый вариант! И что предпочту второй, который меня ни капли не пугает… не боюсь я мук. — А кто говорил про муки? По крайней мере, физические? Девушка смотрела на него, долго и недоуменно, и, поняв, шумно выдохнула. — Безопасно вытащить из Вас из предназначенной тюрьмы могу только я, Татьяна. Артефакт, позволяющий это действо, пришлось искать долго, только я всегда был очень терпелив. — Да делай уже, что собрался! — не выдержав, рявкнула Таня, и горбун захихикал. Как можно заставлять женщину ждать?.. Ее обдало холодом, жаром, потянуло в сторону… и очнулась она в темнице с призрачными стенами, на узкой железной кровати с драным одеялом. Этот предмет мебели был единственным осязаемым рядом с ней: даже каменные плиты под ногами уходили в бесконечность и казались нереальными… Вокруг царила серая, беспросветная тьма, пустота давила на рассудок. Таня ощущала сотни, тысячи взглядов, и все они смотрели на нее, все ненавидели и мечтали разорвать, растоптать, уничтожить, развеять, — только вот наиболее опасные сами были заперты в таких же темницах. Крики, лязг цепей, скрежет… Теперь она понимала, где находится. И отсюда Бейбарсов ее, действительно, не спасет… Лучше бы не спасал. Он, все же, Палач Мрака. Даже если захочет, он… не имеет права. — Куда вы смотрели?! — орала валькирия. — Вас же о самом элементарном попросили!!! Ладно Прасковья, она мать, но ты, Шилов! Тартарианская парочка предпочитала отмалчиваться. Нельзя сказать, что они испытывали к Гроттер какой-то трепет, но она бы «их» племени — она знала Мрак, в ней была тьма, и она понимала их лучше, чем кто-либо другой. — А ты, Гелата?! Что, накупила пластилинчика?! Фулона продолжала зверствовать, и зверствовала она, следует отметить, за дело. Женщина открыла было рот для новой гневной тирады, только ее прервала трель звонка. — Мы кого-нибудь ждем? — поинтересовалась первовалькирия у своего оруженосца и тот покачал головой. Звонок повторился, и, скрипнув, зубами, пришлось идти открывать. Распахнув входную дверь, Фулона охнула от удивления и тут же материализовала копье. Она терпеть не могла незваных гостей — и, в особенности, таких незваных… — Я с миром, — произнес палач Мрака, тут же произнося магическую клятву по всем установленным правилам. Бейбарсов продолжал стоять в проеме и вежливо ждать. Руки он, демонстративно держал перед собой — для полноты картины в них не хватало только тортика и букета. — Ну что же… Проходи, коли так. Вздохнув, женщина отстранилась и пропустила некромага в квартиру. Едва он оказался в расширенном пятым измерением зале, все сидящие в помещении валькирии и их оруженосцы посмотрели на него настолько плотоядно, что впору было бы доставать котел, ставить его на огонь и сыпать в него специи — только некромага ничего не смутило. — А ну цыц, — скомандовала Фулона, глядя на подчиненных, — он палач Мрака и никогда не вступал в конфликт с валькириями. Нам он не враг. По крайне мере, не сегодня и не сейчас. Молодой мужчина спокойно прошел вглубь помещения и сел в свободное кресло в самом дальнем углу. Воцарилась пауза: Багров уже открыл было рот, чтобы начать словесную, а потом и нормальную перепалку, только его перебили. — Татьяна в Канцелярии, — с деланным равнодушием произнес обладатель черных крыльев, глядя на Фулону, — Лигул подстроил ловушку, и теперь держит ее у себя, предлагая обмен на первообраз всех ключей. Право плена он аргументирует тем, что тьмы в ней столько же, сколько и света. — Это не так, — покачала головой Фулона, — мы наблюдали за ее эйдосом. И, пусть сама она не замечает, недавно появились первые улучшения… — Знаю. В данный момент, она, наконец, свободна от Мрака — я не зря разорвал связь между нами и лишил ее должности палача. Только эта идиотка все равно умудрилась влезть, куда не следует, и все испортить! — взгляд Глеба потемнел. — Сидела б ровно, думала б головой, я бы вскоре довел игру до конца и спокойно увез эту дуру куда подальше. Теперь же два года планирования пошли коту под хвост... — Игру? — переспросил Корнелий, но его восклицание осталось без ответа. — Все должно было пройти иначе, — только и заметил палач. — Зачем ты пришел? Просить о помощи? — презрительно спросила Ильга, — думаешь, мы поможем тебе спасти твою… Тебе, стражу Мрака! — Таня не чужая нам, пусть и не валькирия. Не пытайся задеть некромага таким образом, — отрезала Гелата, — категоричность не путь Света. Ильга смутилась. — Я пришел не просить, а предупредить, чтобы вы, как и Гроттер, не вмешались и не натворили дел. А еще позвать с собой их, — он посмотрел на расположившихся в уголке Шилова с Прасковьей. — Что ты собираешься сделать? Воцарилось очередное молчание, и, пользуясь случаем, Фулона внимательно рассматривала визитера. Татьяну можно было понять: высокий, безумно красивый мужчина с шикарной фигурой, с обаятельной презрительной усмешкой на кривящихся губах, с роковым горьковатым взглядом. Длинный кожаный плащ ему идет, как идет все черное одеяние. Не стоит мужчине быть таким красивым и таким могущественным… Любая потеряет голову — а в Татьяне было слишком много от ведьмы, слишком много желания потакать собственным страстям. Страсти ее сгубили. — То, что должен делать палач Мрака. Он не имеет права удерживать Гроттер, не имеет право нарушать равновесие, пытаясь завладеть первообразом ключей, не имеет права и дальше нарушать свои же законы. Он наивно считает, что я буду соблюдать принцип невмешательства, что просто принесу ему ключ от Хаоса, и что владение этим ключом позволит диктовать свою волю всем и вся. Но мне, честно говоря, надоело. Спрашиваешь, что я собираюсь сделать? Я покараю Лигула, а затем уничтожу Канцелярию, — усмехнулся Бейбарсов. — Считаешь, у тебя хватит сил? — с губ первовалькирии сорвался смешок, — многие пытались. — Да, но Черных Крыльев Тьмы и Палачей Мрака прежде не было. Лигул сам дал мне эту власть, сам позволил тот невозвратный ритуал, никто его за язык не тянул. Убить его несложно — сложнее до него добраться. Некромаг был серьезен, внезапно поняла первовалькирия — как поняла и то, что его идея пришлась по душе всем ее подчиненным… — Лигул — меньшее зло, он сидит и не высовывается. Тот, кто придет следом, может быть куда опаснее. Стоит ли жизнь Татьяны таких жертв? Мне нравится Гроттер, но цена! — Тот, кто придет следом, потратит не один год, восстанавливая систему управления Мраком. Когда все будет сломано подчистую, повлиять на строительство нового будет проще. Это необходимый риск, — просто ответил брюнет, игравшийся с синей искрой, бродившей по его пальцам. Во взгляде Багрова сквозила ущемленная гордость — у него такой мощи не было… — Ты решил твердо? — с каким-то отчаянием поинтересовалась Фулона, и палач кивнул. — Я пойду с тобой, — произнесла Прасковья устами одного из оруженосцев. Шилов и Меф поднялись практически одновременно. За ними и оруженосцы бы подскочили, только их осадили хозяйки... — Меф, нет! — тут же взвилась Даф. — Это безумие! Троил не одобрит… — Именно потому, что Троил не одобрит, я и пришел сюда сейчас, когда вы все вместе, — ответил Глеб, выставляя перед собой руки в магическом пасе… Не заколдованными осталось лишь трое — Меф, Праша и ее оруженосец. — Колдовство спадет через восемь-десять часов, — сообщил некромаг, глядя на застывшую статуей Фулону, — снять этот блок раньше, к вашему сведению, нельзя. Прошу прощения, дамы и господа — пора идти. Я и так потратил слишком много времени на высокопарный треп, усыпляя вашу бдительность.

***

Иди и спаси ее, Бейбарсов, если правда любишь, — с горечью думал ветеринар, — иди и спаси — только так ты сможешь заплатить за то, что сделал с ней… И я заплачу — если бы не многоглазка, она не осознала. Если бы не многоглазка, ничего этого не произошло. Не важно, лопухоид ты, маг или всесильный страж; не важно, какие сведения сказали тебе вслух. Ничего не важно, когда ты любишь. Любящее сердце невозможно обмануть… Сердце чувствует того, кто дорог более всего на свете. Даже если между вами сотни миль, сердце чувствует и знает всегда. — Спаси… Обязательно спаси, помоги, — метался в бреду победитель Мегара. — Сейчас, сейчас… — ласково пообещал любимому ученику Тарарах, — мы поможем, не волнуйся. — Что с ним такое?! Голос Ягуна был полон тревоги. Впервые в жизни молодой тренер не испытывал чувства вины за свою наглость. Решив внезапно прилететь к другу, он и не предполагал, что найдет того на полу, без сознания, разом повзрослевшего на несколько лет — и, чтобы телепортировать ветеринара, пришлось спешно вызывать Горгонову. — Он… — старушка закусила губу, — я не уверена. — Ягге, хотя бы предположи, — попросил директор. В магпункте собрался весь преподавательский состав — спустился даже студент Темного отделения Зигмунд Клопп… — Такое чувство, что Валялкин отдает все свои душевные силы — сейчас они уходят на то, чтобы поддержать другого человека… Уходят куда-то в никуда, и его бьет обраткой. Будь он магом, остался цел и невредим, но обычный лопухоид такого тлетворного влияния силы выдержать физически не может. Маечник застонал и вновь начал просить о спасении — как выяснялось, не для себя. — Что-то случилось, и случилось… — старая богиня прикрыла глаза, — с Танькой. Вокруг нее бездна отчаяния и разрушения, а Валялкин на себя все это оттягивает. Оттягивает ее падение, если так можно выразиться. Он воздвиг вокруг нее щит, и теперь умирает. — Ты можешь связаться со стражами? — обратилась Горгонова к директору, который нервно теребил бороду. — Уже. Гроттер у Лигула, тому что-то нужно от Бейбарсова… Он ее где-то запер, и теперь она осталась наедине со своими мыслями, в своем собственном аду. — Не мертва? — разомкнул уста Соловей. — Смерть была бы куда лучшей участью по сравнению с тем, что можно ожидать от этого горбуна… Не знаю, где она. Но, как и Ягге, могу лишь догадываться. — Что будем делать с Ванькой? — подняла голову Ягге. — Его силы иссякают, и помочь я не могу. Его убивает чувство к Гроттер. — Вот как… — произнес академик. Вздохнув, он медленно приблизился к Валялкину и, что-то для себя решив, положил руки на его виски. По испещрённым морщинами старческим ладоням прошло еле заметное свечение, а потом директор школы с удивительной проворностью отскочил от бывшего ученика. Лицо молодого мужчины разгладилось; он неожиданно перестал бредить. Несколько шумных вздохов, - а потом ветеринар уснул спокойным уставшим сном. — Что ты сделал? — поинтересовалась Медузия, впрочем, уже зная ответ. — Стер ему память о Тане Гроттер. Если быть точным, о его чувствах к ней. — А… — питекантроп закусил губу, — если она в беде… — Если она там, где я думаю, жизнь Валялкина ее не спасет, мы просто потеряем парня. Выбирая между ней и Ванькой, я выбрал последнего, — неожиданно жестко произнес Глава Тибидохса, — Татьяна знала, куда лезет, знала о цене. Знала, что любовь к Бейбарсову не доведет ее до добра — но это был ее выбор. Весь путь человека — вопрос выбора. И я тоже сделал свой. И, если то чувство, что происходит между ней и некромагом, так велико и всесильно, он спасет ее. Он найдет выход из ситуации. Любовь, про которую сложили песни, которая воспета в старинных стихах и легендах, которая, по преданию, способна… Святой Древнир, — вдруг прошептал академик, бросаясь к двери магпункта. Дверь оказалась заперта. — Связывайтесь со всеми выпускниками, кто находится в Москве, — скомандовал академик, — по любым каналам. Моя связь со стражами заблокирована! Пусть срочно предупредят любого златокрылого, любого, кто имеет отношение ко Свету… Они, скорее всего, уже знают, но хотя бы прояснить стоит! Если некромаг сделает то, что хочет, он последний безумец! Час спустя в квартире Фулоны появились двое — девушка с легкомысленными цветными косами и серьезный очкарик. — Извините, — пробормотал парень, — мы искали… Он с интересом смотрел на возню стражей: со стражами он прежде не общался, и теперь в нем проснулась научная любознательность. — Чем занимаетесь? — максимально сдержанным, нейтральным тоном вопросил он, наблюдая, как высокий мужчина с внешностью байкера пытается применить очередное колдовство… — Снимаем блок Бейбарсова, — ответил его коллега, — все маголодии уже перепробовали. — А зачем маголодии? — внезапно спросил он, — можно же сделать проще… Лен, подсобишь? Некромагические блоки только некромагией и снимать… Несколько минут спустя ругающиеся на чем свет стоит валькирии и их оруженосцы телепортировали прямо из квартиры, при полном своем вооружении. В доме остались только миловидная блондинка, байкер и недоразвитый гигант, и со всеми маги уже успели познакомиться. — Смотрите, что интересно, — сказал Эссиорх. Перед ними было фотографическое изображение двух крупинок. — Это…? — закусила губу Даф. — Эйдос одного и того же человека, но по прошествии времени. — Кто это?! Не томи! — Бейбарсов. — Но… — Именно. Одно изображение сделано незадолго до его попадания в резиденцию, второе — два часа назад. — Как это вообще может быть?! — на ноги вскочила его сестра по дару. Первый эйдос был тусклым, второй сиял. — А этот, — он бросил на стол еще одно фото, — Тани. — Я всегда знала, что в ней намного больше Мрака, — горько произнесла Даф. — …Тани, но год назад. А это сейчас. — Что это такое?! КАК?! — Это искупление… Собирайся! Вы двое, пообещайте Зиге пластилин и тоже следом. Держаться будем вместе. — Куда?! — только и спросила Даф, выхватывая флейту. — Разворачивать валькирий, — ответил хранитель из Прозрачных Сфер, — Проклятие Черных Крыльев Тьмы если не свершилось, то вот-вот свершится. Несмотря на то, что эйдос некромага сияет, как никогда, это не помешает ему совершить задуманное - даже наоборот, поможет. — Кстати, про Проклятие Черных Крыльев. Мы отвлеклись и забыли, зачем пришли… Ладно я, но ты, Ленка! Хранитель из Прозрачных Сфер страдальчески прикрыл глаза. Оборвав очередной спор научной парочки еще в самом начале, он спешно вытрясал с них сведения, имевшие ценность всего полчаса назад и крайне бесполезные ныне. Когда валькирии, наконец, нащупали отпечаток ауры и переместились по нему, Меф, Прасковья и Шилов сидели в парке на травке и обедали со скатерти-самобранки. — А… — Гелата только и могла, что хлопать глазами. — Присоединитесь? — с набитым ртом поинтересовался Меф, — классная, все же, штука, у Бейбарсова позаимствовал. Она еще выплюнет, всем хватит. Не чета тем скатертям, что у Чимоданова и Улиты! Сплошное мясцо! — Где некромаг?! В Тартаре?! — рявкнула Фулона. Шилов ухмыльнулся. — Нет его там. Чего ему там делать? — Он же отправился за Татьяной! Причем вместе с вами! — Татьяны тоже нет в Тартаре. И никто туда не оправлялся. — Тогда зачем все было нужно?! С обездвиживанием, с визитом… Фулона пребывала в высшей степени бешенства. — Маленький отвлекающий маневр, — довольно пояснил все тот же Шилов, — Бейбарсов же говорил. Только маневр другого плана. Скатерть-самобранка пришлась по нраву и ему — рассчитанная на вкусы некромага, она выдавала огромное количество мяса с кровью. Вновь полыхнуло телепортационной вспышкой, и к ним вышел Эссиорх в компании Дафны, Зиги и двух магов. — Отбой, — мрачно произнес Хранитель, — Шилов говорит правду. Татьяны нет и не было в Тартаре, она в другом месте, и Бейбарсов уже направился за ней. А весь этот спектакль был устроен ради того, чтобы, пока мы разбирались, он успел до него добраться… — Не нравится мне, как ты это говоришь, — пробормотала Фулона, — все настолько плохо? — Еще нет, но уже почти… Все, теперь не «почти». Все мироздание, казалось, пронзил один единственный, сильный толчок.

***

Вечерело. Небо над Буяном было окрашено легким розоватым свечением… Глеб Бейбарсов, сильнейший некромаг настоящего, победитель Тантала и палач Мрака, телепортировал прямо к замку. Для обитателей Тибидохса он остался незамеченным: когда мужчина желал, чтобы о его присутствии не узнали, так и случалось. Элементарные маги давно не могли ничего ему противопоставить — даже прежде с его могуществом мог сравниться лишь Сарданапал; ныне же его силы равнялись стражам… …Любовь чудеса на земле совершает - так говорилось в легенде. Все — любовь, ради и во имя нее. Палач Мрака прошел по знакомым, чем-то родным коридорам, свернул, спустился в подвалы… У него было достаточно мало времени: каждая минута пребывания в той темнице казалась для его возлюбленной вечностью, и позволить ей терпеть эту пытку он не мог. Он и так принес ей боль… Больше он не имел на это права. По подвалам он шествовал быстрым, уверенным шагом. Никто и ничто не могло его остановить — да и как остановить того, кто по силам практически равен наследникам Кводнона? Танька бы смогла, пожалуй. За то и поплатилась: за силу… Эта ведьма — его сплошная что головная, что сердечная боль, и ничего с этим не сделаешь… Не выбирают любовь, да он и не хотел выбирать: некромаг любит лишь однажды. Некромаг идет к своей цели всегда… Бейбарсов медленно приблизился к огромным медным воротам, отвратительным и древним, как само мироздание. Едва он зашел в эту комнату, самую дальнюю и темную, то услышал, как духи Хаоса рвались и закричали, заточенные в своих темницах на веки вечные… Он внимал их яростным воплям, стихшие, как только между ним и этим гротескно-уродливым сооружением осталось не более полуметра. Они чувствовали его и ждали. Хаос ждал. «… Некромаг, полюбивший девчонку, недостоин ни солнечного, ни лунного света! Я дарю тебе право любить Таню Гроттер, и она будет единственной, к кому ты сможешь привязаться когда-либо… Но кто знает, может, твоя любовь прикончит девчонку вернее, чем моя магия? Если же и не прикончит, то испортит, изменит и перечеркнет все то хорошее и светлое, что в ней есть. Вдвоем вы станете черными крыльями тьмы, и пусть разверзнутся Жуткие Ворота!..».* Предсказание старухи свершилось: его любовь почти привела девушку, которую он любил больше всего на свете, к моральной гибели. Его любовь испортила, изменила, перечеркнула в ней почти все, что было для него ценно… Вдвоем они стали Черными Крыльями Тьмы. Да — она, наконец, стала служить Свету, ее эйдос даже немного воспрял, но она по-прежнему оставалась мертвой внутри; ее по-прежнему ждал Тартар… Он «убил» ее сам. Что же! Как сделано, так сделано, остался лишь последний пункт предсказания. Дернув подбородком, некромаг положил руку на медные холодные решетки и с силой толкнул. Врата поддались, потому что не могли ему не поддаться. Он, наконец, пришел — человек, который освободит хаос или возглавит его. Дурак, который ради своей жалкой любви рискнет всем миром… Истинный повелитель Мрака — без сил Кводнона, но властитель по сути своей натуры. Они ждали сотни лет, и, наконец, дождались… Казалось, толчок прошел по всему Тибидохсу, по всем его каменным плитам от основания до шпиля самой высокой башни… Сарданапал, наконец, отворил дверь магпункта — колдовство некромага больше не держало замок, и теперь старик мчался по коридорам, проклиная невозможность телепортации по школе… Взвились вверх грифоны, охраняющие вход в Эдем, устало прикрыл глаза Генеральный страж Света Троил, испуганно вздрогнул горбатый карлик, заигравшийся во всевластье. Жуткие Ворота были открыты. — …Он пришел в сумерках, и Его вело предначертание — вело то, что превыше всех законов. И никто не смог бы помешать, ибо влюбленные воистину безумны… Но еще страшнее те, кто контролируют свое безумие! И кто, как не палач, хладнокровно исполняющий приговоры, может делать это лучше? А раз так — чей холодный рассудок способен торжествовать над Хаосом? Он — некромаг. Он тот, для кого нет преград, нет ограничений, нет слабостей… У него один закон — смерть, кодекс и Татьяна Гроттер, в данный момент запертая в самой древней и страшной темнице, что только существует в этом мире. Да поможет нам Создатель… Самое страшное, что могло свершиться ради любви, свершилось. Жуткие Врата разверзлись, и Бейбарсов идет за ней через Хаос, — с какой-то мрачной торжественностью завершил Эссиорх. Жил черный волшебник, служивший Луне. Прекрасную деву он видел во сне. Она простирала дрожащие длани, Она умоляла: приди же ко мне! Боясь, что девицу замучает враг, Врата открывает влюбленный дурак. Пасть Бездны ему распахнулась навстречу, Его поглотил торжествующий мрак! Думал он тогда, что любовь спасает, и открыл Врата, — это было глупо! Что же было дальше? Мы оба знаем: Черная Луна поглотила утро! Поэты говорят, что мир спасется любовью! Но нам с тобой другой пример известен пока: Мир, залитый кровью, сожженный войною — из-за любви дурака! Поэты фальшивые басни сплели. А маги защиту для мира нашли: союзом врагов они бездну закляли, надеясь ее оградить от любви. Прекрасная пленница вновь заперта. Но ключик к замку подберется всегда: любовь несовместное соединяет, любовь открывает любые врата! Если бы любовь не была орудьем, может быть, она и спасала б души. Но во все века неизменны люди, и любовь их злу и гордыне служит! Поэты говорят, что мир спасется любовью, но чистую любовь наш мир не видел века! И той, что откроет Врата Преисподней — Цена невысока! (мюзикл «Последнее испытание», «Легенда о вратах») _______ * Д. Емец, "Таня Гроттер и локон Афродиты"