Всего одна жизнь

— Кстати, о женах. Помнишь, когда мы хотели снимать клип на I Want To Break Free и никак не могли ничего придумать? Это же была тогда идея Доминик, да? — Да, вроде бы, ее... М-м-м, — зажмурился от удовольствия Роджер, — шикарные были съемки! Как мы тогда веселились! Ты помнишь как было здорово? Самые веселые съемки клипа, которые у нас когда-либо были! Брайан захохотал: — О-о-о, это вообще было незабываемо! Ты тогда такой фурор произвел, когда появился в образе школьницы! Был просто "гвоздем программы"!..

***

1984 год

— Ну и где наш барабанщик? Пора начинать так-то! — Фредди посмотрел на настенные часы и обвел всех взглядом. Брайан взглянул на него, на секунду оторвавшись от своей Red Special, пожал плечами и снова забренчал по струнам напевая под нос какой-то незатейливый мотивчик. Джон открыл было рот, чтобы что-то сказать, как в этот момент в студию с шумом влетел Роджер: — Парни, есть идея! — Наконец-то, явился! Грохоту то от тебя сколько! Слава богу, что хоть двери не снес! Где тебя носит? — язвительно выдал тираду Фредди. — Ну, что за идея? — Нам же нужен клип на I Want To Break Free? — Ну? — Так вот, у Доминик родилась идея снять пародию на «Улицу Коронации», переодевшись в женские платья. Как вам? — О, здорово!.. — Давайте!.. — Это будет интересно!.. — Ок! Значит, заметано! Тогда, вы как хотите, а я уже застолбил роль школьницы!

***

На съемочной площадке царило оживление и раздавался смех. Переодевшиеся в женские платья музыканты подшучивали друг над другом изгаляясь кто во что горазд. — Фред, ну ты красава! Тебе сбрить усы и можно хоть сейчас на панель… — Не, сейчас некогда, позже… Завтра, может быть… И не буду я ничего сбривать, с усами пикантнее! — Да кто ж спорит! — Брай, вот теперь мы точно знаем, что ты спишь в бигудях! — Отвали! Не сплю я! Спроси у Крисси… — Ха-ха, нашел к кому отправлять! Да какая ж жена скажет правду? Моя так точно не сказала бы. — Ага! Значит ты спал! — Э-э-э… не будем трогать мое темное прошлое… — Джон, а давай мы тебе бородавку на нос приклеим и будешь ты у нас такой мерзкой старушонкой! — Ага! Сейчас! Себе приклей, знаешь куда? — …А где у нас Роджер? Никто его не видел? Где эта, мать ее… его… школьница? — Здесь я! Чего орете? Все взгляды обратились на голос и на площадке воцарилось молчание. В дверях, опираясь плечом на косяк, сложив на груди руки и скрестив ноги стояла белокурая нимфетка в короткой пышной юбочке, едва прикрывающей задницу, мало чем напоминающая их повесу-барабанщика и с усмешкой наблюдала за происходящим. Оценив произведенное впечатление, нимфетка отлепилась от косяка и, покачивая бедрами, продефилировала к дивану, стоящему посреди декораций, чувствуя, как три пары глаз завороженно следят за ее перемещением. Кто-то громко сглотнул. — Кхм… это… ни хуя себе… — нарушил молчание чей-то хриплый голос, кажется, Джона. — Это точно Родж? — Как ты думаешь, у него есть что-нибудь под юбкой? — услышал Роджер, обращенный к кому-то чей-то шепот. — Не знаю, — так же шепотом ответил кто-то, — но можно же и посмотреть. — Ну тогда я пошел? — Иди, расскажешь потом. — Ну, чего уставились? — Роджер уселся на диван, закинув ногу на ногу и достав из кармана юбочки сигареты с зажигалкой, закурил. — Ну чисто, как коты в рыбной лавке! — Дорогуша, а ты ничего так девочка! — сам одетый в короткую кожаную черную юбку с разрезом по самое не балуйся и черные чулки, игриво сказал Фредди, походкой от бедра двинувшись по направлению к Роджеру. — Может, мы с тобой того… этого… замутим? И обернувшись к остальным спросил: — Мальчики, никто не возражает? Мальчики, облаченные один в шелковую розовую ночнушку с рюшами, а другой в строгий старушечий костюм, фыркая и давясь от смеха замотали головами. — Отлично! Принято единогласно! — удовлетворенно воскликнул Фредди, продолжая медленно приближаться к Роджеру. — Спокойно! — пропищал Роджер, вытянув навстречу ему руку с находящейся между пальцами сигаретой. — Стой, где стоишь, маньяк! — Да ладно, детка, расслабься, здесь все свои. Никто ничего не узнает! — вкрадчиво сказал Фредди, сев вплотную к нему и забрав из его пальцев сигарету сделал затяжку. — Развращение несовершеннолетних, статья… не знаю какая… пожизненный срок!.. или электрический стул?.. — Роджер отодвинулся от Фредди в угол дивана и не в силах больше сдерживаться захохотал. — Ой, ну вы идиоты! - еле выговорил он сквозь смех. - Посмотрели бы вы на себя со стороны! Кстати, кто из вас хотел посмотреть что у меня под юбкой? Ну что, показать? Брайан с Джоном переглянулись и держась друг за друга заржали еще громче.  — Да у вас тут весело! Ну что, все готовы? — спросил вошедший режиссер и оценивающим взглядом окинул музыкантов: — Парни, чудесно выглядите!.. Особенно ты, Роджер! Эх, хороша чертовка! — прищелкнул он восхищенно языком и недоуменно посмотрел на снова истерично захохотавших после его слов парней — Я что-то не то сказал? Он хлопнул в ладоши и прокричал в мегафон: — Все по местам!.. Тишина на площадке!.. Мотор!

***

наши дни

— …Ты помнишь какая реакция была на тебя у всех? Все просто потеряли дар речи! И не знаю, как другие, но лично у меня появилось желание отыметь тебя в самых непристойных позах! — Брай! Блядь, старый ты пень! Что я узнаю по прошествии лет?! Так это ты собирался посмотреть, что у меня под юбкой?!.. А ты точно нормальный??? А то, может, ты какой-нибудь латентный гей, а я и не в курсе даже? Сижу тут, понимаешь, пью с тобой… А у тебя тут обстановка интимная!.. — Ну почему только я? Джону тоже, например, было любопытно! Нормальный, успокойся! — захохотал Брайан. — Да кто ж тебя знает, — проворчал Роджер. — Ты ж вон какой красавчик был. — Ты мне льстишь! Да и вообще, все мы в молодости были красавчиками, но только уж кого-кого, а тебя-то по красоте вряд ли кто из нас мог переплюнуть. Ты со своим кукольным личиком и голубыми глазищами даже мужиков с ума сводил, не говоря уж про женский пол. — Мужиков?! Ну-ка с этого места поподробней! — Да дело прошлое… — Нет, ты расскажи! — Ну, когда мы были в Рио... какой же это год был?.. вроде бы 85-й… ну рок-фестиваль когда был… ты не помнишь?.. ну, короче, неважно. Так вот, после какого-то очередного всеобязательного мероприятия, то ли интервью, то ли фотосессии, не помню уже, ко мне подошел какой-то местный мачо и стал интересоваться тобой - что да как, и по какой ты части. Ну я его и расстроил, сказав, что у него нет шансов в отношении тебя. Ну он отвалил и больше не отсвечивал. Во всяком случае я его рядом с нами никогда больше не видел. Так что, Родж, прости, но здесь ты вне конкуренции…

***

— Светает уже, — посмотрев в окно сказал Роджер. — Надо бы пойти немного вздремнуть, завтра, вернее, уже сегодня улетаем. Нужно будет еще кучу дел сделать до отлета. Хорошо посидели! Пока! — Да, хорошо! Пока! Увидимся после обеда. Проводив Роджера, Брайан вышел на балкон и поежился: раннее утро обдало прохладной свежестью. Он посмотрел на рассветное небо (эх, жаль, что на гастроли нельзя возить с собой телескоп!) и залюбовался — все оно было усеяно звездами, которые понемногу начинали тускнеть и гаснуть, уступая место начинающей робко пробиваться сквозь ночную тьму занимающейся заре. «Все будет хорошо!» - бросились ему в глаза слова рекламы. Весь следующий день прошел в суматохе сборов. Принимающая сторона без конца расшаркивалась и рассыпалась в благодарностях, в который раз за прошедшие четыре дня выспрашивая все ли понравилось и все ли было в порядке и приглашая приехать вновь. Роджер с Брайаном на 100500 раз раздали автографы и в который раз уверили устроителей, что все было организовано замечательно и на высшем уровне и обещали, что они конечно же всенепременно приедут снова, когда неизвестно, но вот как только, так сразу. Наконец, спустя несколько часов кутерьмы, прощальных обедов и прочей лабуды всю концертную группу отвезли в аэропорт и, сердечно распрощавшись, посадили на самолет, помахав напоследок ручкой. — Какие милые люди, приятно было с ними пообщаться, — Брайан задумчиво наблюдал в иллюминатор, как от самолета убирают трап и он трогается с места. — Да, хорошо все прошло, без эксцессов. Они очень старались нам во всем угодить. Роджер смотрел, как из-под шасси разгоняющегося самолета уходила взлетная полоса. — Взлетаем. Через пару часов должны быть на месте… Некоторое время они молчали, каждый думая о своем. — Кстати, — первым нарушил молчание Роджер, — слушай, давно хочу у тебя спросить: а ты что реально ловишь кайф воспитывая всех этих ежей, барсуков и прочих четвероногих? — Ну да. От общения с природой идет какое-то успокоение. Когда я вожусь с ними со всеми, то на какое-то время забываю обо всех проблемах и вообще обо всем. А еще, когда смотрю на звезды и вообще на небо. Эта бесконечность затягивает. Это как... впасть в Нирвану. Я мог бы даже это назвать своего рода терапией. Тогда, в 91-м, помимо всего прочего, все это тоже помогло мне не сойти с ума. Брайан помрачнел. — Когда мы снимали "Дни", наш последний клип с Фредом, я был в это время в рекламном туре с Innuendo. Как я проклинал потом этот тур. Из-за него я не смог присутствовать на съемках вместе с Фредди. Со всеми вами. Не смог быть во всей той атмосфере. — Кто же знал, что это будут последние съемки с ним? — Ты прав — никто. Но все догадывались. Да и сложно было не догадаться. В те дни каждый день, каждая минутка в его обществе были на вес золота. Он был в очень плохом состоянии. Вспомни, он ведь тогда так и не вернулся что бы допеть Mother Love. Не смог. — Да, я помню. Но ты же потом допел за него. У тебя хорошо получилось. — Хорошо? Может быть. Не знаю. Ты не представляешь, чего мне это стоило. Мне понадобилось несколько дней, чтобы ее допеть — стоило мне только начать, как у меня комок появлялся в горле и душа разлеталась на кусочки. Я буквально не мог дышать. — Зато альбом хорошо пошел, что тоже было очень важно. — Он бы и так хорошо пошел, без этого дурацкого тура. Ладно, чего уж теперь, — махнул рукой Брайан, — жизнь продолжается. Он посмотрел в иллюминатор. — Смотри, кажется подлетаем! Внизу, под начавшими редеть облаками, показались светящиеся очертания ночного города, в котором им предстояло скоро дать очередной концерт.

***

Последние приготовления в гримерке. Последний мимолетный взгляд в зеркало. И снова прогулка по коридорным лабиринтам. Навстречу нарастающему гулу толпы, их фанатам, которые их так давно уже ждут и которые, они это знают, будут ждать всегда не смотря ни на что. И все эти последние несколько лет каждый их выход на сцену, как в первый раз. И как в последний. Все это дань тому, кого вот уже 30 лет как нет с ними, и кто все равно, не смотря ни на что, все это время незримо всегда присутствует среди них. Они переглянулись и кивнули друг другу. Эти взгляды и этот кивок значит для них очень много. Это уже ритуал. Без него не будет шоу. Между ними давно возникла телепатическая связь, чтобы понимать друг друга без слов: «Ты готов?» — «Да!» — «Волнуешься?» — «Есть такое! А ты?» — «Немного!» — «Старик, ты знаешь, что я тебя люблю?» — «Знаю. Я тебя тоже!» Вдох-выдох. — Готовность номер один! — слышат они в наушниках голос режиссера и расходятся по местам. Брайан целует свою красотку, поудобней пристраивает на плече ремень и привычным движением взъерошивает давно уже ставшие седыми кудри, придавая им дополнительный объем. Роджер садится к барабанам, пробегая взглядом по барабанной установке, выхватывая незначительные детали и проверяя наличие на месте запасных палочек. Незримый режиссер поднимает руку, сжатую в кулак и начинает отсчет по одному высвобождая пальцы: — Один! Два! Три! Звук оркестра настраивающего инструменты. Стук палочек. INTRO!