Лишь доза делает яд незаметным

      Гарри подошел к письменному столу, с которого убрал все вещи Малфоя, а на их месте теперь лежал один единственный предмет. Гермиона и Драко последовали за ним и встали по разные стороны от Поттера: им казалось, будто если они приблизятся хоть немного друг к другу, то мальчик-который-выжил тут же догадается, что между ними что-то произошло, хотя это было абсолютно абсурдной мыслью. — Итак, за сегодня я провел тщательный обыск и здесь, и в секретной лаборатории и могу сказать, что кое-что я всё же нашёл, — парень обошел стол и взял в руки тонкую волшебную палочку. — Я обнаружил этот предмет под ковром в коридоре, в двух метрах и десяти сантиметрах от двери в кабинет, удивительно, не так ли?       Гермиона наклонилась вперёд, стараясь опередить Малфоя, чтобы первой вблизи рассмотреть необычную находку. Палочка была тоньше, чем среднестатистическая, а на ощупь оказалась жесткой, почти не сгибаемой. В её основе лежал не круг, как у большинства, а квадрат, из-за чего, вероятнее всего, такой палочкой было крайне неудобно пользоваться. Но самым интересным было вовсе не это, а надпись на одной из четырёх сторон: на ней было криво выгравировано одно слово. — Гордость, — прошептала Гермиона, чем привлекла несоизмеримое внимание Драко. Он без труда выхватил из рук девушки палочку, после чего поднес поближе к глазам. — Форма... она необычная, — протянул Малфой и подошел к одной из свечей, заженных Гарри. — Мне кажется, я знаю, кто производитель данной палочки. — Серьезно? — недоверчиво спросил мальчик-который-выжил и тоже приблизился к свече. — Эта палочка очень странная, если честно, а я ведь много различных повидал в своей жизни. — От тебя тень, Поттер, — раздраженно проговорил Драко. — А изготовительница этой палочки — Виолетта Бове. — И ты это понял, потому что только она использовала квадратную форму; точно, это же фирменный знак Виолетты*! — утвердительно воскликнула Грейнджер; в её глазах заплясали огоньки. — Пятнадцать очков гриффиндору, — фыркнул Малфой и отдал палочку Поттеру. — Похоже на то, что я тут единственный, ничего не знающий об этой... Бове, — сказал Гарри, недоуменно разглядывая не особо аккуратную надпись на дереве. — Виолетта Бове была известной изготовительницей волшебных палочек из Нового Орлеана, хотя её родители принадлежали к древнему французскому роду. Долгие годы она скрывала то, что сердцевиной её изделий была шерсть ругару, опасного монстра с головой собаки, живущего среди болот Луизианы. Считалось, что эти палочки тянуло к темной магии, но это только усилило общий интерес к ним, и множество американских волшебников второй половины двадцатого столетия пользовались ими; даже сама президент Пиквери владела одной из них, — словно рассказывая заученное домашнее задание по истории магии, проговорила Гермиона. Секундой спустя она поймала на себе насмешливый взгляд Малфоя и только довольно ухмыльнулась ему в ответ.       Напряжение между ними спало, и, казалось, всё вернулось на круги своя: дыхание девушки пришло в норму, а мозг сам начал потихоньку выбрасывать ненужные воспоминания, освобождая пространство для важных мыслей о расследовании.       В котором не было места странному взгляду Драко Малфоя и навязчивому аромату его духов. — Есть ещё одна проблема, связанная с этой палочкой, — сложив руки за спиной, Гарри заходил из стороны в сторону по кабинету, — на неё не действует Приори Инкантатем. Точнее действует, но не так, как обычно: я могу посмотреть только несколько последних заклинаний, да и то образы видны очень смутно, я их еле разобрал. — Я читала об этом, — прервала его Гермиона, вызвав своими словами у Малфоя короткий смешок. — Некоторые волшебники таким образом защищали себя от недоброжелателей, которые хотели выкрасть их палочки и доказать, что их владельцы пользовались запрещённой магией. Вряд ли мы в силах что-либо с этим сделать: для преодоления подобных чар нужны месяцы, а то и годы. Но хоть какое-то заклинание ты обнаружил? — Да. Одно боевое и... Империус, — ответил Поттер, нахмурив брови. — Империус? — громко воскликнула Грейнджер. — Неужели... Это всё так странно... Мерлин, мне нужно время, чтобы всё обдумать. — Что ж, — Драко театрально склонил голову, словно в поклоне, и взял свою сумку в руки, — Грейнджер подумает и почитает ещё немного о Бове, Поттер проявит отпечатки, чтобы сверить их с теми, что получит завтра от мисс Венделл, может, даже сходите вдвоём к Олливандеру: вдруг он сможет что-то рассказать о палочке. А я, пожалуй, пойду домой, — и он начал уверенно двигаться в направлении двери.       Гермиона ни с того ни с сего сорвалась с места и бросилась к парню, пытаясь остановить его. Девушка подбежала так близко, что чуть не налетела на него, что вызвало удивление как у Малфоя, так и у Поттера, оставшегося стоять позади в недоумении. Осознав, в какой странной ситуации она оказалась, Грейнджер отступила на шаг назад и, тихонько прокашлявшись, заговорила строгим тоном: — Нет, нет и нет, Малфой, даже не найдётся вот так сбежать. У тебя тоже есть задание: найти копию исчезнувшей книги и прочесть её. И никаких «у меня нет времени» я не приму, — она сложила руки на груди, пытаясь скопировать выражение Джинни во время праведного гнева. — О Мерлин, почему всегда нужно вымещать своё желание быть главной именно на мне? — бросил Драко и вышел из помещения, оставив входную дверь приоткрытой. — Что за пропавшая книга? — донесся до Малфоя вопрос Гарри; после этой фразы последовало, вероятнее всего, объяснение Гермионы, но он уже не слушал — просто бежал вниз по лестнице.       Перед глазами плыли различные образы Гермионы: она то кричала на него, то растеряно глядела после не особо удачного поцелуя, то лежала, в испуге и шоке, прижимаясь к нему и следя за струйкой крови, медленно стекающей по его руке и впитывающейся в ткань рукава.       Или это всё же он прижимался к ней?       Драко поднес ладони к лицу и потер его, замерев на одной из множества ступеней.       Это нелепо. Настолько нелепо, что хотелось громко высмеять самого себя.       «Да, ты попадаешь с ней в странные ситуации, но зачем ты думаешь о них, раз они ничего не значат?» — кричал внутренний голос; эта фраза звучала в сознании так громко, что если бы Грейнджер и Поттер под мантией начали приближаться, он бы не услышал их голоса.       Или, может, эти происшествия что-то да значат?       Малфой в ужасе распахнул глаза, которые успел прикрыть несколькими секундами назад. Странный, но знакомый аромат внезапно проник в ноздри, медленно заполняя легкие и заставляя сердце с невероятной скоростью раз за разом ударять грудную клетку почти до боли.       Всего пара мыслей о Грейнджер, и её запах будто материализовался. Или же он уже давно на нем: на его костюме, галстуке, плечах и ладонях?       Драко схватился за воротник рубашки, притянул к лицу, после чего проделал то же действие с рукавами пиджака. Он. Её аромат — это не были духи или крем для кожи; скорее, шампунь. Он был буквально повсюду.       И его нужно было немедленно стереть: и с одежды, и из памяти.       А остальное нужно просто игнорировать. Каждую их встречу, каждое новое происшествие... Нет, пытаться избежать и как-то помешать происходящему уже нельзя было, оставалось лишь не размышлять и не анализировать действия Грейнджер, погрузившись в безразличие и холодную отчужденность.       А если понадобится — то и утопившись в этих чувствах.

***

      Ранним утром Гарри направлялся в аврорат — пешком. Впервые за последние несколько месяцев он шел на работу, а не воспользовался каминной сетью или трансгрессией, а всё потому, что ему нужно было освежить мысли.       И пробирающий до костей холод на улице этому очень даже способствовал.       Обходя лужи и то и дело сталкиваясь с неуклюжими прохожими, Поттер в очередной раз прокручивал в голове детали преступления, отчаянно пытаясь прийти к какому-либо выводу.       Но они что-то упускали. Что-то или кого-то — самую значимую деталь во всём происходящем, которая дала бы ответ на все вопросы.       Проходя мимо Трафальгарской площади, Гарри услышал шум и крики. Он сразу же повернулся в сторону, решив, что затеялась драка, но вместо этого увидел толпу маглов с табличками и плакатами в руках. Они ходили из стороны в сторону, перекрыв всё движение автобусов и машин вокруг статуи Чарльза первого и агрессивно выкрикивая какие-то лозунги.       «Как же их много. И каждый из них считает, что борется за свою свободу или справедливость в стране. Но на самом деле они — всего лишь пешки в тщательно продуманной игре какого-нибудь миллионера, кому этот протест выгоден**», — отметил про себя Гарри.       Осенило. Поттер резко остановился, даже не заметив, что одна его нога по щиколотку в грязной воде.       Вот, в чем была их проблема. Они искали не там: пытались опознать по уликам вора, хотя главный преступник, возможно, даже не присутствовал ни при самой краже, ни в кабинете Малфоя, ни в квартире Гермионы. И именно поэтому все их следы разветвлялись: вели то к Дэниелу, то к Дженнифер, то к неизвестному любителю мятных конфет. А человек, стоящий за этим всем, вероятнее всего, сидел всё это время в безопасном месте и дьявольски смеялся над ними.       И этот смех сейчас раздавался в каждом закутке сознания Гарри.       Покачав головой, дабы прогнать этот зловещий звук, Поттер продолжил быстрым шагом идти вперёд, уже и не замечая никаких препятствий на своём пути, — нельзя было отвлекаться на такие незначительные мелочи, как потерявшиеся собаки, протестующие против невесть чего люди или продавцы флаеров.       Нельзя было спугнуть размышления.       Силуэт преступника практически начал вырисовываться в голове Гарри, как бы сложно его представить не было. Возможно, это тихий человек, которого заподозрить ни у кого и в мыслях не было, а, может, наоборот — сильная, выразительная личность. В любом случае, у этого человека хватает смекалки, связей и смелости, граничащей с безумством. Он управляет всеми, как куклами, а сам же остаётся в тени.       И чтобы поймать его, не нужно пытаться ухватиться за какую-то из улик, нужно взглянуть на картину в целом: только так Поттер сможет разгадать загадку.

***

      Гермиона почти бежала: так холодно было на улице и так неподходяще она оделась. Очутившись в здании фирмы, она остановилась в холле отдышаться и только после этого продолжила свой путь. Не горя особым желанием разговаривать сейчас с кем-то из знакомых, девушка быстро пересекла вестибюль, оставляя после себя мокрые следы. Только оказавшись у лифта, Грейнджер осушила заклинанием ботинки и пальто, насквозь промокшие от ноябрьского дождя.       В кабине не было никого, и всё, что оставалось Гермионе, — смотреть на потолок, единственную незазеркаленную поверхность в лифте. Из-за своей нелюбви к зеркалам и разглядыванию себя ей часто приходилось пялиться на серый, блестящий плафон. Благо, кабина двигалась всегда быстро.       Лифт резко остановился, и женский голос ровно произнес: «уровень второй, складские помещения».       Не успела Грейнджер удивиться и посмотреть, не нажала ли она на неправильную кнопку, как двери разъехались в стороны, и перед ней предстала Эшли Грин.       Вид девушки однозначно оставлял желать лучшего: вся её одежда была помятой и в пыли, словно она покаталась по грязному полу, мантия порвана, а потертые ладони — ярко-розового цвета. Но самым ужасным в виде Грин были огромный, явно свежий синяк под глазом и кровоподтек у губы. — Что пялишься, грязнокровка? — выплюнула, в прямом смысле данного слова, Эшли. На пол лифта упала кровавая капля слюны, на которую Грин тут же наступила, заходя в кабину. Она попробовала отвернуться от Гермионы, но зеркала всё равно показывали отражения устрашающих увечий. Теперь Грейнджер смогла заметить тонкий порез на правой скуле и ещё несколько синеватых отёков на руках, шее и лице девушки. — Кто тебя так?.. — проигнорировав оскорбление Эшли, спросила Гермиона. — Не лезь не в свое дело, отребье, — шмыгнув носом, из которого начала течь тонкая кровавая струйка, ответила Грин. Она выхватила из кармана белый платок и быстро прикрыла им нос, а заодно и губы: распухшие и все в мелких царапинах. — Давай я помогу залечить, — сделала шаг к коллеге Грейнджер. Слова Грин её уже не ранили, пусть и немного задевали, но сейчас она чувствовала, что не могла остаться равнодушной, каким бы не было сильным её презрение к подобным людям.       Двери лифта открылись, и Эшли наконец повернулась к Гермионе. На голубых глазах выступили слезы боли, но она не позволила себе застонать или даже скривиться. — Если ты хоть кому-то скажешь — окажешься в могиле, — приглушенно произнесла она и, прихрамывая, побежала в сторону туалетов.

***

— Мистер Поттер, к вам посетитель, — робко, как и всегда, сказал секретарь по имени Энтони — тощий и бледный парень, порой напоминающий Гарри самого себя лет в пятнадцать. — Тони, ты же знаешь, что я не принимаю людей просто так. Нужно либо сообщение от местных авроров о том, что что-то важное произошло, либо письмо… — обратился Гарри к парню по нелепому прозвищу, которое тот сам себе придумал, и поправил перекосившиеся на переносице очки. — Она очень просила, — тут же начал объяснять секретарь, — даже сказала, что вы — её единственная надежда. — Я? — немного удивленно хмыкнул Поттер и встал со стула. — Что ж, ладно, лучше уж поговорить с посетительницей, чем заполнять эти бумаги. Можешь её пропустить, — кивнул он парню. — Добрый день, мистер Поттер, — холодный, но едва сладкий голос донесся ещё до того, как женщина зашла в помещение. Медленная походка, обтягивающее черное платье и ажурные перчатки — всё это напоминало Гарри фильм о каком-нибудь девятнадцатом веке. — Я премного благодарна, что вы так быстро приняли меня, — её тон чуть смягчился, и она села — нет, покорно и, казалось, устало опустилась в кресло напротив, сложив руки перед собой в замке. — Добрый день, мисс Блэк, — мальчик-который-выжил ничуть не выдал своё удивление, только на миг прищурился, разглядывая платье нежданной посетительницы и его воротник, достающий едва не до подбородка. — Что же вас сюда привело? — он решил отказаться от формальностей: вряд ли официальный, напущенный тон и замысловатые формулировки могли чем-либо помочь в столь нестандартной ситуации. — Перед тем как я расскажу, я должна убедиться, что наш разговор строго конфендиницален, мистер Поттер, — с нажимом на последние слова произнесла Нарцисса. — Поверьте, мисс Блэк, авроры не рассказывают о делах кому ни попадя, — Гарри понимал, что конкретней ответить не мог, иначе бы это было ложью. — Но лично я обязан докладывать обо всём происходящем начальству, и порой приходится передавать дела подопечным, поэтому… — Нет, — твердо и очень резко вымолвила женщина. — С Бернардом Маршаллом я уже говорила, пусть он и не знает всех деталей. Но никаких подопечных, никаких других авроров. Я никому не верю здесь, мистер Поттер. Кроме, разве что, вас, — всё вышесказанное было отчеканенно так, что Гарри даже застыл на несколько секунд. Подобным тоном обычно пользовались авроры на важных допросах или строгие учителя, как Минерва МакГонагалл, но никак не люди, обращающиеся за помощью. — Хорошо, раз вы говорили с моим начальством, я принимаю ваши условия. Правда, мне не совсем понятно, почему вы не продолжили обговаривать это с мистером Маршаллом, — задумчиво протянул Гарри в попытке вытянуть из Нарциссы как можно больше информации, ведь её проблема могла иметь прямое отношение к происходящему в «Pharmagic». — Невозможно доверять тому, кто считает твои слова выдумкой, — ответила женщина, на секунду грустно приподняв уголки губ. — Итак, недавно со мной произошло одно ужасное происшествие. Дело было двадцать четвёртого числа… Гарри внимательно слушал, делая заметки и не перебивая Блэк. Некоторые моменты его откровенно смущали, но переспрашивать Нарциссу она пока не решался: не потому, что боялся, а потому, что сейчас был отличный момент для того, чтобы вглядеться в её мимику и постараться понять, насколько правдивы её слова. Но она была непроницаемой. Даже говоря о некоем Мэтью Сандерсе, женщина держала ровную спину и ни на секунду не отводила взгляда голубых глаз в сторону. Губы двигались одинаково: уголки не опускались и не поднимались, руки по-прежнему были сжаты в замке, но не напряжены, даже челюсть, казалось, была расслаблена, что было необычно для человека, рассказывающего о столь страшных происшествиях. И это в каком-то смысле пугало. — Что ж, у меня есть несколько вопросов, мисс Блэк. На самом деле, даже не несколько, а целый список, — Поттер с тихим вздохом оглядел полностью исписанный пергамент. — Не могли бы вы описать поведение Мэтью Сандерса? Или, может, будет проще, если я посмотрю воспоминания? Знаю, это может быть сложно в моральном плане… — Не проблема, — глухо ответила она; её правая рука инстинктивно дёрнулась в сторону воротника, но она тут же вновь опустила её на колени. — Вы владеете легилименцией? — кашлянув, спросила Блэк. — Это одна из обязанностей аврора, но у меня не всегда идеально выходит. Только если человек добровольно дает доступ к воспоминаниям, что случается здесь не так уж и часто, — честно ответил Поттер, уже доставая палочку. — Тогда у вас должно получиться, — лишь долгие годы практики помогали сейчас Нарциссе держать лицо, ведь по спине уже от одного слова «легилименция», начали расползаться мурашки.       Она уже и не знала, что лучше: пересказывать события злополучного дня или заново переживать их в собственном сознании, в мельчайших деталях прокручивая каждую минуту. И всё же самым главным было не допустить ненужные воспоминания в сознание. Ладно, вряд ли Поттеру было какое-то дело до семейных разборок, ссор и разговоров под бутылку вина с Эшли. Но было что-то, о чем не знал никто. — Легилименс! — решительно воскликнул Гарри, рассекая воздух палочкой.       И не узнает.

***

      Только-только рабочий день закончился, как Гермиона, тихонько проскользнув на лестницу, ведущую на восьмой этаж, уже бежала в кабинет Малфоя. Сегодня она даже позабыла о страхе встретить по пути Кристину, Дженнифер или кого-либо другого, перед кем пришлось бы объясняться, куда она бежит.       Оказавшись на нужном этаже, она ещё больше ускорила шаг, как вдруг из-за поворота появилась Лора: её лицо было как всегда безразличным, а одежда лишь чуть помятей обычного. Грейнджер остановилась, понимая, что Венделл уже увидела её, и прятаться смысла не было.       «Мерлин, как же я могла забыть! А ведь действительно, Лора покинула лабораторию за полчаса до окончания рабочего дня и после этого так и не возвращалась...» — Ещё раз здравствуй, Гермиона, — выражение лица Венделл стало чуть приветливей, хотя отпечаток усталости и напряженности на нём остался. — Здравствуй, — не нашлась что ответить девушка. — Ты, я так понимаю, к мистеру Малфою? — Да... — протянула Грейнджер. — Откуда ты знаешь? Ты у него была? — Ага, а до меня он ещё Дженнифер Кэмпбелл вызывал, — кивнула женщина. — Он такой странный был: злющий, темнее тучи, да ещё и подергивался всё время; давно его таким не видела. Попросил меня оставить отпечатки пальцев и рассказал целую лекцию о том, для чего это нужно и как это поможет расследованию, — начала рассказывать она. — Понятно, — Гермиона, конечно, была не против поговорить с Венделл, но ей уже не терпелось разузнать, что же происходит с Малфоем, хотя она, если честно, в последнее время на регулярной основе наблюдала странности в его поведении. — Не притворяйся, будто ничего не знаешь, — вдруг сказала Лора. — Я видела твой блокнот на столе мистера Малфоя, да и не трудно было догадаться, что вы с ним занимаетесь разгадкой кражи: ты всё время пропадала после окончания рабочего дня, но покидала здание очень поздно — я несколько раз наблюдала этот феномен, правда, думала, что ты с кем-то здесь встречаешься. Но сегодня всё стало на свои места. — Ты думаешь, что я бы завела роман с кем-то на работе? — голос девушки дрогнул: так сильно эта фраза Венделл задела её за живое, если можно так сказать, учитывая некоторые события. — Ну, я думаю, что порой это не зависит от характера человека, — вскинув на секунду ярко накрашенную бровь, ответила Венделл. — Каждый в какой-то момент встречает кого-то, перед кем не может устоять. Уверена, найди ты себе здесь какого-нибудь умного, привлекательного и доброго парня, то даже твои железные принципы пошатнулись. — Да, кто знает, — растеряно ответила Гермиона и тут же добавила, будто извиняясь: — Ладно, меня ждут.       И вот как можно было назвать свои принципы железными, если они были растоптаны, обращены в пух и прах одним единственным поцелуем?       Перед глазами плыло лицо Малфоя. Его серые глаза, меняющиеся до неузнаваемости в зависимости от эмоций, бледное заостренное лицо, усмехающееся ей после очередной колкости. Его рука, отчаянно прижимающая к себе. И тонкие губы.       На её губах.       А после в сознании почему-то появились странная, немного натянутая улыбка Дэниела, его глаза болотного цвета... И, конечно же, ситуация, когда он пытался так однозначно с ней заигрывать.       «Мерлинмерлинмерлин».       Девушка не заметила, как дошла до кабинета, в следствии чего пришлось отвлечься от этих раздирающих душу мыслей. — Малфой, что произошло? — заговорила она, параллельно коротко стуча по дереву и открывая дверь.       Парень сидел в кресле, глядя пустым взглядом в какие-то бумаги. Его пиджак висел на вешалке в углу, что было непривычно, — обычно Драко не снимал его даже в самую жаркую погоду; по крайней мере, так казалось Гермионе, а она была наблюдательной.       А в случае со своим начальником — даже слишком. — Грейнджер, вот и ты соизволила явиться, — в голосе Драко не было ни язвительности, ни злости, зато явно читалась усталость. Он на несколько секунд прикрыл глаза и протер их указательными пальцами. — Что же произошло-то такое? — задала вопрос уже сама себе Гермиона и прошла дальше в кабинет. Присев в кресло и разложив на столе свои вещи: палочку, сделанную Бове, и блокнот с записями, она принялась разглядывать Драко, который всё ещё не собирался приходить в себя.       Спустя полторы минуты Малфой наконец открыл глаза и уставился в потолок. Внезапно он дернулся и повернулся в кресле ближе к столу, попутно поправляя прежде закатанные рукава белой рубашки. Он скользнул взглядом по удивленной и выжидающей Грейнджер, после чего пробормотал: — Не пялься, неужели прежде не видела.       Гермиона свела брови на переносице, когда до неё дошел истинный смысл сказанного. Она всё-таки не удержалась и взглянула на предплечье Драко, но тот моментально положил руку на стол так, чтобы она не смогла ничего увидеть сквозь белую ткань. — Клянусь, я даже не смотрела раньше туда. Так бывает: когда что-то во внешности не нравится, всегда кажется, будто остальные именно этот недостаток и замечают, — честно ответила Гермиона и неосознанно потянулась рукой к волосам поправить их. — Недостаток, — хмыкнул Малфой, — это очень позитивное определение для клейма. Ты хотела узнать, что случилось? — Да, было бы неплохо, — непроизвольно улыбнулась Грейнджер, увидев, что начальник немного повеселел. — Что ж, твой замечательный дружок решил, что будет хорошей идей помочь мне разобраться с Дженнифер, и проскользнул сюда под своей небезызвестной мантией. Я вызвал Дженнифер и начал здавать ей заранее обговоренные с Поттером вопросы, но ему что-то не понравилось, — тон Драко стал раздражительней, — и вместо того, чтобы незаметно прошептать или хотя бы дернуть меня за плечо, он, воспользовавшись тем, что был невидимым, оттоптал мне все ноги. И мне пришлось терпеть, дабы не выдать себя, — закончил он. — И всё? — одновременно разочарованно и немного облегченно спросила девушка; она думала, что, раз по словам Лоры Драко был так зол, то произошло нечто масштабное. — Если бы, — язвительно ответил Малфой и продолжил рассказ: — По словам Дженнифер, она действительно была в кабинете без моего разрешения: заходила что-то взять, кажется, посмотреть блокнот с планированием. Судя по всем её ответам, она находилась под действием заклинания Империус. Либо же притворяется, что находилась. Нам это вряд ли пока удастся узнать, — он дал Грейнджер несколько секунд для обдумывания. На удивление Малфоя, на лице Гермионы не появилось ни страха, ни удивления. Она только нахмурила брови и почти сразу заговорила: — Я так и знала. Мое мнение: ей подкорректировали память, дабы она не помнила, кто и при каких обстоятельствах накладывал заклинание, да и, возможно, ещё несколько моментов, которые могли выдать преступника, — высказала своё предположение Грейнджер и тут же продолжила: — Мне не дает покоя то, что относительно недавно была найдена другая — совершенно простая — палочка, на которой тоже был обнаружен Империус. Гарри мне не так много рассказывал, но они с аврорами так же не смогли посмотреть другие заклинания, как не старались. — Это интересно; вряд ли такое совпадение возможно, хотя кто знает, — протянул Драко. — Не могла бы вспомнить, когда и где нашли эту палочку? — В Темзе, её нашел старик-рыбак, — ответила Гермиона и вдруг ойкнула: — Это случилось в мой первый рабочий день! Но как это может быть связано, если когда я только пришла в компанию, ничего ещё не происходило? Я понимаю: кто-то наложил Империус на Дженнифер, чтобы она сделала всю грязную работу за преступника, но зачем тогда злоумышленник оставил рядом свою палочку? К тому же такую редкостную и явно дорогую, — голос Грейнджер притих к концу фразы, и она без сил упала в кресло. — Я ничего не могу сложить вместе, совершенно ничего! — с отчаянием воскликнула она, после чего накрыла лицо руками и принялась массировать виски. — Ах да, теперь, когда ты тоже, как и я, в отчаянии, буду иметь честь представить тебе ещё одну замечательную новость: двое девушек-близняшек лишились магии, если верить Пророку, а в этом случае я как раз не подвергаю его источники сомнениям. И да, твоя догадка подтверждается: жертвы были маглорожденными, — эта фраза буквально добила и без того расстроенную Гермиону. Девушка, казалось, вся сжалась в комок в своём кресле и замерла так на какое-то время. — Воды, — вымолвила она спустя минуту или две, поднимая голову, — принеси воды, и мы во всём разберемся. — Прямо как из той шутки, — на удивление девушки, Драко не стал сопротивляться и просто подошел к кулеру, которые стояли в каждом кабинете. — Нервничаете? Выпейте воды. Голодны? Выпейте воды. Устали от кого-то? Утопите его. — Как в точку, — ответила Грейнджер, принимая стакан с водой. — Умираете от усталости и беспомощности? Утопитесь.       Они переглянулись, после чего одновременно, пусть и немного сдержанно, засмеялись. — Так-с, давай я для начала оставлю на каком-нибудь пергаменте отпечатки пальцев и отправлю их Гарри; ему они по-любому понадобятся, раз Лору ты уже вызывал, и её отпечатки у него есть, — сказала Гермиона, допив воду. — Видела Лору? — задал риторический вопрос Малфой, протягивая черные чернила и лист пергамента. — Мы не об этом собирались поговорить, — коротко отрезала девушка. — А о чём же тогда? — О происходящем. Мерлин, «происходящее» и «случившееся» — теперь явно самые часто используемые слова в моем лексиконе, — вздохнула Грейнджер. — Я не знаю, зачем это сейчас скажу, но просто чувствую, что должна, — начала она. — Та война, в которой нам пришлось учавствовать в школьные годы, — вовсе не наша война. Мы были вынуждены заканчивать начатое предыдущим поколением; именно вынуждены. И все те события — прошлое, за которое нельзя цепляться. Как сказал один мудрый человек: хотите быть счастливыми — не ударяйтесь в воспоминания. — О, так значит, лекция по философии? — прервал её Драко, отодвигаясь вместе с креслом чуть назад и выдвигая ящик стола. — Сразу бы сказала, — он поставил между ними небольшую упаковку шоколадных лягушек. — Вряд ли я смогу их сейчас съесть, — ответила Гермиона, демонстрируя свои пальцы, половина из которых уже была измазана чернилами. — Так вот. Те события — прошлое, далекое и уже не такое важное. А главное — это теперешнее: вот наше сражение. Пусть нам и не нужно спасать мир от темного волшебника и бороться с невиданными чарами, но ситуация становится всё серьезнее, и ещё не известно, к чему это приведет. А это значит, что мы не можем сдаваться, как бы не хотелось. Мне тоже уже порой хочется бросить все попытки и сдаться Министерству, но нельзя этого делать. Нужно поддерживать друг друга, держаться вместе и помнить: нет ничего невозможного, и нам всё удастся, пусть и не так легко, как мы рассчитывали.       На какую-то долю секунды Гермионе показалось, будто парень хотел сказать что-то глубокомысленное, но серьёзное выражение лица вмиг исчезло, сменившись ухмылкой: — Да тебе в Министерство надо было идти с такой способностью на ходу составлять речи. Я серьезно; ты бы могла отлично руководить каким-нибудь отделом, рассказывать людям, что им надо делать... — Никогда не видела себя в политике, — пожала плечами девушка. — А вот тебе там самое место с изворотливостью и талантом обмануть и глазом не моргнув. Да и убеждать у тебя тоже неплохо бы вышло.       Грейнджер так и не поняла, почему Малфой увернулся от достаточно важной темы, но, с другой стороны, ей и самой не особо хотелось обсуждать подобные вещи. Просто нужно было в очередной раз напомнить и Драко, и самой себе, что сложности не должны их останавливать. И заодно зачем-то намекнуть на то, что она вовсе ничего не имеет против прошлого своего начальника. — Во всяком случае, работай мы в любом другом месте, не было бы никакого расследования, жили бы спокойно, — сказал он, забирая у девушки пергамент с отпечатками и короткую записку для Гарри.       Драко напрочь отказался от идеи вызывать и без того уставшую после их разговора Дженнифер и просить её отправить письмо, поэтому сам отправился в совятню, оставив Гермиону одну. Та очистила пальцы от чернил, после чего принялась разглядывать кабинет, хоть в этом не было никакого смысла: она уже могла с закрытыми глазами найти, где хранились перья, или на какой полке стояла нужная книга.       К слову, о книгах. — Ты же нашёл копию украденной книги и прочёл её, верно? — спросила она, как только Малфой вернулся в кабинет. — И да, и нет, — в своей любимой загадочной манере ответил Драко. — В какомом смысле «и да, и нет»? Сколько раз мне нужно повторять тебе, словно маленькому ребёнку... — она задохнулась от возмущения на пару секунд, — нет, даже дети понимают лучше, чем ты. Я же просила тебя это сделать не для того, чтобы заставить заниматься чем-либо неинтересным по вечерам, а потому что это важно. — Мерлин, Грейнджер, ты сегодня слишком встревоженная. Присядь, медленно подыши, выпей ещё воды. А если не поможет, у меня на такой случай всегда хранится замечательное успокоительное зелье, — это обращение к ней, как будто она была то ли умалишенной, то ли беременной, взбесило Гермиону больше, чем любые другие слова о её нраве, которые ей доводилось слышать. — Нет, Малфой, я не сяду и не стану выполнять твои глупые приказы, пока ты не скажешь, какую именно работу ты всё же провёл над книгой, — она решила воспользоваться старым трюком Драко и, оперевшись о стол, нависла над ним. Правда, она не учла то, что парень был намного выше её, поэтому буквально через пару секунд он встал в ту же позу и теперь вновь смог смотреть на неё сверху вниз. — А потом станешь выполнять мои приказы беспрекословно? — тихо протянул Малфой, не отрывая от девушки глаз. — Да это звучит в разы интересней чем то, что говорила когда-либо Дженнифер. Ради подобного предложения очень даже стоит рассказать. — Оставь свои мечтания на вечер, Малфой, а то вдруг снова будет нечем заняться, так хоть попредставляешь, — произнесла Гермиона, но смущение, с которым она упорно боролась, всё же ударило по её щекам, превратив их в два розовых пятна. — Ты хоть одну страницу прочитал, а то, судя по твоим мыслям вслух, занимался явно не тем?       Её откровенно занесло. Так всегда бывает: сначала ужасно страшно что-то сказать — прям живот скручивает, а потом входишь в раж и остановиться уже не можешь хотя и понимаешь, что стоило бы. — Обсудим, чем я занимался, — отделяя каждое слово, сказал Драко и лишь после небольшой паузы закончил фразу: — в другой раз. А насчет книги, — он взял со стола и протянул девушке огромную, сшитую стопку пергамента — от руки переписанный том о самых опасных ядах, изобретенных в восемнадцатом веке.       Грейнджер немного опешила от того, насколько быстро её собеседник перевел тему, но только глубоко вдохнула и вернулась к делу. Пролистав несколько страниц, она через силу заставила себя отвлечься от текста и отдать Малфою рукопись обратно. — Ты читал? — она уже даже не надеялась на утвердительный ответ; по выражению лица Драко было ясно видно, что дальше третьей страницы он вряд ли зашел. — Я её нашел, Грейнджер, — тоном учителя, объясняющего двоечнику почему два плюс два равняется четырём, ответил Драко, — а читать будешь ты; разве не для этого занятия ты появилась на этот свет? — Нет, уж прости, Малфой, но это была твоя обязанность, — отказалась девушка. Откровенно говоря, ей ужасно хотелось вцепиться пальцами в пергамент, забрать его у парня и провести весь вечер, погрузившись в, вероятно, тяжелое, но от этого не менее интересное чтиво. И тем не менее она мысленно придушила этот порыв: разреши она Драко крутить ею, как он захочет, и вскоре она будет уже на постоянной основе выполнять его указания, чего допустить уж никак нельзя было. — Во всяком случае, я не буду её читать сейчас, — пожал плечами Малфой. — Я иду к этому мастеру волшебных палочек и расспрашиваю его о нашей находке, а ты в это время читаешь книгу. — Даже не думай, что я разрешу тебе одному пойти к мистеру Олливандеру, — вскинула голову Гермиона, поняв, что парень намеревается просто-таки сбежать. — Ты мне не мать, и мне не нужно твое разрешение, — со смешком произнес Драко и обошел письменный стол, направляясь в сторону двери. — Да ладно, а от матери до сих пор нужно? — не удержалась от подкола девушка.       Парень даже не думал отвечать что-либо на язвительный вопрос, а вместо этого одним движением выхватил палочку и воскликнул: — Акцио палочка, сделанная Виолеттой Бове! — на удивление, эта формулировка сработала, и волшебная палочка, вылетев из сумки Гермионы, оказалась в руке у Драко. — Отдай, Малфой, — вскрикнула девушка, подбегая к нему. — К Олливандеру иду я, и это даже не обсуждается, Грейнджер, — тоном, не принимающим возражения, сказал Драко и накинул на плечи пальто. — Я знакома с Олливандером достаточно хорошо, — заявила в ответ Гермиона, выйдя за ним и преградив ему путь. — Я знаю, что уже говорила сегодня, что это прошлое, но ведь... — она запнулась, но сглотнула образовавшийся от воспоминаний ком в горле и продолжила: — ваша последняя встреча с ним была не самой благоприятной. Неужели ты считаешь, что после этого будет уместно приходить к нему с подобной просьбой? — приподняла она одну бровь, надеясь, что парень отвлечется на этот выпад и ей удастся вернуть палочку. — Я первый определил, что она была сделана Виолеттой Бове, поэтому я и буду ею заниматься, — победно прошептал Малфой, пропустив остальное высказывание мимо ушей, и быстрым шагом вышел из кабинета.       Несколько секунд Грейнджер молча стояла, собираясь с мыслями, после чего сорвалась с места и побежала за вещами. Надев пальто, захватив сумку и положив в неё на всякий случай рукопись, она побежала в другую сторону от той, которую выбрал минутой ранее её начальник, — к лестницам. Перепрыгивая через две ступеньки — девушка никогда так не бегала по лестницам, даже в Хогвартсе, — она спускалась вниз, намереваясь обогнать Драко.       В холле было несколько людей, но, на счастье, они не обратили внимания на девушку, подбежавшую на всех парах к ближайшему камину. Выкрик «Косая Аллея», и Гермиона исчезла в зеленом пламени.       Лавка волшебных палочек Олливандера находилась на южной стороне Косого переулка, но не особо далеко от центра, поэтому Грейнджер добралась туда достаточно быстро: «пробежка» заняла всего минут семь и прошла почти без происшествий, за исключением столкновения с огромной дамой с тележкой, полной котлов. Любая среднестатистическая девушка, вероятно, проделала бы этот путь ещё быстрее, но ничто — даже многочисленные побеги от пожирателей во время войны — не смогло научить Гермиону правильно бегать, от чего она то и дело спотыкалась о брусчатку.       И вот уже до маленького обшарпанного здания осталось каких-то двадцать метров. Девушка сделала последний рывок, храня призрачную надежду оказаться на месте раньше Малфоя, которого она, кстати, так и не заметила за всё это время.       Бум.       На всех парах она врезалась в кого-то, облаченного во всё черное, и упала наземь. — Грейнджер, да что за привычка такая? Хочешь, могу подсказать, где купить такой же костюм, чтобы ты по вечерам дома зарывалась в него своим вездесущим носом? — словно по закону подлости перед — если быть точнее, под — Гермионой оказался никто иной, как Драко. — Или, может, дело в моих духах? Да, тут не поспоришь, в этот аромат влюбиться нетрудно... — Мерлин, помолчи, Малфой, — ответила девушка, вставая и с силой потирая ногу. — Из-за тебя я, кажется, потянула лодыжку. И, если хочешь знать, от твоих духов только голова кружится. — Даже не удивлен, Грейнджер: у всех девушек от меня кружится голова, — самодовольно ответил Драко и, стряхнув с пиджака пыль, направился ко входу в лавку. Гермионе же ничего не осталось, как, сцепив зубы, последовать за ним. Боль в лодыжке была настолько тянущей и невыносимой, что сил не было даже ответить на наглую выходку парня.       Зайдя в магазин, девушка увидела, что Малфой уже объяснял всю ситуацию мистеру Олливандеру. Тот же, казалось, вовсе не слушал его, а вместо этого перекладывал палочки с одной полки на другую, стоя на высокой, покачивающейся лестнице. — Мистер, да я же с вами разговариваю! — не выдержал Драко и несильно стукнул кулаком по прилавку, всё же заставив мастера волшебных палочек обернуться, но всего на пару секунд. — Терпение горько, но его плод сладок, — процитировав Руссо, ответил Олливандер и вернулся к своему занятию.       К счастью для Гермионы, в лавке оказался стул, на который она присела и принялась растирать щиколотку, в то время как Малфой нетерпеливо постукивал палочкой Виолетты Бове по дереву. — Добрый день, мистер Олливандер! — Грейнджер только собиралась достать свою палочку, дабы залечить ногу, но мастер наконец обратил на них внимание. — И простите моему другу его нетерпеливость, с ним такое случается, — сладко протянула она, подойдя к стойке. — Жизнь слишком коротка, чтобы терпеть неуважение к себе, — тихо, но так, чтобы и Гермиона, и Олливандер это обязательно услышали, ответил на слова девушки Драко. — Что ж, мисс Грейнджер и мистер Малфой, я мало чем могу помочь, ведь эту палочку изготовлял не я, — без всяких предисловий приступил к делу мастер волшебных палочек. — Но всё же кое-что о ней я могу сказать.       Мужчина взял из рук Малфоя палочку и поднес близко к глазам. Несколько секунд он её внимательно рассматривал, после громко хмыкнул и рассек рукой воздух, негромко произнеся «Люмос». Из кончика палочки вырвался мощный шар света, словно Олливандер произнес усиленную версию заклинания. — Одну минуту, я осмотрю её под специальным освещением; тут слишком темно, — пробормотал под нос мастер и удалился в соседнее помещение, оставив пару наедине гадать, что именно он решил детальней изучить. — Вероятно, заинтересовался надписью, — подумал вслух Драко.       Гермиона только кивнула и вернулась к стулу. Практически упав на него, она сцепила зубы и вновь закатала брюки. На коже не было заметно никаких повреждений — даже синяков, — хотя боль от этого меньше не была. Девушка потянулась к карману за палочкой, но не нащупала её.       Кажется, её моментально бросило в дрожь.       Грейнджер с силой хлопнула себя по обоим карманам пальто, после резко встала и проверила карманы на штанах — пусто. Внутренний карман пальто, небольшой карман пиджака — ничего. — Да что с тобой, Грейнджер? — поинтересовался Малфой и сделал несколько шагов в её сторону. — Моя палочка... — севшим от волнения голоса произнесла Гермиона и, через боль, дважды подпрыгнула на месте, надеясь на то, что главное оружие каждого волшебника выпадет из складок ткани. — Может она в сумке?       Сумка! И как она могла забыть... Девушка расстегнула молнию; в это движение она вложила все свои надежды, которым, как бы не было грустно, было суждено растаять в воздухе. — Нет ничего, — громче, вновь привлекая внимание Малфоя, выговорила Грейнджер, — ни палочки, ни даже денег. Кажется, меня ограбили... — она со злостью топнула здоровой ногой по ветхому полу, но тут же до боли прикусила язык, сдерживая порыв эмоций.       «Нужно вспомнить, когда палочка в последний раз была при мне. Верно, я положила её в сумку вместе с рукописью, ещё еле молнию застегнула тогда, и вышла — нет, выбежала — из кабинета. На лестнице не постелен ковер, поэтому я по-любому услышала бы, если бы палочка выпала. Да и отсутствие денег наводит на то, что всё же кто-то залез в мою сумку, пока я бежала по переулку». — Какая ирония, Грейнджер. Я выбрал путь по самому опасному месту аллеи — через Лютный переулок, — но никто меня не ограбил, а тебя обчистили какие-то глупые карманники в самом центре, — с легкой насмешкой на искривленных губах ответил Драко.       Гермиона не успела ответить на колкость Малфоя: Олливандер, прихрамывая, вернулся. — Эта надпись — очень интересная деталь, — сказал он, не отрывая взгляда от палочки. — Она вовсе не нова; по моим подсчётам, её нанесли несколько веков назад! — мужчина был так поглощен своим занятием, что далеко не сразу заметил, что происходило с посетителями. — Мисс Грейнджер, я так понимаю, с вашей палочкой что-то приключилось? — внезапно осведомленно спросил он. — Да, но... откуда вы знаете? — девушка удивленно посмотрела на мастера и боковым зрением заметила такой же ошарашенный взгляд Драко. — Мы, мастера, с самого начала знаем судьбу палочек, производимых нами, — загадочно ответил Олливандер, напомнив Гермионе профессора Трелони с её безумными предсказаниями. — И вашу сегодня забрал не самый лучший человек и далеко не для самых лучших целей. Лучше не искать её. — Не искать? — возмущенно воскликнула девушка. — Это всё ещё моя палочка, никто не отобрал её в бою! — Вы её не найдете, мисс Грейнджер. Только впустую потратите своё время, и к тому моменту, когда осознаете, что не отыщете её, мой магазин уже закроется, и вам придется возвращаться домой без магии. А завтра у меня выходной — буду закупать древесину, — всезнающим тоном пояснил Олливандер и вернулся к палочке Бове. — Так вот, эта палочка натворила много делов — хотя, думаю, это вы знаете. Темная магия так и искрится в ней, поэтому мне довольно сложно представить, где вы отыскали её в такие времена. — Но вы ведь можете предположить, кому принадлежала такая палочка? — спросил Драко и оперся локтем о стойку, немного подправляя рукав, чтобы продемонстрировать мастеру дорогие часы и серебряный перстень с извивающейся на нём змеей. — Мистер Малфой, уберите, пожалуйста, вашу руку, она заслоняет свет, — с едва заметным раздражением сказал Олливандер, вызвав у Гермионы смешок. Драко же резко отдернул руку; на его лице на секунду отразилось отвращение — ну конечно, его наивная попытка подкупить Олливандера с треском провалилась, и это несомненно задело его эго. — Все, что я могу сказать, — она принадлежала человеку с темной личностью, который удачно скрывал её. Но совсем недавно она перешла к другому волшебнику или волшебнице во время сражения. — И вы не можете сказать кому? — тут же спросил Малфой. — Я же не всемогущий, да и эта палочка была сделана не мною, — грустно улыбнулся Олливандер. — Так что тут я ничем не могу помочь.       Гермиона тяжело вздохнула: она заранее знала, что разговор выйдет примерно таким, но всё же глубоко в душе надеялась, что мастер лучших волшебных палочек переступит через свою загадочность и специфический характер. — А чем вы можете помочь? — Драко, в отличии от Грейнджер, сдержать свои эмоции не мог; ему хотелось схватить старика за плечи, хорошенько потрясти и разузнать всё, что он мог рассказать. Увы, это было невозможно. — Могу подобрать вам палочку, мисс Грейнджер, — повернулся к девушке мужчина. — Замечательно. Тогда подбирайте, а я пойду прогуляюсь что ли, — фыркнул Малфой и быстрым шагом вышел из магазина, оставив после себя звон колокольчиков. — Что это с ним, мисс Грейнджер? — вопрос Олливандера вовсе не прозвучал взволнованно; кажется, он задал его исключительно из вежливости. — Да так, понимаете, я не знаю, что именно вам сказал Малфой, но причина, по которой мы носимся с этой палочкой, чрезвычайно важная... — начала объяснять Гермиона, будучи не до конца уверенной есть ли смысл говорить всё это: мужчина уже залез на стремянку и начал доставать коробки с палочками. — И от того, найдем ли мы человека, обронившего её, зависит очень и очень многое. — Я вот что могу вам сказать, дорогая, — заговорил Олливандер уже после того, как спустился с тремя коробками вниз, — на каждой палочке Виолетта оставляла какой-нибудь символ: элегантный завиток, небольшой рисунок цветка или одну-две руны. Но порой, когда Бове ощущала в изделии особенный потенциал, она выводила на древке полноценное слово, которое напрямую связывало будущего владельца с палочкой. Палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку, так что для человека, носящего подобное оружие, слово «гордость» действительно что-то да значило.       Кто из сотрудников первым приходил в голову после этого слова?       Эшли Грин? Но сегодня она, кажется, потеряла все остатки этого чувства. Ричард Лестер? Верно, он вседа держал подбородок вверх, но было ли это его главным качеством? Лора? Мерлин, да она вообще была тут не причем.       Но времени для размышлений не было: нужно было как можно скорее купить новую палочку.       Палочка за палочкой Грейнджер перепробовала практически все, что только предлагал ей Олливандер. Самые различные сердцевины (мастер даже предложил ей одну с усом тролля), короткие и длинные, жесткие и гибкие — ни одна не подходила. И вот, спустя полчаса, а может и больше, Гермиона была такой измученной, что сама ринулась к ближайшей полке, дабы взять попробовать какую-то палочку наугад. Не успел мужчина сказать ей что-либо о том, что самой выбирать палочку неправильно, как девушка задела стеллаж, и с него упала одна коробка, моментально заискрившись серебряными искрами. — Сердечная жила дракона, двенадцать и четверть дюйма, вяз, умеренной упругости, — проговорил с улыбкой Олливандер после того, как палочка в руках девушки выстрелила тонкой струйкой шампанского, словно празднуя победу.       Гермиона договорилась, что занесет деньги на следующий день с утра, так как Малфой, который мог занять ей семь галлеонов, так и не вернулся со своей «прогулки». Забрав палочки — свою и найденную близь кабинета Драко — и поблагодарив мастера, она вышла из лавки, собираясь уже направиться домой, как в глаза бросился знакомый приближающийся силуэт. — Грейнджер, ты что, до сих пор не ушла? — выкрикнул парень, привлекши этим внимание многих прохожих, что определенно не понравилось Гермионе: ей сразу же захотелось спрятаться от около десятка глаз, смотрящих на неё с разных сторон. — Малфой, какого лешего ты творишь? — зашипела девушка, когда Драко подошел к ней на достаточно близкое расстояние. — Единственный мне известный леший — бразильский, его чаще называют Капора. Он ездит на черном кабане и подгоняет его длинной палкой, а ещё виден только наполовину — кажется, видна только правая часть, хотя, может, и левая, — на секунду он прекратил монотонный рассказ и остановился, задумавшись, но долго размышлять не стал. — В любом случае, так как сейчас мы не видим ни одной, ни другой половины Капора, то никакого лешего я не творю.       Гермиона смотрела на Драко, не моргая, несколько секунд, после чего задала единственный вопрос, который казался ей логичным на данный момент: — Где, а главное как ты успел так напиться за какие-то сорок минут? — Ах, Грейнджер, ты просто не представляешь. В ближайшем баре разливали на пробу такие вкусные напитки...       Девушка лишь покачала головой на это заявление. Она никогда особо не злоупотребляла алкоголем, и уж точно не одобряла подобное поведение. — Тебе нужно что-то забрать из офиса, или уже идешь домой? — как бы Гермионе не хотелось оставить Драко одного, она понимала, что не может сделать этого, ведь если тот попробует трансгрессировать в таком состоянии, то, скорее всего, его расщепит. — Ты взяла рукописный вариант книги? — сказал парень, задумчиво смотря на потемневшее небо. — Взяла. — Тогда домой, — решил он и достаточно быстро направился в противоположную сторону от «Дырявого котла», где можно было воспользоваться камином с летучим порохом. — Ты... куда? — попробовала догнать его девушка, но лишь сделала несколько шагов и решила окликнуть Малфоя, почувствовав очередной приступ боли в ноге. — Короткая дорога, Грейнджер, — обернулся Драко и махнул рукой в направлении, куда он шел.       Гермионе пришлось глубоко вздохнуть, сжать на несколько секунд кулаки, после чего заковылять за начальником. Вот такая глупая привычка — думать о других в первую очередь, иначе бы она определенно плюнула на «короткий» путь и воспользовалась бы проверенной дорогой.       Спустя минуту-вторую они с Драко поравнялись, а дорога превратилась в узкий мрачный переулок, резко поворачивающий каждый десять метров. По сторонам тут и там были зажжены факелы, но горели они уже из последних сил: остатки воска капали прямо на брусчатку, а порой и на головы проходящих. Витрины магазинов в своем большинстве не светились; ярко освещен был только какой-то паб. Но это, может, и к лучшему: нельзя было детально рассмотреть будоражащие кровь предметы, продающиеся здесь.       Но не только сама улица внушала опасение, но и волшебники здесь: сгорбленные и перекривленные, откровенно подозрительные и даже страшные. Все они, за небольшим исключением, поглядывали на Грейнджер и Малфоя из-под темных капюшонов мантий и порой неоднозначно переглядывались между собой, словно хотели что-то сказать, но не могли. — Мне не нравится эта «короткая» дорога, Малфой, — зашептала почти на ухо Гермиона своему спутнику. — Люди вокруг... они смотрят так, словно я — кусок мяса, да и сами они похожи на голодных диких животных. — Расслабься, Грейнджер, я тут бываю с двенадцати лет — и ничего, — лишь пожал плечами Драко и спокойно продолжил идти, ни капельки не ускоряя шаг.       Естественно, эти слова не успокоили девушку. Она принялась ещё больше крутить головой из стороны в сторону, вглядываясь в лицо каждому магу или ведьме. — Нам надо убегать, Малфой, — вновь заговорила Гермиона, поймав на себе пошлый взгляд какого-то толстого мужчины, вышедшего из того самого паба, где ещё ярко горели свечи. — Слушай, я понимаю, тебе тут не нравится. Но ты не можешь бежать, а я — трансгрессировать. Так что, пока ты не придумала другого способа передвижения, нам придется идти вот так, как сейчас, — ответил парень.       Гермиона не стала слушать Драко и, сжав зубы, бросилась со всех ног вперед, оставляя своего начальника позади. Девушка отчаянно пыталась бороться с болью, но это было уже невозможно: на глазах выступили слезы, а нога подкосилась...       С лица Драко сошла глупая улыбка, вызванная выпитым алкоголем, когда он увидел, что Грейнджер упала метрах в тридцати впереди и почти сразу к ней начал приближать едва различимый в темноте силуэт мужчины. — Малфой, помоги, — ненавидя себя за столь дрожащий голос, проскулила Грейнджер, даже не догадываясь, что подходит к ней вовсе не Драко. — Помочь, киса? — раздался прямо над её ухом неприятный, сладковатый голос, сопровождающийся отвратительным запахом дешевого спиртного. — А-а, — коротко вскрикнула от неожиданности Гермиона и попробовала встать, но результат был плачевный: она так и осталась лежать на холодной поверхности, а в глазах потемнело пуще прежнего. Она почувствовала тёплое касание чьего-то толстого пальца на щеке, заставившее её предпринять вторую попытку, более удачную. На этот раз она перевернулась на спину и при этом смогла выхватить и сжать в руке волшебную палочку. — Эверте статум***! — выкрикнула девушка, нарисовав палочкой «галочку» в воздухе.       Сноп искр озарил переулок, но не отбросил мужчину, а лишь заставил того немного пошатнуться. С ужасом осознавая, что её палочка не только её не послушалась, но ещё и вылетела из рук, Грейнджер начала отползать в сторону противоположной стены, собираясь с силами, дабы подняться на изнывающие ноги.       Мужчина начал что-то невнятно, но очень яростно говорить, а Гермиона лишь притихла, завидев в нескольких метрах от себя знакомую фигуру.       Ещё никогда в жизни она не была так рада видеть Драко Малфоя. — ...Хочешь забрать свою палочку, а? — пошатываясь, подошел к ней ближе пьяница.       Девушка, всё это время собиравшая силы, резко встала и достала из сумочки достаточно острую расческу на случай, если понадобится защищаться. — Проваливай, Робби, — темная фигура Драко заслонила Гермиону. Несколько секунд все трое молчали, после чего мужчина, именуемый Робби, издал неприятный смешок. — Ты, я вижу, стал смелым, Малфой? — А ты ни капли не изменился, — с брезгливостью ответил парень, быстро оглядывая мужчину. Драко явно хотел что-то добавить, но удержался и вместо этого со сталью в пониженном голосе проговорил: — Лучше тебе отдать эту палочку мне, — и, пока Робби раздумывал, достал из кармана кожаные перчатки. — Противно взять за руку меня, а сам шляешься с грязнокровками? — выплюнул мужчина, но всё же протянул палочку. — Боюсь, противно — не достаточно сильное слово, — деланно спокойно сказал Малфой. Девушка сделала шаг к Драко и уже собиралась забрать палочку, как вдруг Драко выхватил из-за спины свою и прошипел: — Коньюктивитус****, — на удивление Гермионы, заклинание ему удалось, правда, не так хорошо, как если бы он производил его в трезвом состоянии.       Робби застыл на секунду, а потом, словно мешок, упал на пол, закрывая ладонями глаза. — Что ты?.. — прошептала Гермиона, наклонившись к парню. К тому моменту вокруг них собралась приличная толпа, что ей однозначно не нравилось. — Старый должок, — уклончиво ответил Драко и протянул девушке руку. — Тут уже недалеко, и я могу провести под руку, но лучше, конечно, сразу залечить ногу. — Нет, будет лучше для начала отойти подальше, — с опаской оглянувшись назад, ответила девушка.       Оказавшись у лавки «Горбин и Бэркес», чьим камином планировал воспользоваться Малфой, они остановились. Драко присел на корточки и принялся разглядывать лодыжку Гермионы, подсвечивая палочкой. — Это похоже на не особо удачный вывих, но я знаю заклинание, — произнес наконец он. — Я тоже знаю, но не уверена, что ты можешь его произнести, — скептически сказала Грейнджер и уже потянулась рукой вниз, дабы вновь закрыть кожу тканью, — пусть ты и справился с Коньюктивитусом, вышло у тебя это так себе, а я не хочу, чтобы ты сделал только хуже моей ноге. — И что ты предлагаешь? Направиться в таком виде домой и попробовать самой это сделать? Плохая идея, учитывая то, что тебе всё ещё предстоит привыкнуть к новой палочке, — он выпрямился и оказался на удивление близко к девушке. — Ладно, — вздохнула Гермиона. Она не хотела признавать правоту Драко, но особого выбора у неё и не было. Конечно, можно было направиться вместо своего дома на площадь Гриммо и попросить Джинни поправить ей ногу, но девушка и без этого чувствовала, что слишком сильно напрягает друзей в последнее время. — Произносишь «сиреневенькая зубовыковыривательница» и делай, что хочешь. — Сиреньевекая зубовыковельтиница, — не особо прилагая усилия для того, чтобы произнести слова похоже, сказал Малфой, после чего наклонился к ней почти вплотную. — Это был что, пароль? — Нет, — рвано выдохнула Грейнджер и попробовала как можно мягче оттолкнуть парня от себя ладонью, — попробуй лучше залечить ногу.       Это было странно — вновь чувствовать его пальцы на оголенном участке тела. Как будто было что-то интимное в том, что она позволяла Малфою вот так касаться её кожи холодными пальцами в поисках того самого места, где свело мышцу.       Драко зашептал заклинания — другие, не те, которые знала Гермиона, — обдавая горячим дыханием ногу. Несколько секунд — и всё прошло; остались только смешанные ощущения: легкое, холодное покалывание в местах, которых касался парень, и жар от его дыхания. — Спасибо, — пришла в себя Грейнджер и присела на колени, дабы поправить штанину и убедиться, что всё точно прошло беспроблемно.       Только девушка поднялась обратно и уже хотела сказать, что стоит поторопиться, если они хотят воспользоваться камином в лавке, а не трангрессировать, но вместо этого замерла, «споткнувшись» о взгляд Драко.       Он стоял даже ближе к ней, чем в прошлый раз, наклонившись и закрывая единственный свет в этой часте переулка — от фонаря напротив. Радужка глаз казалась темнее обычного: она была почти черной и фактически сливалась с хрусталиком из-за отсутствия света. — Как ты живешь с такой прической? — первым начал разговор Драко, только усиливая неловкость, повисшую в тех десяти сантиметрах, что остались между. — Знаешь, как-то живу. Вот тебе более сложный вопрос: как ты живешь с таким характером, как у тебя? — ответила вопросом на вопрос Гермиона, всеми силами пытаясь отвлечь свои мысли от яркого аромата парфюма, переплетающегося с запахом вина и чем-то похожим на миндальное молоко. Так, кажется, пахла его кожа. — Тоже как-то живу, — Драко протянул руку к лицу девушки и убрал пряди, закрывающие её щеки с обеих сторон. В этот момент Гермиону как-то будто ударило током, и она тут же дернулась, перехватывая запястье парня. — Ты пьян, Малфой, — железным тоном произнесла Грейнджер, пытаясь отрезвить парня. — Почему тебя это так заботит? — беззаботно спросил Драко, то ли игнорируя, то ли не улавливая смысл сказанного. Он попробовал убрать последнюю прядь волос с лица и при этом облизнул губы так, что от одного этого жеста Гермиона почувствовала, как всё внутри сжимается. — Мерлин, что ты... — негромко воскликнула Гермиона и снова поймала его запястье, но Малфою удалось вырвать руку из не особо цепкой хватки, после чего он несколько секунд «танцевал» пальцами в воздухе, не давая девушке поймать их. — Не нужно начинать эту игру; мы оба потом о ней пожалеем, — предприняла последнюю попытку образумить парня Грейнджер.       Нет, скорее, саму себя, чем его. — Просто напомни мне завтра о том, что я пообещал не жалеть, — Драко сократил расстояние между ними и прижался к её губам. Он не понимал, что творил, и Гермиона прекрасно это знала, ровно как и то, что могла запросто оттолкнуть его, прекратить всё это и уйти. Но не сделала этого.       А всё потому, что где-то глубоко внутри рвалось наружу чувство, непреодолимое желание просто забыть обо всем. Больше не ходить по канату над пропастью, едва не до смерти пугаясь каждый раз, когда она почти оступалась, а просто сигануть вниз, целиком и полностью отдаваясь белой, затуманенной пустоте.       Не черной, хотя это было бы более логично.       Малфой, осознавая, что девушка не отвергает его, проник в рот девушки языком, и Гермиона на секунду-вторую ощутила себя, попивающей терпкое красное вино. Драко неторопливо посасывал то её нижнюю губу, то верхнюю, постепенно продвигаясь ладонями от её волос, которые он прежде перебирал, вниз, к лицу, выражающему искреннее блаженство.       Грейнджер подняла немного дрожащие от холода и волнения руки и положила их сперва на плечи парня, а после, расслабившись, принялась поглаживать шею. Расстегнуть пальто, а за ним и рубашку она не отважилась, но пока это и не было нужным.       Парень всё с новыми силами вбирал в себя губы девушки, поглаживал красиво очерченное лицо и играл с её языком, а в его наполовину прикрытых глазах можно было прочитать удовольствие от того, что Гермиона охотно отвечала ему.       Грейнджер казалось, словно она летела куда-то вниз, и единственной надеждой на спасение был он: его плечи, острые выступающие скулы и губы, причиняющие ниеизъястнимое наслаждение каждым новым движением.       И вдруг полет прекратился, сменившись так не вовремя пришедшим осознанием происходящего.       Почувствовав, что Драко, не разрывая поцелуй, начал спускаться руками ещё ниже шеи, Гермиона попробовала отстраниться. После этой тщетной попытки она замерла на месте, перестав отвечать на поцелуй, который тут же оборвался. — Что это было?.. — первым задал вопрос Малфой, на который, к сожалению, нельзя было дать четкий ответ. — Я не знаю, — таким же приглушенным тоном ответила девушка и отдернула руки от тела парня. Тот в свою очередь моментально поправил одной рукой распавшуюся прическу Грейнджер и спрятал ладони в карманы пальто. — Поздно уже, — стараясь не смотреть в карие глаза Гермионы, констатировал Драко. — Кстати, «Самые опасные яды восемнадцатого века» так и остались лежать на столе?       «Да ладно, это точно то, о чем мы должны сейчас говорить?» — Не-а, я захватила. На счастье, вору книга не понадобилась, — воспользовавшись случаем так же отвести взгляд, она расстегнула молнию на сумочке и продемонстрировала копию книги. — Я прочитаю до завтра вместо тебя, не против? — Нет, ничуть, — Малфой толкнул дверь в «Горбин и Бэркес» и придержал её, чтобы Грейнджер смогла быстро пройти за ним.       В устрашающей лавке никого не оказалось, несмотря на то, что она была открыта. Драко объяснил это тем, что владельцы часто уходили наверх в жилое помещение и забывали закрыть магазин. Парень пропустил Гермиону первой к камину для перемещения и та, взяв в руку пригоршнь летучего пороха, найденного в небольшой вазе рядом, выкрикнула свой адрес, шагая в огонь.       Языки зеленого пламени облизывали тело, но причиняли лишь легкое покалывание по сравнению с тем, что творилось внутри Грейнджер.       Чертова буря.       Она не хотела, чтобы всё обернулось именно так. Девушка желала лишь поцеловать Малфоя, всего один раз в жизни поддаться глупому порыву, который вряд ли парень будет помнить наутро во всех деталях, позволить той части себя, что по неведомым причинам находила внешность Драко привлекательной, одержать верх. Просто поддержать игру, а не желать его так сильно, что от одного поцелуя начинало приятно скручивать тело и тянуть внизу живота.       Внутри всё кипело и даже не думало останавливаться.