The book of life

— Гермиона! Родной голос застал её в дверях Большого зала. Попытка сбежать с неофициальной части рождественского бала потерпела крах. Обернувшись, Гермиона озиралась по сторонам, выцепляя из толпы знакомую взъерошенную макушку. — Гарри, — успела произнести она, прежде чем была стиснута в объятиях крепкими мужскими руками. — Ты меня задушишь… — Прости, — отстранившись, смущённо ответил он. — Хотела сбежать? Гермиона пожала плечами и растянула губы в многозначительной улыбке. — Здесь слишком… — Шумно и людно? — закончил за неё Гарри. Гермиона едва заметно кивнула. Бросив в сторону нарочито опасливый взгляд, Гарри склонился над ней и заговорщически прошептал: — Тогда у меня есть отличная идея… Через несколько мгновений они, словно нашкодившие первокурсники, бежали по опустевшим лестницам Хогвартса, а за спинами постепенно стихал гул праздника. Внезапно лестница, по которой они поднимались, пришла в движение, заставив схватиться за перила. — Столько лет провёл в этих стенах, но так и не привык к лестницам, — пробубнил недовольно Гарри. — Скажу больше: второй год здесь преподаю, но тоже не привыкла. Куда же на сей раз приведёт… — она запнулась, ступая на небольшую площадку перед собой. Старая деревянная дверь выглядела знакомо. Гермиона переглянулась с Гарри, направила палочку на замочную скважину и громко произнесла: — Alohomora! Шестерёнки лязгнули, и дверь со скрипом отворилась. В памяти всплыли картины прошлого: три пары вращающихся безумных глаз, три носа, нервно дёргающихся и принюхивающихся к незваным гостям, три открытых слюнявых рта с жёлтыми клыками, из которых верёвками свисала слюна… — Хоть убей, я больше и шага не ступлю, — осматривая коридор, проговорила Гермиона. — Даже без Пушка, здесь как-то… — Зловеще? Гермиона кивнула, вглядываясь в темнеющую даль. Где-то там в полу находился люк, Дьявольские силки и гигантские шахматы. По телу словно пробежал разряд тока, стоило Гарри положить руку на плечо: — Пойдём отсюда. Они брели молча. Веселье от нахлынувших воспоминаний, будто по мановению волшебной палочки, сменилось апатией. За шесть долгих лет в стенах замка они пережили столько, что хватило бы обычным школьникам на несколько жизней вперёд. Ежегодно, не ведая того, они подвергались смертельной опасности, и каждый раз, благодаря одному лишь чуду и неимоверной удачи, им удавалось выжить. Впрочем, одним только чудом не обошлось. Гермиона уже на шестом курсе знала, какой вклад в чудесные спасения вносил Северус, но Непреложный обет и честное слово гриффиндорца не позволяли открыть правду друзьям. Как бы сложились тогда их судьбы, узнай Гарри правду? Победили бы они или сгинули в деспотичном мире, построенном Волдемортом? — О нет, Снейп, ты заблуждаешься… Гарри рывком прижал Гермиону к стене, закрывая собой и накладывая Дезиллюминационные чары на обоих. Стиснув сильными пальцами запястье, он потянул Гермиону вперёд. В галерее стояли двое. И если Северуса она узнала сразу, то собеседника скрывала тень от рыцарских доспехов. — Очень скоро министр не сможет покрывать твои делишки, и восторжествует правосудие. Жизнь вольётся в правильное русло. Воцарится порядок. Где благопристойные волшебники займут достойные места в обществе, а преступники, я говорю о таких как ты, Снейп… — Гермиона видела как пухлый указательный палец почти упёрся в грудь Северусу, — отправятся в Азкабан. Северус не мигая смотрел на собеседника, скрытого тенью. Казалось, от напряжения воздух начал искриться магией. Инстинктивно подавшись вперёд, Гермиона чуть было не вскрикнула от боли, когда Гарри сильнее сжал её запястье. — Нечто подобное я когда-то уже слышал от одного очень могущественного и влиятельного волшебника, — Северус невозмутимо отчеканил каждое слово. — Правда? От кого же? — Произнеся эти слова, — Северус закатал рукав сюртука и расстегнул манжету рубашки, не прерывая зрительного контакта с собеседником, — он оставил мне это… Посеревшая змея, обвивающая череп, отчётливо проступала на бледной коже. — В качестве напоминания о безграничной милости и щедрости того, кто хотел построить новый идеальный мир. Деля существующий на достойных и… — Северус сделал шаг к собеседнику. Даже с такого расстояния Гермиона видела, что чёрные глаза Северуса ещё больше потемнели, а взгляд стал холодным и колючим. Сердце, сделав кульбит, понеслось галопом. Только Гермиона знала, чего стоил подобный разговор Северусу. Какую боль ему причиняют воспоминания об ошибках прошлого, и как он ненавидит Метку. Как он корит себя за каждую отнятую Волдемортом жизнь. Как просыпается ночами в ледяном поту после кошмаров. Палочка инстинктивно скользнула в ладонь, и Гермиона подалась вперёд. Не успев сделать шаг, она наткнулась на препятствие: дорогу преградил Гарри. — И у министерства ещё имеются сомнения на ваш счёт? — в свет факела наконец шагнул собеседник, и Гермиона ахнула про себя. Бернхарт Патерсон с раскрасневшимся от ярости лицом практически брызгал слюной, попутно тыкая пухлым пальцем в Северуса. — Лично позабочусь, чтобы в самое ближайшее время вас отстранили от должности. Оправив мантию на солидно выпирающем животе, Патерсон-старший окинул Северуса презрительным взглядом и стремительно направился к лестнице. Чуть не сбив с ног притаившихся за углом Гарри и Гермиону, он постепенно скрылся из виду в темноте ночных коридоров Хогвартса. Когда Гермиона обернулась, галерея уже опустела. — Гермиона, — сбрасывая Дезиллюминационные чары, начал Гарри. — Что это сейчас было? Гермиона молча смотрела на друга. Как сказать ему, что мир, ради которого он когда-то не раздумывая отдал свою жизнь, прогнил настолько, что идеи Волдеморта обществу кажутся не такими уж плохими? Просто сейчас их подают «правильно». Без насилия и кровопролития. Медленно и планомерно вкладывая в умы подрастающего поколения, не забывая обрабатывать и старших. А главное, сейчас у этих блюстителей нового имелись все рычаги: и пресса, и должности в министерстве. Такие, как Патерсоны, словно пауки, окутывают жертв паутиной сомнений и ложных надежд, обещая новое светлое будущее. А по факту, заманив в сети, отравляют разум, даруя лишь иллюзию благ и свободы. Подобные Патерсонам всегда будут паразитировать и наживаться на простых волшебниках, пока не выжмут все соки до последней капли и не набьют галлеонами карманы до треска по швам. Разве за такое будущее сражались Орденцы? — Гарри… — начала Гермиона неуверенно. — Я не ослышался? Патерсон только что разделил общество на достойных и… — он ходил кругами. — Гермиона, это… Гарри резко остановился, привычным жестом потёр шрам, затем откинул волосы со лба и поднял взгляд на Гермиону. В зелёных радужках глаз она видела боль и отчаяние. Она давно подозревала, что Патерсоны умело лоббировали свои цели в министерстве, ловко скрывая истинные мотивы. Что же изменилось сейчас? Нашли влиятельного покровителя или перетянули на свою сторону большинство членов Визенгамота? Если это так, то Патерсон не врал, утверждая, что Северусу на посту директора осталось недолго. А лишившись должности, он отправится в тюрьму. Гермиона должна немедленно поговорить с… «Северусом…» — Северусом? Голос Гарри вернул Гермиону в реальность. Кажется, последнее она произнесла вслух. Второй раз за день сердце сделало кульбит и, казалось, замерло. Об их отношениях с Северусом почти никто не знал, а точнее знала лишь МакГонагалл. Безусловно, Гермиона планировала рассказать всё Гарри, но позже. И уж точно не хотела, чтобы Гарри узнал об этом вот так. Она подобрала бы удачное время. Обстановку. Правильные слова… Мысли застряли комом в горле, позволяя лишь безмолвно открыть рот. — Ты хотела сказать «профессором Снейпом»? Гермиона отвела взгляд. — Нет, Гарри. Я сказала, как и хотела. Рассмеявшись, Гарри похлопал Гермиону по плечу: — Ты же сама всегда нас поправля… Он внезапно осёкся. Недоумение на лице сменилось пониманием, а затем настороженностью. — Ты?.. Вы?.. — Гарри не осмеливался озвучить догадку, а Гермиона продолжала молча смотреть на друга. Отступать некуда. Виновато закусив губу, Гермиона нарушила затянувшуюся паузу: — Прости, что не сказала раньше. Мы решили пока сохранить всё в секрете. Она видела, как заострились от напряжения черты лица Гарри. Рука до побелевших костяшек сжимала волшебную палочку, а в глазах вспыхнул огонь. Подобную решимость в его взгляде она видела год назад. Он подарил ей кулон и рассказал правду. Тогда на неё словно снизошло озарение, и всё лишнее в жизни отсеклось. Стало понятно, кто настоящие друзья, кто останется бок о бок навсегда, невзирая на потерю памяти. Кто всегда поддержит, какой бы путь она не выбрала. А кто все остальные. — Точнее, на этом настоял Северус, — наспех поправила себя Гермиона. Гарри дёрнулся, словно от пощёчины. Но что вызвало подобную реакцию? Ей казалось, что он пересмотрел своё отношение к Северусу после увиденного в воспоминаниях. Да и то, как Северус помог найти её в Брайтоне и арестовать Лестрейнджа, не могло оставить равнодушным никого из участников событий. Особенно Гарри… — Гарри, мне жаль, что ты узнал об… этом вот так. Я надеялась, ты поймёшь меня и примешь… Он молча стиснул её в объятиях. Груз недосказанности исчез, и стало легче дышать. — Я всегда поддержу твой выбор, Гермиона. Правду говорят: настоящую дружбу сложно найти. Гермиона радовалась, что именно в её жизни случилось подобное чудо, и терять его она была совершенно не намерена. Уткнувшись лбом в грудь Гарри, она крепче обняла его.

***

Северус вышел из камина, отряхивая с мантии пепел. — Как прошёл Совет? Волшебная палочка почти неосознанно скользнула в ладонь. — Северус, — в тусклом свете камина он разглядел в директорском кресле женскую фигуру. — Никогда так больше не делай. Я мог… — Не мог, — парировала Гермиона. — Я заранее выставила Protego Maxima. Северус невербально зажёг светильники. Гермиона сидела, откинувшись в его кресле, а на подлокотнике лежала волшебная палочка. В руке Гермиона держала нож. Точным движением отрезав кусочек персика, она отправила его в рот. — Я рад, мисс Грейнджер, что вы уже освоили Щитовые чары, но, боюсь, мне вы не соперница, — Северус снял мантию, повесил её на спинку кресла, призвал из шкафа бутылку виски и налил с два пальца в стакан. — Желаешь проверить? — Нет. И тебе не советую, — он залпом выпил содержимое, затем наклонился и нежно поцеловал Гермиону в макушку. Она отрезала очередной кусочек сочного плода и соскочила с кресла. — Хочешь? — Нет. Сделаю некоторые заметки, пока не забыл. — Ты был в Отделе? Северус молча кивнул. В тишине слышалось лишь лёгкое поскрипывание пера по пергаменту. — Есть новые зацепки? — Не особо. Я обсудил с Кингсли возможность уничтожения Зеркала. — И как он воспринял такой поворот событий? — Без особого восторга, — прозвучало несколько расстроенно. Впрочем, Северус и был расстроен тем, что последние недели почти не дали результатов, а время шло. — Он явно заинтересован в возможности подчинения артефакта. — Ещё бы! — отозвалась Гермиона. — Кто в здравом уме расстанется с оружием подобной силы? Снейп сильно сдавил переносицу. Глаза болели, но заметки стоило доделать. — А я тут нашла кое-что… занимательное, — Гермиона положила на стол небольшую книгу. — «Мифы народов Мира»? — Северус удивлённо поднял бровь и посмотрел на Гермиону. — Гермиона, это маггловская литература… — Открой, — в её глазах горели искорки азарта. Северус устало отодвинул книгу подальше и откинулся на спинку. — Хорошо, тогда я сама, — Гермиона уселась на край стола, раскрыла книгу приблизительно на середине и смахнула ленточную закладку. «Во все времена люди видели Смерть в разных обличьях, но лишь немногие знают доподлинно её истинную историю… Когда-то Смерть была прекрасной девой. Юной и невинной. И работу она свою любила — сопровождать до чертогов вечности тех, чей срок уже пришёл. И случилось ей однажды влюбиться в юношу. Их любовь была настолько искренней, что утренняя роса не могла сравниться с ней по чистоте. Время шло. Но лишь над Смертью оно не имело власти. Глядя на увядающую молодость, осознал юноша, что недолог тот день, когда его возлюбленная лично сопроводит его в райские сады. И задумал он тогда сделать её смертной, чтобы прожили они счастливо, вместе состарились и умерли в один день. Проследил он за Смертью и понял, что сила её заключена в перстне. Захотел он выкрасть кольцо и спрятать его так далеко, чтобы сама Смерть не смогла найти. Подлил он в её кубок макового молока, дождался, пока уснёт девушка, и снял с пальца перстень. Но стоило юноше коснуться чёрного камня, как замер навеки его взгляд и остановилось сердце. Проснулась Смерть и увидела бездыханное тело любимого. Безутешна была дева и проливала реки горючих слёз. Убитая горем, позабыла она о долге своём и не даровала она умершим покой. Мучились и страдали те, кого Смерть не сопровождала в чертоги вечности, но не внемлила она мольбам, а продолжала ронять слёзы по любимому. Не нашедшие покоя и обречённые скитаться по земле, проклинали они Смерть. Услышала тогда стенания подопечных сестра Смерти — Жизнь — и спустилась она в пещеры, где плакала безутешная дева. Видя горе сестры, решила Жизнь помочь. Собрала слёзы в большой кувшин и отнесла сосуд брату. Сделали они из слёз Смерти зеркало. Больше человеческого роста. И поместили в него частичку души возлюбленного Смерти, чтобы могла она общаться с любимым и не забывать больше о долге. Обрадовалась Смерть такому подарку и вернулось всё на круги своя. Время шло, но люди не простили Смерти те муки, что она им доставила. Черствели их сердца, а плоть пожирало пламя пороков. Матери убивали своих чад во чревах, а брат поднимал руку на брата. С ужасом взирала на все бесчинства Смерть, но покорно выполняла свою работу. Со временем её белые одежды выпачкались кровью. Жестокость и ненависть людская изуродовали прекрасный лик Смерти, и стала она похожа на старуху. Лицо её покрывали глубокие морщины, волосы висели седыми спутанными паклями, а глаза стали тусклыми и безжизненными. И пришла Смерть к своему зеркалу поговорить с возлюбленным, а он и говорит ей: — Я любил прекрасную деву, а ты превратилась в безобразную старуху. Кожа твоя иссохла и обвисла, а некогда лазурный блеск в глазах навеки погас. Не мучь меня, отпусти в чертоги вечности. Пусть мой дух наконец обретёт покой. Глянула Смерть на своё отражение и ужаснулась. Гнев застил её глаза и разбила она зеркало, подаренное братом и сестрой, обрекая на вечные муки душу своего возлюбленного. Дабы скрыть уродство, облачилась Смерть в чёрный балахон, а голову покрыла огромным капюшоном, скрывающим старческий лик. Навеки покинула она те пещеры и отправилась по свету, а осколки Зеркала так и остались в чертогах Смерти». Гермиона захлопнула книгу и спрыгнула со стола. — Ну, под это описание подойдут тысячи зеркал… — неуверенно начал Северус. — Согласна, но ты глянь на гравюру, — она протянула книгу. Северус кивнул, затем подошёл к Гермионе и забрал у неё книгу. Изображение действительно как две капли воды походило на Зеркало в Отделе тайн. Может ли эта легенда быть правдой? — «Юноша и Смерть», — Северус ходил по кабинету кругами, бессодержательно перелистывая страницы. »…немногие знают доподлинно её истинную историю… …разбила зеркало… …обрекая на вечные муки… …Осколки Зеркала так и остались в чертогах Смерти…» Северус провёл пальцами по гравюре. Та же форма. Та же вязь рун, что и на Зеркале. — Завтра поговорю с Адой… — Северус, — попыталась остановить его Гермиона. — …в Отделе должна быть литература по мифам… — Северус, — настойчивее повторила Гермиона. — …Если это так… — Северус Тобиас Снейп! — Да. Что? — Северус замер и непонимающе уставился на Гермиону. — Северус, я три часа прождала тебя в этом пыльном, напичканом болтливыми портретами кабинете. А эта, — она ткнула пальцем в Распределяющую шляпу, — вообще меня жизни учила. — Но ведь дождалась? — Да. И требую внимания к своей персоне! Северуса забавляло, когда Гермиона злилась. То, как она хмурилась. Морщила носик. Как ловко парировала едкие замечания. Он каждое утро благодарил судьбу, подарившую возможность испытать на себе высшее блаженство — быть любимым. Хотя и не до конца верил в реальность происходящего. Опыт подсказывал, что всегда хорошо быть не может, значит, сто́ит ждать подвоха за любым поворотом. Северус ухмыльнулся и ласково произнёс: — Со Шляпой я поговорю. — И всё? — Разве этого мало? — Северус Снейп, ты невыносим! — Мне это уже говорили. Так что же тебе ещё нужно, несносная девчонка? — Требую награду! Северус неспешно подошёл к Гермионе и посмотрел на неё сверху вниз. Нежный цветочно-цитрусовый аромат коснулся сознания. Северус медленно втянул ноздрями воздух, ловя каждую частицу её аромата. «Вербена…» Груз прошедшего дня исчез, словно первый снег, и Северус ответил на игру. — Интересно, — слегка улыбаясь, проговорил он. — И что же вы хотите в качестве награды, мисс Грейнджер? — Дай подумать… — Два балла Гриффиндору? — Да вы сама щедрость, господин директор, — сквозь улыбку промурлыкала Гермиона. Северус хорошо помнил её робость и даже страх в их первый раз. Гермиона не была девственницей, но именно он стал её первым мужчиной. Стал тем, кто доставил не только первый оргазм, но и научил получать удовольствие от прикосновений и поцелуев. Заставил её хотеть настолько, что из застенчивого и ласкового котёнка Гермиона превращалась в ненасытную и опасную тигрицу. Она, словно бутон, раскрывалась на глазах, постепенно распускаясь прекрасным цветком. Северус наклонился для поцелуя, но Гермиона остановила его рукой и протянула дольку сочного персика. Он с неохотой откусил, не сводя взгляда с её лица. Оставшийся кусочек она отправила в рот и слизала стекающий по пальцам липкий нектар. Северус улыбнулся. Лёгкая волна возбуждения прокатилась по телу, разгоняя кровь. Кожа будто начинала плавиться под одеждой. Хотелось сорвать с себя ненавистную броню, сковывающую движения. Северус неспешно расстегнул верхние пуговицы сюртука и развязал шейный платок, позволяя воздуху охладить первый порыв. Забрав остаток персика и нож, он отрезал кусочек и протянул его Гермионе. Она наклонилась. Зубами взяла его из пальцев. Фруктовый сок стекал по уголку её рта, Северус поймал каплю больши́м пальцем и размазал по губам Гермионы. — Я не услышал ответа, мисс Грейнджер, — вкрадчиво проговорил он, отрезая очередной ломтик и протягивая ей. — Ничего не приходит в голову, — Гермиона шустро забрала персик. — Может быть, я смогу помочь? — Возможно… Гермиона сделала паузу, когда большой палец Северуса коснулся её нижней губы. Она блаженно прикрыла глаза. Северус наклонился и поцеловал её. На губах Гермионы всё ещё чувствовался ароматный нектар. «Obscuro!» — произнёс про себя Северус, и на портретах в кабинете появилась чёрная завеса. Немного подумав, добавил: «Muffliato!». Щелчком пальцев он потушил светильники, оставив лишь угасающее пламя в камине. Одной рукой придвинул к себе Гермиону, другой потянул за длинную шпильку. Собранные в пучок волосы рассы́пались шёлковым водопадом по её плечам, и Северус запустил в них пальцы. Углубив поцелуй, он почувствовал, как Гермиона прижалась к нему, торопливо расстёгивая бесконечные пуговицы сюртука. Даже через ткань чувствовался жар женского тела. Сердце забилось чаще. Он застонал Гермионе в губы, стоило ей запустить руки под рубашку. Её нежные пальцы выводили на груди причудливые узоры, вызывая новые волны вожделения. Когда напряжение стало почти невыносимым, Северус подхватил девушку и посадил на стол. Сбросив сюртук, он встал между её ног, бёдрами прижимаясь к промежности. Гермиона опёрлась на руки и откинулась назад, позволяя расстегнуть блузку. Пальцы не слушались. Северус рванул ткань — мелкие пуговицы разлетелись в стороны, звонко ударяясь о каменный пол и мебель. — Она стоила пятьдесят фунтов! — наигранно возмутилась Гермиона. Северус проигнорировал реплику, властно провёл руками по разгорячённой коже и остановился на груди. Его пальцы нежно сжимали мягкие полушария, скрытые тонким кружевом. Гермиона соблазнительно прикусила нижнюю губу. Северус наклонился и еле заметно поцеловал ключицу. Двигаясь вдоль шеи, до самого уха, нежно поцеловал мочку, отчего Гермиона вздрогнула. Он губами чувствовал, как судорожно бьётся жилка под кожей, как тяжело девушка дышит, пока он снова спускается к ключице. Северус положил руки на её плечи и медленно потянул ткань блузки вниз по рукам. Он неспешно покрывал поцелуями шею, спускаясь ниже и смакуя каждый момент близости. С губ Гермионы сорвался стон. Северус приспустил бретельки пальцами и расстегнул замысловатую застёжку на белье. Кружево скользнуло вниз, обнажив небольшую грудь. Северус немного отстранился, любуясь возбуждённой девушкой и жадно лаская взглядом каждый дюйм её тела. — Ты прекрасна, — наконец хрипло проговорил он. Гермиона облизала пересохшие губы и улыбнулась. Северус неторопливо снял рубашку, не отрывая взгляда от Гермионы. Она последовала его примеру и избавилась от лишней одежды, оставшись лишь в одних трусиках. Северус подошёл вплотную, положил руки на её бёдра и придвинул к себе, чтобы она почувствовала эрекцию. Гермиона оплела руками его шею и потянулась к губам. Он непрерывно ласкал пальцами каждый изгиб её тела, а она покорно отзывалась на каждое прикосновение. Северус медленно продвигался поцелуями к груди. Он нежно обхватил губами затвердевший сосок, и Гермиона громко вздохнула. Звук её голоса вызвал в теле новую волну желания, заставившую затвердевший член пульсировать от приливающей крови. Северус легонько толкнул Гермиону, и она послушно легла на стол, не прерывая зрительного контакта. Он скользнул кончиками длинных пальцев по ноге до голени, целуя лодыжку. Гермиона, потянулась, словно довольная кошка, провела руками по своей груди, шее и, пройдя под волосами, вытянула вверх. Северус неспешно целовал внутреннюю сторону бедра, продвигаясь с самой чувствительной точке. Ткань её трусиков казалась сейчас преградой, от которой просто необходимо было избавиться. Он потянул кружево и неторопливо стянул вниз. Оставив перед собой обнажённую девушку, Северус поднёс к носу влажную ткань и вдохнул терпкий аромат женского возбуждения. Она походила на Афродиту, снизошедшую до простого смертного: блики огня играли на бледной коже, отливая красным золотом. Между грудей скатилась капля пота, оставив в тусклом свете мерцающую дорожку. По плечам и столу рассыпались каштановые кудряшки, вьющиеся мелким бесом из-за влажности. А в глазах полыхал огонь страсти. Наверное, для любого мужчины высшая точка наслаждения — когда тебя хочет любимая женщина. Ощущать её дыхание. Слышать стоны удовольствия. Касаться разгорячённой кожи. Наблюдать, как разгорается пламя страсти в затуманенном взгляде. И причина этому ты сам. Ты заставляешь её охотно выгибать спину, чтобы быть ближе. Повиноваться каждому твоему невербальному приказу. Отзываться телом на любое твоё движение и прикосновение. Трепетать от удовольствия, достигая оргазма. От осознания таких простых вещей по венам разливалось горячее, словно лава, вожделение, всё дальше унося сознание от реальности. Мир сжался до размеров директорского кабинета и его обитателей — Северуса и Гермионы. Его Гермионы. — Всё ещё не придумала чего хочешь? — почти промурлыкал Северус и провёл языком по её губам. Он почувствовал, как Гермиона улыбнулась и запустила пальцы в его волосы. — Тогда попробую угадать. Он нежно ввёл два пальца в разгорячённое влагалище, неторопливо растирая влагу по её складочкам и, словно случайно, задел самый чувствительный участок. Гермиона, выгнувшись, застонала. — Чего ты хочешь? — хрипло спросил он. — Я хочу… — прошептала она, томно прикрыв глаза и облизывая пересохшие губы. — Так чего ты хочешь? — настойчиво переспросил Северус. Ответом послужило бессвязное мычание. Он убрал руку, растирая пальцами смазку. Гермиона разочарованно выдохнула и заглянула в его глаза. Северус едва коснулся края её сознания, прочувствовав силу желания, как новая волна возбуждения овладела им. Она хотела его. Очень хотела. Но ему необходимо было это услышать. — Я дам тебе то, что ты хочешь. Только скажи… — Северус почти невесомо поцеловал грудь, нежно проводя языком вокруг соска. — Я хочу… — её бессвязная речь вызвала улыбку у Северуса. — Да? Северус спускался нежными поцелуями ниже, минуя плоский животик, пока не добрался до клитора. — Да-а-а, — она застонала сильнее, и впилась ногтями в стол, — …тебя. Пожалуйста… Северус… Северус приподнял голову и, встретившись взглядом с Гермионой, ухмыльнулся: — Если ты так просишь… Эрекция достигла того момента, когда любое соприкосновение с тканью доставляло лишь мучения. Сдерживать себя сил не осталось, да и не было нужды. Северус расстегнул ремень и брюки, одним движением спустил до колен и, помогая себе рукой, вошёл в Гермиону. Стон, сорвавшийся с её губ, разлетелся по кабинету. Мир взорвался новыми красками. Она была такой тёплой. Такой тугой. И такой желанной. Северус начал неспешно, наслаждаясь первыми мгновениями. Вскоре он начал двигаться быстрее, сохраняя ритмичность, крепко обхватив руками её бёдра. Через некоторое время он почувствовал, как стенки влагалища плотно обхватили член, и с громким стоном Гермиона кончила. Неспешно продолжая двигаться, Северус дождался пока девушка немного отдышится. Он потянул её к себе, усаживая, приподнял, крепко держа за талию и поставил на пол. Она обвила руками его шею, запустив пальцы во влажные волосы. Северус углубил поцелуй, затем развернул Гермиону и скользнул руками по точёной женской фигурке. Она плотно прижалась ягодицами к его паху. Он обхватил её шею ладонью, слегка притянул к себе, жадно впился губами в плечо и медленно вошёл в неё сзади. На этот раз движения были хаотичными. Волосы липли к лицу и лезли в глаза. Бисер пота собирался в капли, оставляя солёные дорожки на груди и спине. Всё, о чём сейчас способен был думать Северус — безмерно желающая его женщина. Пик наслаждения был совсем близок, как стенки влагалища ритмично запульсировали, а Гермиона с блаженным стоном впилась ногтями в стол. Ещё несколько толчков, и Северус последовал за ней. Мир рассы́пался мириадами цветных звёзд, унося в бесконечность, а сладкая судорога сковала тело. Северус обессиленно упал на Гермиону, оперевшись на руки, и тяжело дыша. Несколько капель солёного пота упали на её спину и покатились по ложбинке позвоночника. Отдышавшись, Северус едва заметно поцеловал девушку между лопаток и отстранился. Гермиона развернулась и уселась на столе, положив ногу на ногу. Раскрасневшаяся и растрёпанная, она была ещё прекраснее. А её запах… Её запах пьянил не хуже старого доброго Огденского. Да и что может быть лучше аромата любимой женщины после секса? «Любимой…» Ноги подкашивались, а тело охватило пеленой усталости. Северус поднял сюртук, достал из него волшебную палочку и заклинанием убрал следы недавней страсти. Гермиона внимательно за ним наблюдала, нарезая очередной персик и смакуя сочными дольками. И откуда только она их берёт? Северус собрал разбросанные по полу вещи и подошёл к девушке. — Мисс Грейнджер, — начал он, слегка улыбаясь, — вам не говорили, что приём пищи надо осуществлять в отведённых для этого местах? Гермиона отправила в рот последний кусочек, ловко спрыгнула со стола, выхватила у Северуса из рук рубашку и накинула на себя: — Только не говори, что тебе не понравился… персик? — она игриво чмокнула его в щёку и удалилась в спальню, шлёпая по полу босыми ногами. — Accio халат! Северус невербально зажёг лампы и зажмурился от яркого света. На столе валялась порванная блузка, а перья и пергаменты хаотично разлетелись по полу. Он взмахнул палочкой, приводя кабинет в должный вид. Сегодня Северус понял одну очень важную вещь — задавая правильные вопросы, можно получить желаемые ответы, а порой даже и приятные последствия. Подойдя к двери спальни, он загадочно улыбнулся, кинул через плечо небрежное Finite Incantatem, и чары спали со всех портретов, кроме одного.

***

Заклинанием Северус с такой силой распахнул двери Больничного крыла, что массивные створки чуть не слетели с петель, а от удара по каменной стене поползли витиеватые трещины. — Аккуратнее! Мерлин всемогущий, да что же вы творите! — Помфри порхала между больничными койками, помогая укладывать пострадавших. — Мистер Хамфри, не стоните, словно хвосторога в брачный период. Ваши ожоги не настолько серьёзны. Мисс Кендал, оторвитесь хоть на минуту от… О Мерлин! Поппи вывела магическую схему над корчащейся от боли второкурсницей. Несколько областей пульсировали красным и фиолетовым. Колдомедик недовольно покачала головой и поспешно раскупорила самый высокий фиал на прикроватном столике. Северус приблизился к занятым койкам. Трое учеников безмятежно спали. Но безмятежность лишь казалась. Магический сон — крайняя мера, но в данном случае необходимая: не все заживляющие зелья хорошо сочетались с обезболивающими, а остатки ошибочно сваренного варева на уроке могли вступить в реакцию с целебными отварами и дать совершенно непредсказуемый результат. О случившемся в подземельях Северус узнал почти сразу. Патронус Слахгорна застал его в одном из коридоров Министерства, но Северус не мог отменить встречу с министром, назначенную с таким трудом. — Поппи… Колдомедик хмуро разглядывала магическую схему. Сделав несколько едва заметных движений палочкой, она развеяла магию и устало посмотрела на Северуса. — Я не представляю, как… — Пройдём в кабинет, — Северус кивком указал на дверь в углу. Лицо Помфри почти сразу озарилось пониманием. Северус всегда поражался проницательности целительницы. Даже несколько раз ловил себя на почти неосознанной проверке Окклюментных щитов. Но защита всегда оказывалась нетронутой, а у Поппи отсутствовали какие-либо навыки Легилименции, Северус не раз в этом убеждался лично. — Каково состояние мистера Фаррелла? — За здоровье мистера Фаррелла и мистера Хамфри я не переживаю. Эти двое получили незначительные ожоги, а токсины я быстро вывела антидотами, — Помфри поставила на стол две чайных пары и пузатый заварник в мелкий цветочек. Молча разлила чай и придвинула чашку ближе к Северусу, приглашая жестом присесть. — Поппи, мне сейчас не до чаепитий. — Северус… присядь, — она подняла полный настороженности взгляд, обезоруживая собеседника. — Боюсь, разговор будет долгим и… малоприятным. В груди всё сжалось, а в коленях появилась предательская слабость. — Ты же понимаешь, что ещё до рассвета школьную совятню покинут крылатые почтальоны? Северус молчал. Он прекрасно знал, что ни один школьный инцидент не остаётся в тени, а любые события, будь то хорошие или плохие, разлетаются быстрее стайки вспугнутых сниджетов. — Северус, на этот раз всё очень серьёзно. Гораций сказал, что один из учеников уронил в котёл целый флакон воды из реки Лета. После чего и произошёл взрыв. Но это не самое страшное. Некоторые ингредиенты, как бы это сказать, — колдомедик заметно мялась. Она отхлебнула чай, прикрыла глаза и втянула ноздрями успокаивающий аромат трав. Спустя мгновение, не открывая глаз, она продолжила: — Ингредиенты были некачественные. Вот оно. Конечно, инциденты на уроках в течение года порой случались, а оповещение родных скорее несло формальный характер, так как родители уже узнавали новость, когда здоровью чада ничего не угрожало. Но вот качество ингредиентов — это халатность преподавателей и директора. Это отличный повод созвать внеочередной Совет и в который раз поставить вопрос о смене главы Хогвартса. Северус с силой сдавил переносицу пальцами: — Сколько у меня времени? — Северус. Об ингредиентах знаю только я, Гораций и ты. — И тот, кто их подменил. — Подменил? — Поппи, я лично проверял все партии. Качество было лучше, чем при руководстве Дамблдора. Предъявить претензию поставщику мы не можем… Каково состояние мисс Баррингтон? — Девочка не успела спрятаться под стол, так как стояла спиной. Горячая масса выплеснулась на мантию, исключив возможность быстро локализовать контакт с кожей. Я погрузила её в магический сон и дала все необходимые зелья. Заживляющая мазь густым слоем покрывает все ожоги, а антибактериальный пузырь предотвращает попадание инфекций в раны… — Я не об этом спрашивал. Северус заметно напрягся. Почему Помфри отвечает так уклончиво? Почему тянет время? — Физически мисс Баррингтон поправится, — Поппи виновато отвела глаза. — А не физически? — Северус отчеканил каждое слово. — Сейчас сложно сказать, но… — Поппи, — Северус накрыл ладонь колдомедика своей. Она подняла взгляд. В глазах подрагивали слёзы. — Если она когда-нибудь очнётся, скорее всего, её рассудок окажется повреждённым. «Если когда-нибудь… повреждённым…» Слова Поппи прозвучали приговором. Северус молча встал и неспешно направился к выходу. У двери его окликнула Помфри: — Северус, боюсь, это ещё не всё. — Поппи, — Северус провёл рукой по лбу, убирая выступивший бисер пота и прилипшие волосы. — Думаю, на сегодня хороших новостей достаточно. Колдомедик достала из кармана небольшой флакон с кровью, который Северус несколько месяцев назад давал ей на проверку, и поставила перед собой. — В крови я обнаружила яд. Но ты ведь и так это знал, иначе зачем бы мне дал на проверку? Догадка подтвердилась. Но как он, Мастер зелий, мог позволить себя отравить? — Я догадывался, — сухо проговорил Северус. — Странно… — Что именно? Что зельевара кто-то попытался отравить? Поппи откинулась на спинку кресла и с прищуром посмотрела на Северуса. — Нет. Боюсь то, что тебя отравили, ты узнал бы уже слишком поздно. Кому понадобилось травить тебя таким сложным способом? — она взяла в руки флакон и, зажав склянку двумя пальцами, всмотрелась в бордовую густую кровь. — Я полагаю, тебе давали Поцелуй Медеи. Северус издал что-то наподобие смешка. Очень дорогой, редкий и бестолковый яд. Сварить его могут лишь Мастера зелий высшей категории, и Северус мог поклясться, что на всей территории Туманного Альбиона он был чуть ли не единственным, кому под силу приготовить подобной сложности зелье. Но самое забавное, что способ отравления почти сводил на нет дороговизну состава и сложность приготовления. Мало кто найдёт способ давать жертве по одной-две капли яда в течение лунного цикла. Пропуск одних лишь суток обращал в ничто все старания. — При всей замысловатости процесса отравления, надо отдать должное, результат… — Жертва умирает медленно, в муках. Будто постоянно находясь под действием Crucio. Пока не захлёбывается собственной кровью, — Северус забрал флакон из рук Помфри. — Поппи, благодарю тебя. Беседа была… занимательной, но вынужден тебя оставить. Мне нужно завершить дела. Северус стремительно покинул Больничное крыло. Теперь он точно знал, что слова Бенхарта Патерсона начинают сбываться. Только вот какое отношение пухлый старикашка с сальными пальцами имеет к инциденту в школе? А главное, как доказать его причастность? Ещё одна мысль, не дающая Северусу покоя, касалась яда. У кого хватило сил подобраться к нему настолько близко? Вопросов было больше, чем времени на получение ответов.