Глефа

      Подвальное помещение, в котором располагается тренировочный зал глеф, веет в лицо сыростью и запахами металла и пота.       Громкая музыка отдаётся басами в солнечном сплетении, синхронизируясь с лёгкими, танцующими шагами. Лезвия чакрамов мечутся в воздухе, разрывают свистом вязкое чёрное пространство, деанонимизируя их обладательницу характерностью своих полётов.       Игнис прислушивается. Несмотря на договорённость об уединении, неукоснительно выполняемую глефой, он каждый раз суеверно опасается встретить здесь кого-то ещё.       Освободиться от помех в виде куртки и трости является делом нескольких секунд. Руки обдаёт прохладой, рукояти клинков комфортной тяжестью ложатся в ладони. Шаги — прекрасный ориентир, он устремляется к ним, занеся кинжалы.       Глефа явно не ожидает нападения, но легко уклоняется от атаки. Игнис ощущает предплечьем жар её разгорячённого тренировкой тела.       Он слышит её шаги, чувствует вибрацию пола — чёткий ритм, ускорение, толчок. Удар лезвия в плечо — почти плашмя, но всё же ранит. Сдерживая шипение, Игнис отшвыривает от себя чакрам ударом кинжала.       Хрустальный звон возвещает о том, что она сменила оружие. Глефа принимает его кинжал на скрещённые свои, откидывает его руку, отлетает назад и теряется в пространстве.       Шиенция сосредотачивается. Его пальцы холодеют, перчатки и кинжалы покрываются ледяной коркой. Однажды ему удалось пробить её защиту круговой атакой, и он надеется, что этот приём обнаружит её снова. Неуловимую, стремительную королевскую глефу.       Короткий вздох боли раздаётся справа. Задел-таки! Игнис швыряет тело в прыжок, но врезается в стену — глефа оказывается слишком быстра. Призвав копьё, она обрушивает на него град ударов, заставляя согнуться от боли, и отскакивает. Игнис выпрямляется: этим его не проймёшь.       Кинжал со звоном врезается в чакрам, но соскальзывает с его округлого бока. Ледяная корка разлетается на жалящие искры. Шиенция меняет стихию на огонь, свистящие удары его кинжалов быстры и смертоносны — для иного врага, конечно. Глефа блокирует их все, шипит, когда огонь опаляет её, и стремительно уходит из радиуса поражения.       Звук атакующего телепорта Игнис не перепутал бы ни с чем — Нокт использовал его, пожалуй, даже слишком часто, и этот характерный свист, сопровождаемый лёгким стеклянным перезвоном, въелся в мозг за несколько лет. Металл звенит о металл. Удар заблокирован, и Игнис готов атаковать, но она, чёрт возьми, быстрее! Острое лезвие кинжала вскользь рассекает кожу запястья. Шиенция ударом ноги отшвыривает от себя глефу и в тот же момент сам меняет оружие и делает сальто, атакуя копьём то место, куда она должна была приземлиться. Не попадает, тут же призывает кинжалы, осознавая, что вот она, рядом, и готова нанести решающий удар.       Игнис банально не успевает поставить блок. Глефа ударяет снизу вверх по гарде, выбивая клинок из руки, и тут же отсылает своё оружие, до боли сжимая не по-женски сильными пальцами его запястье. Второй рукой она хватает Шиенцию за ворот рубашки, резким движением притягивает к себе.       Её губы сухие и горячие, дыхание сбитое. Игнис разжимает кулак, кинжал послушно исчезает. Он скользит пальцами по её телу — глефа вздрагивает, мышцы живота непроизвольно сокращаются от его прикосновений. Она углубляет поцелуй, отпускает его запястье, скользит вверх по руке до плеча и нащупывает порез. Отстраняется.       — Проклятье! — зло и виновато говорит глефа. — Прости, я увлеклась...       — Это не имеет значения...       — Ой, да не выделывайся! — раздражённо бросает она, отталкивая его от себя. — Не передо мной!       И Игнису ничего не остаётся, как ждать, когда она сходит за аптечкой и обработает его плечо и руку. Её прикосновения — то властные и уверенные в своём праве, то невесомо-нежные, ласкающие, — расслабляют и успокаивают. Этого Шиенция не ощущал уже давно. Даже с Аранеей — Хайвинд была резка и ценила состояние постоянной опасности, высокого напряжения больше, чем вот эту нежную ласку, в которой он, как выяснилось, так сильно нуждался.       — Благодарю тебя, — произносит он. Её пальцы касаются губ — они пахнут антисептиком и бинтами, противный медицинский запах, который, тем не менее, дарит ощущение уверенности.       — Не надо, это моя вина.       Игнис тянется к ней: прикоснуться, прижать, ощутить ладонями. В который раз поражается её гибкости и твёрдости её мышц. В который раз теряется пальцами в густом пологе волос. И тонет в поцелуях: жадных и искренних.       Он скользит губами по ключице, чувствует, как она дрожит от нетерпения и возбуждения. Натыкается пальцами на шрамы — след от когтей гарцимахера, — что двумя параллельными линиями тянутся по её правому боку от тазовой косточки до ключицы, и, минуя шею, короткими полосами заходят на щёку. От прикосновения к ним глефа выгибается в его руках, как кошка.       Музыка, что всё это время играла в тренировочном зале, наконец, стихает, чтобы через пару томительных секунд снова наполнить помещение звуками. Гудящий и глубокий ритмичный эмбиент сменяется на отрывистые аккорды и яркий вокал певицы. Игнис знает: песня длится три с половиной минуты. Этого хватает с лихвой.       Fireflies, a million little pieces       Feeds the dying light, and brings me back to life       In your eyes, I see something to believe in       Your hands are like a flame, your palms' the sweetest pain       Let the darkness lead us into the light       Let our dreams get lost, feel the temperature rise       Baby, tell me one more beautiful lie       One touch and I ignite       Like a starship speeding into the night       You and I get lost in the infinite lights       Baby, tell me one more beautiful lie       One touch and I ignite...       ...I feel the heat as we collide       Like a fever that feels so right       So baby, tell me one more beautiful lie       One touch and I ignite!       Закушенная в кровь губа — Игнис скользит по ней языком, слизывая капельки. Сжимает запястья, ловит дыхание, двигаясь в ритм с музыкой и биением сердца — недолго, пока есть время... Глефа словно и вправду горит в его руках, жар её тела и губ передаётся ему самому, она вздрагивает всем телом, и Игнис на несколько секунд теряет смысл всего сущего, вслед за ней сгорая в этом огне.       Придя в себя, он медленно опускает её на пол. Пара минут на то, чтобы привести себя в порядок, пара минут на поцелуй — вдумчивый и нежный. Затем она высвобождается из его рук.       — Я люблю тебя.       Слова звучат буднично и скромно, без пафоса и патетики. Игнис молчит, осознавая. И впервые за этот вечер называет её по имени.       — Леджиерро...       — Не надо, я и так знаю, что ты скажешь.       Она отходит в сторону — пространство вокруг становится пустым и холодным, — музыка обрывается на полуфразе. Её голос доносится с другого конца зала, от двери:       — Я не буду мешать тебе выполнять свой долг. Только позволь мне быть с тобой... пока не вернётся король.       Дверь закрывается за ней. Пустота разрастается вширь, теряя последние крохи тепла. Игнис гасит эмоции под блоком разума, натягивает перчатки и куртку и, прихватив трость, выходит из душного тренировочного зала, чтобы через неделю вернуться сюда снова. К своей глефе.