...И любовь их злу и гордыне служит!

— Что происходит, Глеб? — напряженно спросила она. Они находились в тренировочном зале резиденции Мрака. Таня, запертая в полупрозрачной сфере, по которой нет-нет, но проходили волны колдовской энергии, недоуменно озиралась по сторонам. Бейбарсов молчал — он предпочел отвернуться к огромному окну, и точно чего-то ждал. А вернее, кого-то: пару минут спустя в помещение зашел Арей. Остановившись в пару метров от сферы, он внимательно посмотрел на девушку, которая отчего-то начинала нервничать все больше и больше. Ей не нравился этот взгляд, и все происходящее тоже не нравилось. — Я, Арей, барон Мрака, разрываю с тобой контракт о службе, Татьяна Гроттер, — услышала она, — ты свободна от всех клятв и каких-либо обязательство по отношению ко мне, Мраку и должности палача. Таня перевела беспомощный взгляд на Бейбарсова, все также неподвижно стоявшего спиной к ней. Он ничего не говорил, — только внизу, у самого основания стены, внезапно пошла крохотная трещинка, в обрамлении синих некромагических искр. — Зачем? — только и смогла выдавить рыжеволосая. — За что? — Подумав, я решил, что палача вполне достаточно и одного. Не женская работа, карать. — Я исполняла приговоры три года, и прежде у Вас таких мыслей не возникало. — Разве? С каждым годом я все больше убеждался, что ты не подходишь. Палач Мрака руководствуется справедливостью, но никак не скукой и доказательством своего слепого обожания. Это — та должность, на которой страстям нет места, а ведьма есть ведьма… Шабаш это подтвердил. Ты была полезна, теперь — мешаешься — мне, Бейбарсову… Всем. Свою задачу ты выполнила: Некромаг — тот, кем должен был стать. — Черных Крыльев — двое, и он своими даже не пользуется… Я даже не знаю, есть ли они у него! — Не имеет значения. Черные Крылья Тьмы лишь «титул», романтическое название всей опасности любовного чувства и силы, которое это чувство дает. Я бы забрал у тебя эту силу и отдал Бейбарсову — но, к сожалению, это невозможно. Даже охладей ты к Расхитителю могил, это та мощь, которая дается навеки и тем, что превыше всех законов. Мечник сегодня был… другим. Он даже говорил иначе — мягче, что ли? — С завтрашнего утра вход в резиденцию Мрака для тебя закрыт, — сообщил мужчина перед тем, как выйти. — Что все это значит, Глеб? — спросила Таня, когда Черные Крылья Тьмы остались наедине. Когда тот, наконец, обернулся, она его… не узнала. Глаза, в которых не было ни капли нежности и страсти по отношению к ней, эти жестко кривящиеся губы… — Я не могу постоянно отвлекаться на твою персону. Мешает полноценной службе, — произнес некромаг, — мешает следовать путем власти. Есть вещи поважнее любви… Поэтому, хорошо все взвесив, я решил выбросить тебя из сердца. Палачу сердце ни к чему. — Я не понимаю, — покачала она головой. — Вмиг растеряла все мозги? Арей же все тебе сказал. Мраку вполне достаточно одного палача. Ты лишняя здесь, Гроттер, всегда была лишняя… Да, ты научилась убивать — только вот убиваешь от скуки или ради любви, а не за справедливость, научилась добывать и расхищать дархи, потакать страстям, а это постоянное нарушение кодекса палача. Что дозволено стражам, не дозволено нам, Черным Крыльям Тьмы. — Черные Крылья Тьмы. На одном крыле летать невозможно — нас двое, карателей двое… — А я и не летаю, Таня. А все из-за тебя. — П-прости?.. — Во Мраке нет места любви и Свету, а ты, падая во Мрак, заставляешь меня задумываться о морали и обычном человеческом счастье. Я не летал по той причине, что эти крылья дает любовь, и знал, что рано или поздно от нее придется отказаться. — И ты… — Я выбираю службу Мраку. Да, Гроттер — я тебя бросаю. Хотя, правильнее сказать, просто ухожу. Если ты отказываешься понять все, что было сказано ранее, придется произнести это прямо и грубо. Что за бред?! Некромаг любит лишь однажды, и никогда не сможет разлюбить ее… Зато может отказаться от нее. — Зачем?! — Эта любовь не приносит ничего, кроме проблем. Сама знаешь: я очень не люблю, когда меня контролируют — а ты лишь форма контроля. Понадобилось долго уламывать Арея, чтобы он избавил меня от необходимости общаться с твоей персоной… Теперь же все будет иначе. Некромаг развернулся, и просто ушел. А сфера рассеялась вскоре после его ухода. Нет уж. Что это за бред?! Распахнув дверь единой силой мысли, Таня оказалась в комнате Улиты. — Можешь хотя бы ты пояснить, в чем дело? — с порога начала она, — без всех этих лишних слов, коротко и по сути. — А сама не понимаешь? — усмехнулась секретарша. — Арей тебя отпустил. — Что значит «отпустил»?! У меня такое чувство, что от меня избавились! — Бейбарсов-то да, «избавился», потому что счел, что так правильнее. Каждому дается своя дорога — вот идти по ней тебя и отпустили. Мне подобного великодушия никогда не видать. Эйдоса-то нет, а у тебя впереди вся жизнь. Радуйся. Арей был милостив к тебе. В голосе секретарши звучала неприкрытая зависть, и Таня вскинула голову. Милость, как же! Стойка с книгами сама собой поднялась в воздух и с силой разбилась о стену. Улита проводила мебель равнодушным взглядом, наблюдая, как рыжеволосая вылетает из комнаты в поисках дальнейших объяснений. — Это что за бардак? — поинтересовалась Ната, заявившаяся на грохот. — В Таньке, кажись, проснулась истинная сила, — пояснила Улита, кусая телепортированный бутерброд. — А чего она такая злая пролетела? — Ее Бейбарсов бросил. Ната глубокомысленно хмыкнула. На ее взгляд, эти двое маялись коллективной дурью, в которую еще и барона умудрились вмешать. Она-то о такой любви только мечтала… — Арей, — тихо начала Таня, — теперь, когда нет лишних свидетелей и все сделано… Пожалуйста!.. — Твой некромаг выбрал Мрак, власть и должность палача — чего пояснять? И безумно влюбленные порой отказываются от того, что им ценно, ради чего-то большего, — ответил мечник. Голова начинала кружиться от нервов, грудь душило от гнева и чего-то странного. На Таню точно вылили ушат воды — ледяной, мерзкой, с вкраплениями льда. Да что тут… Он меня бросил, пронеслась в рыжеволосой голове странная, непривычная мысль. Бросил… — Идем в тренировочный зал, Гроттер, — услышала она голос мечника сквозь странную дымку горечи и ярости, — пожалуй, я дам тебе еще один урок — в этот раз последний. Арей извлек кнут, похожий на тот, что был у Бейбарсова. В этот раз он учил ее сражаться… против Глеба. Он всегда учил ее сражаться против него, внезапно поняла Таня, но почему?! Они же должны были вместе нести правосудие… Или это изначально план был такой — дать Глебу все, а потом выбросить ее за ненадобностью?! Несколько часов спустя, по окончанию занятия, она вновь смотрела на барона Мрака. Молчание затягивалось. — Не в моих правилах хвалить, — внезапно произнес он, — но можешь гордиться. Этих слов никогда не услышит ни Меф, ни кто-либо другой, но тебе я их отчего-то сказать могу. Что?.. — Мне было приятно учить тебя, Гроттер. Реакция, сообразительность, интуиция, азарт битвы, импровизация… Спасибо магам — несмотря на первоначальное отсутствие физической подготовки, эти навыки они у тебя сформировали, я лишь отшлифовал. Но, сама знаешь, даже шлифовка не поможет мечу, если изначально этот меч плохого качества. Я удивлен, как быстро ты освоила меч и крылья — обычно для этого нужны десятки лет. Думаю… Я могу назвать тебя одним из лучших своих учеников. Таня кусала губы. То, что произошло далее, произошло слишком спонтанно. Она шагнула к мечнику, порывисто обняла его и с нежностью прижалась к его утянутой в алое груди. Арей вздрогнул — подобных вольностей в его адрес никому не позволялось уже несколько столетий, и как реагировать на такое, он не знал. Грузно, немного неуклюже, он обнял Таню в ответ; его подбородок уткнулся в ее рыжий затылок, и они стояли так несколько минут. А что? Ей давно хотелось. Может, она и остается обладательницей Черных Крыльев, только палачом Мрака, не имеющим никаких прав на эмоции, она больше не является, и от клятвы свободна — а раз так, может вести себя, как ей вздумается. Она теперь вообще никто, и звать ее «никак»! — Я не знаю, что такое «отец», — пробормотала девушка, чувствуя то, чего ей всегда так не хватало — надежность и странную, строгую, грубоватую заботу, — Вы понимаете, у меня все всегда не слава богу, так что неудивительно, что эту роль на себя взял страж мрака. Руки мечника сами собой дернулись. — Я не хочу уходить, — добавила она, — мое место здесь, только вы опять все решили, как вам виднее… Сыграли свой план, и теперь отбросили за ненадобностью — могли же оставить при себе! А теперь я потеряла и Его, и Вас… Какая разница, что в конце нашего с ним пути только тьма?! Я сама выбрала эту тьму, я… Я не хочу без нее. Без Глеба. Без Вас. Без Улиты… Даже Мрак не пугает, но он ведь давно не пугает. — Гроттер, прекрати реветь, — произнес он, аккуратно отстранив ее, — Гроттер, еще немного, и я возьму свои слова назад! Что у меня за ученица, которая распускает слезы?! И ЭТО было палачом?! Стыд и позор… Чему я тебя учил?! Таня позорно всхлипнула. Барон с долей смущения вытер с ее щеки слезы. Слишком уж странно все было. — У тебя осталась одна ночь в резиденции, Гроттер, — усмехнулся он, — не думаю, что ты хочешь провести ее в рыданиях перед Главой отдела Мрака. Да. Эту ночь можно провести в другом месте, но ждут ли ее там? Пожалуй, следует хотя бы попытаться… поговорить. Реви, не реви, все решено, так изволь уйти достойно, сказала она себе. Решив, что терять и так больше нечего — за позорные слезы и так было стыдно, Таня быстро поцеловала старого мечника в щеку. — Спасибо Вам за все, — остановившись, сказала она в самых дверях, - я была здесь счастлива. Когда дверь захлопнулась, первый меч Мрака только и пожал плечами. Вскоре в тренировочный зал заглянула Улита — шеф восседал в своем мягком кресле и полировал оружие. — Знаете, мне будет ее не хватать, — призналась секретарша, — пусть они и уходили на ночь, все основное время эти двое проводили здесь. Я уже привыкла, что где живой труп, там и Танька, а с ней и поболтать можно… Хоть она и скатывалась во Мрак, это же и было ее Предначертанием, не так ли? Она потому и нужна была? Оставили б Вы ее тут, Лигул бы вскоре начал управлять Вами и некромагом через нее… Но Вы ее пожалели, потому и согласились на просьбу живого трупа! Совсем я одна осталась! А все Вы со своим гуманизьмом виноваты, "гуманизьмом" мальчики в детстве занимаются! А никак не бароны! Страж Мрака молчал — и, взглянув на него, девушка увидела, что тот… улыбается. Когда она вошла в комнату Глеба, на коленях того сидела рыжеволосая девица, и в груди у Гроттер болезненно кольнуло. Роскошная копна непослушных локонов, стройная красивая фигура, черный свитер… Бейбарсов целовал незнакомку — страстно, жадно, целовал так же, как и ее… а потом, схватив за шею, оторвал от себя. Таня с удивлением узнала в девушке собственную персону, и все, что сегодня было, окончательно склеилось в ее голове в единую картину. Он любил ее… Будет любить вечно. Он любил, и отказался от нее, потому что так было правильнее. Но — отказался. Продолжая удерживать суккуба, некромаг с поразительным спокойствием испепелил его и обернулся в сторону двери. — Ненавижу копии, — брезгливо сообщил он, — даже твои. Чего хочешь, Гроттер? Я, вроде, все сказал. — Тебя, — ответила Таня, — сам знаешь, что завтра утром я покидаю резиденцию и твою жизнь. Хотелось бы попрощаться. — Ну что ж… — пока она раздевалась, его взгляд скользил по ее телу, — давай «попрощаемся». Кто знает — возможно, в следующий раз мне придется тебя убить. — Дойдет ли до этого? — отозвалась девушка. — Уже дошло. После всего, что между нами было, ты уже ненавидишь меня столь же сильно, как и любила. Да, Бейбарсов. Это так, — подумала она, процарапывая его спину до самой крови. Завтра у нее будет время хорошенько все обдумать. Завтра — когда рядом не станет Его. Квартирка в Королеве без Глеба казалась пустой. Исчез его мольберт, его папка с рисунками, его этюдник… Полки в шкафу тоже были пустыми. Все, что осталось, это черная роза — роза, которая, как обещал Глеб, никогда не повянет, его подарок на прошлый День Рождения, да запах, древесно-мускусный, пропитавший все вокруг. Вчера — возлюбленные, с сегодняшнего дня… Похоже, смертельные враги. Как мне жить, если без тебя я жить не умею?! Если нет больше вокруг ни одного напоминания о тебе?! В горле мерзко запершило. Что мне теперь делать?! Внезапно метнувшись к книжной полке, Таня начала с остервенением выбрасывать тяжелые фолианты прямо на пол. Только бы было там, только было — Глеб не знал, что она сохранила эту гадость, он всегда презирал и Грызиану, и ее глянцевое чтиво… Слава богам. Вот он, на месте. Сев на холодный линолеум, она уставилась на старый номер «Сплетен и бредней», выпущенный несколько лет назад. Бейбарсов на обложке все так же обнимал Татьяну — ту, совсем еще молоденькую, наивную в своей влюбленности и слепую в своем счастье. Не выдержав, Таня закричала, и от этого страшного крика треснуло старое зеркало, а взметнувшиеся вверх проклятые крылья крушили все, что находилось рядом… Находящиеся двумя этажами ниже Гелата и Ирка со стонами схватились за головы: откуда-то сверху шел ментальный удар такой мощи, что не остаться невредимым не мог ни один, кто обладал хотя бы мало-мальским волшебным даром. — Это что было?! — прошептала валькирия воскрешающего копья, и в висках вновь стрельнуло. Это был… крик. Громкий, низкий, полный какого-то злой и отчаянной боли, хриплый и граничащий с рычанием. Он повторялся трижды, а потом наступила звенящая тишина, и Ирка осторожно попыталась «прошарить» пространство выше. Обычно у нее не выходило — квартира Черных Крыльев Тьмы в магическом плане всегда выглядела неприступной крепостью, но теперь колдовство отчего-то схлынуло. Не сговариваясь, девушки помчались по лестнице. Как они открыли дверь, осталось для них загадкой… Посреди комнаты, привалившись спиной к перевернутой на бок огромной кровати, сидела Татьяна. Почувствовав в своем доме посторонних, она подняла голову, и Ирку невольно передернуло. Черные, абсолютно черные глаза, безумные и страшные. Черные Крылья — поникшие, разметавшиеся по полу… Тьма черной пеленой расстилалась вокруг, и лишь рыжие волосы горели каким-то дьявольским огненным пламенем. Они много раз видели эту ведьму, но такой они ее видели впервые. И она являла собой истинные Крылья Тьмы… Татьяна внимательно и равнодушно рассматривала наглых визитерш. Помедлив, Ирка приблизилась и осторожно присела рядом. — Что случилось? — тихо спросила она, глядя на девушку, весь облик которой воплощал нескрываемую боль. Губы той скривились, зло и насмешливо. — Он меня бросил, — произнесла она, когда Ирка уже подумала, что ответа не дождется, — я больше не Палач Мрака. Я больше не связана контрактом. Я больше не… с ним, — добавила она уже практически шепотом, и из ее губ вновь вырвался яростный полукрик-полурык, бьющий по мозгу, — он отказался от меня!!! Девушек попросту выбросило из квартиры волной невиданной мощи: Татьяна явно не желала никакой компании. — Ну и силища, — пробормотала Гелата несколько минут спустя, когда они вернулись к себе, — ведьма есть ведьма. Той самой первобытной силы, про которых легенды писали. Вызванный Эссиорх спешно накладывал на квартиру Гроттер щит, призванный защитить от той всех жителей этого дома. — Ты знал, что она так может? — поинтересовалась она, глядя на мужчину, — я подобную мощь только у Буслаева видела, и то, лишь однажды, когда он себя не контролировал. Тьма в чистом виде. — Нет. — А нельзя ее как-то… успокоить? — Раны сердца лучше залечивать без посторонней помощи, как бы тяжело это не было, — ответил хранитель из Прозрачных Сфер. — А она весь дом не разнесет? — сочувственно спросила Ирка. — К кому-то из лопухоидов уже скорая приехала. — Покричит, и успокоится. Лигул не ставил бы так на эту девушку, если бы она не была сильной. Улита заглянула к ней через два месяца. Постучалась в дверь, прошла в комнату, присвистнула, обозрев царящий круглом бардак — Таня так и не собрала разбросанные по полу книжки и не починила зеркало, и поставила на стол два двухлитровые пакета вина. Выглядела девушка отвратительно: похудела, лицо осунулось, роскошные рыжие волосы потеряли цвет, глаза померкли… — У тебя еда какая-нибудь найдется? — деловито поинтересовалась она и, не дождавшись ответа, прошествовала к холодильнику. — О, тухлый кефир… Гротерша, а ты в последнее время вообще ела? Таня равнодушно пожала плечами. Она об этом не думала. Что-то ела, что выплевывала Чимодановская самобранка, что — не помнила. — Ясно, — пробормотала ведьма, и заказала по мобильнику пиццу. — Какие новости? — поинтересовалась рыжеволосая час спустя, когда под напором Улиты заставила себя съесть два кусочка и запить все это бокалом красного сухого. По телу разливалась легкость. — Буслаев с Даф три недели как ушли из резиденции, — деловито сообщила секретарша, — к свету. А Глеба, чтобы не разлагал оставшееся молодое поколение, переселили в квартиру через дорогу. — А он разлагает? — усмехнулась Таня. — Ха! Бейбарсов точно с катушек слетел. Если кто из оставшихся учеников Арея наиболее соответствует его духу как стражу Мрака, то именно он. Учить его больше нечему, а от коллективных тренировок только вред — если он бьет мечом, то пытается убить, если участвует в спарринге, то всерьез. Чимоданову вот руку недавно вывихнул — и это после удара чистой некромагией! Мошкин еле вывернулся… Ната с ним вообще выходить боится, орет, что лучше она будет три часа практиковаться с самим Ареем, чем пять минут с его ручным расхитителем могил. Впрочем, с тех пор, как Меф ушел, шеф с Глебом друг на друге и отрываются в тренировочном зале. Сталь часами звенит… Рубятся и рубятся, рубятся и рубятся. Таня молча наполнила еще один бокал. — Не тебе одной плохо, Гроттерша, — заметила Улита, — это решение далось Некрону нелегко. Прими… И постарайся не пересекаться с ним лишний раз, игры в любовь закончились. Бейбарсов и так сделал для тебя лучшее, что мог — отказался от тебя. Не нарывайся — в схватке с ним ты можешь проиграть… Ярость всколыхнулась в ней с новой силой. — А может, я этого хочу, — ее губы тронула кривая подпитая ухмылка, — столкнуться с ним. Он сам от меня отказался. — Если ты его любила по-настоящему, то сделаешь то, о чем я тебе говорю: пойдешь своим путем и прекратишь страдать по некромагу. Живи, Гроттерша. У тебя есть эйдос, — с некоторой завистью сказала Улита, — эйдос, ради которого Бейбарсов ляжет костьми. Пока он служит Мраку и несет ношу Палача, ты будешь жить. И для него это самая, самая большая ценность. — Это он тебе сказал?.. Девушка расхохоталась. — Ты же Бейбарсова знаешь лучше нас всех! Никогда он этого не скажет, он же как статуя ледяная. Ему и не надо об этом говорить — все по глазам видно. Звучало бы красиво, только сути меняет. Он ушел. Использовал… Бросил. Таня проснулась от жуткой головной боли. Алкоголь никогда до добра не доводил, думала она, — а ведь голова кость и болеть не может… Они с Улитой пили до поздней ночи, под конец даже глупо ржали и горланили песни, а потом секретарша кое-как влезла в машину Мамая и девушка вновь осталась одна. Из дома она выбралась только в обед — впервые за все последнее время. ...А ведь уже лето наступило, внезапно осознала Гроттер, шагая по улицам Королева. Потерявшись в собственных мыслях, Таня и не заметила, как врезалась в высокого юношу, показавшегося ей чем-то знакомым. — Извините, — буркнула она, «отпечатываясь» от его груди. — По сторонам надо смотреть, дамочка, — насмешливо заявил пострадавший. Таня не обратила на него внимания — ее сознание внезапно стало чистым и кристально ясным. Схожие ощущения она испытывала лишь однажды, четыре года назад, когда вдохнула многоглазку… Она вот уже час сидела на скамейке у детской площадки. Рядом опустилась девушка немногим младше нее, а вдали неторопливо прохаживался тот парень, с которым она недавно столкнулась. Они уже сталкивались с ним прежде — то был тот самый ученик волхва, с которым однажды сцепился Глеб. — Камень пути, — протянула Гроттер, посмотрев на него магическим зрением, — так вот, почему у меня такое чувство, что душу наизнанку вывернули. Он же должен подсказывать путь к свету, разве нет? А я все так же знаю, что моя дорога лежит иначе… Как знаю и то, ГДЕ мое место. — Камень просто подсказывает правильный путь. Но кто сказал, что этот путь не может идти через мрак?.. Чтобы прийти к истинному свету, порой необходимо спускаться в самую бездну… Девушка замолчала. От ее компании было… легче. — К свету! Я не знаю, что теперь мне делать, — честно призналась Таня, — резиденция Мрака для меня отныне закрыта. В Тибидохсе не примут. На Лысую Гору соваться желания нет… А здесь… Здесь пусто и тошно. — Пойдем с нами, — предложила ей девушка, — валькириям нужен союзник. Заодно и право на искупление получишь. — Мне нечего искупать, — прозвучал ответ Тани. Все, что она сделала, она сделала бы еще раз, и еще, и еще… За любовь прощения не просят. И пусть все вышло именно так, эти года, что она провела с Глебом, были для нее счастьем. — И все же… — Какой из меня союзник Света? — Так валькирии и не Свет… Они тоже его союзники, а ты станешь уже союзником валькирий. Какая тебе разница, чем занять себя? У нас ты, по крайне мере, будешь нужной. Татьяна усмехнулась. — По соседству с тобой живет Гелата. Если надумаешь, обращайся к ней. — Я знаю ее, — она внезапно замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Что-то изменилось… Она вспомнила слова Даф о том, что летать их учат столетиями. Интересно, почему так долго, если главное — понять и почувствовать. Даф ведь на это и намекала, разве нет? Главное — понять себя. Девушка материализовала свои черные крылья, оттолкнулась от скамейки и, наконец, полетела ничуть не хуже, чем ее знакомая… Красиво, чисто, грациозно. Внутренних барьеров больше не было, крылья полностью подчинялись ей. С Глебом, без Глеба — она Черные Крылья Тьмы, и этот титул ее по праву. Воистину, любовь является самым страшным оружием, которое только может существовать на земле. Человек, который обрел любовь и потерял ее, способен на самое страшное… На любые отчаянные поступки. На все, чтобы заглушить свою бесконечную, режущую, отвратительную боль. Она давно скучала по этому чувству, чувству истинного полета, когда нет ничего, кроме ветра и бескрайней свободы. Еще месяц казалось — если так скучаешь, а твои Крылья не дают тебе его, достань свой старый контрабас, с которого разве что пыль вытираешь! Но ведь это было неправильным… Она отказалась от контрабаса, потому что он напоминал о принадлежности к миру магов, а она выбрала другое. Таня не имела права брать в руки тот старый инструмент, наследие Феофила. Это значило предать все ее теплые воспоминания, предать память… Осквернить все. Блаженное, чудесное чувство. Поворот… Штопор. Перевертон. Полет в никуда, таинство… Ощущение, что вот-вот можно стать чем-то иным, чем-то большим. Сердце замирает и падает. Можно коснуться даже небес — только протяни руку. Как жаль, что для того, чтобы вновь испытать это чувство, пришлось потерять самое дорогое. Как ты смогла взлететь вновь, когда твои внутренние крылья обломаны, а те, что у тебя за спиной, только символ и напоминание безудержной любви, и своим существованием приносят лишь боль? ...Она постучалась в дверь на первом этаже поздним вечером, и открыла ей валькирия золотого копья. — Ирина сказала, что я могу идти вместе с вами, — произнесла она, внимательно глядя на женщину, — и, раз ничего другого не остается, я хочу разделить этот путь. Свет не для меня, но… она правильно сказала, что мне нужно куда-то себя деть. Что ты делаешь, Таня Гроттер? Зачем сознательно уходишь на другую сторону баррикад? Зачем подчеркиваешь, что вы с Ним теперь по разные стороны? — Пусть будет так, — произнесла та, отстранилась и пропустила ее в квартиру, — у нас как раз общий сбор. Обычно он у меня проходит, но мы меняем проводку, так что… Так что сегодня у Гелаты. — Привет! — бодро помахала ей хозяйка квартиры, пробежав мимо с огромным пирогом. Комната оказалась полна народа — даже с учетом пятого измерения здесь было тесновато. Все валькирии, все при оруженосцах… И все смотрят внимательно и настороженно. — Татьяна Гроттер, — представила ее главная, — теперь она с нами как союзник. — Да. Но я не буду служить свету, — возразила девушка, — все же, я обладатель Черных Крыльев Тьмы. — Ну… Некромаг как союзник у нас есть, — осторожно произнесла Гелата, глядя на парня с Камнем Пути — и при слове «некромаг» сердце Тани болезненно сжалось, — будет еще один представитель темной стороны. Огромная валькирия каменного копья смотрела недобро, но… Но решала не она.  — Опускайся на свободное место, вон, около Радулги пуфик, — распоряжалась хозяйка квартиры, — Радулга, не смотри на нее, как на мишень для топора! — Она пришла к нам только от скуки, — медленно сказала та, — она бы никогда не пришла, не отрекись от нее любовник. И мы принимаем ее потому, что в бою хороши все средства, а нет ничего опаснее брошенной женщины. — Но она пришла, — жестко отрезала Фулона, — на этом все! Аминь! И всем молчать. Итак, на повестке дня обсуждение вопросов, связанных с Ключом от Жутких Врат. — Да, продолжаем. Зачем им ключ? Выпускать Хаос себе дороже, — произнесла какая-то девушка. — Лигул ищет способ использовать его силы, не выпуская их. Как только этот способ будет найдет, забрать его поручат палачу Мрака — будучи некромагом, тот имеет право вмешаться в дела магического мира. Да. Мы давно об этом слышали, подумала Таня. И давно ждали, что кого-то из нас заставят вмешаться. Жаль только, что про Ключ от Врат она не слышала — а вот Бейбарсов, скорее всего, про это знал. — Я слышал, ему параллельно на все, кроме исполнения приговоров и его бабы, — заметил Макс, оруженосец Гелаты, наблюдая, как Таня переламывает вилку одними пальцами. — Ну, от бабы он, допустим, отказался, — философски заметила Фулона. Где-то за окном рухнул фонарный столб. — Глеб ненавидит, когда им помыкают, — произнесла рыжеволосая, не обращая внимания на шум, — он даже Арея может «послать» с этим поручением, потому что оно не соотносится с кодексом и нарушает принцип невмешательства палача. — Значит, предложат что-то, от чего он не сможет отказаться. А знаете… Я с удовольствием узнаю, что. — Я люблю тебя, Глеб Бейбарсов, — произнесла Таня, сидя в своей идеально убранной квартире и глядя на потрепанный журнальчик, — и буду любить вечно. Но, коли так пошло… Если дойдет до реальной схватки… Я сделаю все, чтобы тебя убить — либо погибнуть от твоей руки. Тебе нельзя было изгонять меня. Ты был прав — после всего, что между нами было, либо любовь, либо ненависть. Что я без тебя? Кто я без тебя? Не знаю. Но я справлюсь. Постараюсь справиться.