Начало чего-то большего или просто случайность?

***

*Прошло две недели с момента прошлых действий* На улице первые числа апреля. На удивление, было очень тепло и солнечно. Никольской нравилось сидеть в такую погоду на лавочке при своей же клинике, и оперев книгу о живот, читать будущим малышам сказки… ну или же просто разговаривать с ними, обязательно называя их по именам и рассказывать какие-то истории, мечтать о будущем. Со стороны это выглядело, конечно, странно иной раз, но все уже привыкли, хотя Рихтер не переставал каждый раз шутить, что Никольской нужно спуститься на третий этаж- в психиатрическое отделение. Ходасевич положили на сохранение, потому как срок уже большой… больше, чем у Лизы. Гинеколог говорил, что рожать Оле уже вот-вот. Но вот только это «вот-вот» все ждали с таким нетерпением, что, казалось бы, длилось вечность. Каждый день Оля и Лиза приходили друг к другу в «гости». То Никольская к ней в палату, то Ходасевич в палату к Лизе. За время беременности они довольно сильно сблизились, но дистанцию все же держали, ведь Никольская остаётся Оле начальницей, а Оля Никольской подчиненной. В этот раз очередь Оли «наведаться» в палату к коллеге во всех смыслах этого слова. — тук-тук…- заглянула Ходасевич. — да, входи.- ответила Лиза.- как себя чувствуешь? — неплохо. А вы? — да, как обычно. Ничего особенного. Ем за троих, сплю, гуляю, потом снова ем и так по кругу.- смеётся начальница. — я спросить у вас хотела…- проговорила нерешительно Оля, опустив взгляд в пол. — да, спрашивай, конечно. — вы не боитесь рожать? — уже подняв взгляд, спросила девушка. — ох… ну…даже и не знаю. Я просто не думаю об этом. — как? Прям вообще? — удивленно спрашивала девушка. — ну… мне Рихтер запретил думать об этом и себя накручивать, да и мне некогда. То Родионову помочь с отчетами, то Рихтеру зашить пиджак, то еще что-нибудь. — а вот я боюсь.- ответила коротко Оля. — Оля, ты же врач. Рожать не больно, больно, когда схватки. Тем более не мы первые, не мы последние.- утешала женщина Олю, показывая всем своим видом, что она спокойна и абсолютно не боится. Но, на самом деле она этим успокаивает не только девушку, но и себя, потому что боялась она не меньше Ходасевич. — а вы сами рожать будете или кесарево? — вообще, сначала сказали, что кесарево, но я довольно долго боролась за то, чтобы рожать самостоятельно. Я говорила и Рихтеру, и Родионову, и нашему гинекологу, что резать себя я не дам… мол, только через мой труп или я пойду рожать в другую клинику.- смеётся Лиза. — ну…а, если что-то пойдёт не так? Вы не боитесь, что риск довольно большой? — Оленька, ты на что сейчас намекаешь? Я рассчитала свои возможности и могу с полной уверенностью сказать, что я в силах родить сама! — переходила на крик главврач. — хорошо… хорошо.- успокаивала ее та.- я просто спросила, не волнуйтесь.

***

— представляешь?! Она намекала мне, что я старая для того, чтобы самостоятельно рожать! Якобы у меня риск большой.- жаловалась Лиза Родионову, который зашёл ее проведать. — Лиз… ты только не кричи, не переживай, но… — что но?! — но я считаю, что она права. — Ваня, мы это, кажется, уже обсуждали. Если ты хочешь продолжить меня отговаривать, то выход ты знаешь где.- произнесла женщина, отвернувшись от онколога. — ладно, хорошо. Закрыли тему. Ты лучше расскажи, как чувствуешь себя. Есть недомогания? — у меня все шикарно. Чувствую себя прекрасно. Меня уже тошнит от вашей заботы! Хватит меня опекать! — я всего лишь зашёл узнать, как твои дела. — узнал? Ты свободен.- проговорила Никольская, скрестив руки на груди. Лиза явно была не в духе. В тот момент ее лучше было не трогать, что Родионов, собственно, и сделал. Он много лет ее знает и знает, когда ей плохо, когда хорошо, когда она врет, когда ей нужно побыть одной. Так вот сейчас именно тот случай, когда ей нужно побыть наедине с самой собой. Поэтому он молча встал и вышел из палаты, уходя бросив пару слов: «отдыхай… ладно, пока». Немного остыв, Никольская поняла, что была не права и резка с другом, но признать это, а тем более извиниться ей было трудно, поэтому она не стала идти к подчиненному и просить прощения, подумала: — ну, вот если пересечемся, то извинюсь, а если нет, то специально за этим не пойду. Больно надо. Из-за беременности она стала более эмоционально уязвима. Она может ни с того, ни с сего расплакаться, разозлиться или же улыбаться и смеяться. Все зависело скорее от обстоятельств и людей, которые ее окружают, чем от настроения или, погоды, к примеру. Но Лиза отходчивая. Она быстро забывает обиду или прощает кого-то, особенно, если этот человек ей близок, Рихтер тому доказательство. Сколько раз он ее унижал и подставлял, но в любом случае и любой его поступок она прощала и забывала быстро. Ну…как забывала? Скорее проглатывала и копила в себе, но… все равно прощала. Почему? Наверное, потому что любила. Любила его любым. Хотя сама себя заставляла, можно сказать насильно, думать все эти годы, что это не так, что все давно в прошлом, что они коллеги- она его начальник, он подчинённый, ну или же друзья, максимум, но не больше.

***

— Андрей, ты же ее знаешь, не надо сейчас туда идти. Лизе нужно остыть, разобраться в себе и своих мыслях.- говорил Родионов, уговаривая друга, что сейчас идти к Никольской- это не лучший вариант. — хорошо… не думал, что скажу это, но ты, наверное, прав. — и…наверное, нам стоит смириться с ее выбором рожать самостоятельно. Нет смысла уговаривать ее делать кесарево. Она скорее закроется в палате и родит сама или не предупредив, умотает в другую больницу, чем согласится на все то, что мы ей предлагаем. — Вань! Ну как согласиться? Ну не сможет она. Пора это принять. Ей 42, какие роды? Тем более двойня. Совсем кукуха поехала? — кричал Рихтер, покрутив пальцем у виска. — ну, в любом случае, сейчас она все равно встанет на дыбы и вы опять разосретесь. Тебе это надо? Ты ее этими разговорами только заставишь волноваться, что ей, я надеюсь, ты поманишь нельзя. — я повторюсь, я не думал, что скажу это, но все же ты прав, Родионов. Рихтер, как ни странно, решил хоть раз в жизни послушать друга. Он подумал, что Родионов все-таки прав и Лизу сейчас лучше не трогать, если он не хочет начала «третьей мировой войны». В последнее время, голову Андрея посещают постоянно какие-то левые мысли. Осознание того, что в его жизни скоро наступит новый этап, только начинает приходить. Он-то до сих пор не осознаёт, что у него уже почти как девять месяцев есть жена, а тут скоро ещё и дети появятся. Парадокс.- подумал он. Андрей иной раз не понимал за что ему это, за какие-такие подвиги, поступки? Что он такое сделал в жизни, за что ему судьба преподносит такие подарки, он не понимал… и не поймёт.

***

Прошло несколько часов. За это время Рихтер успел провести приём в поликлинике, ведь вчера он это обещал Никольской. По его подсчетам, Лиза уже давно забыла про утренний разговор с Родионовым и Ходасевич и он решил навестить жену. Андрей уже вышел из лифта на этаже родильного отделения, где лежала Никольская, но вдруг услышал крики из туалета. Это кричала Ходасевич. — Оля, что случилось? — хромая, быстрым шагом приближался диагност.- ясно…- добавил он, увидев, что у девушки отошли воды.- что ты тут вообще делаешь? — мне кажется, это странный вопрос. Зачем ходят в туалет? — да, но зачем в этот, если у тебя в палате есть. Ладно, не объясняй…все равно не пойму эту вашу женскую логику.- произнес он, помогая Оле выходить. Андрей Александрович помог Ходасевич дойти до своей палаты. Он вызвал акушеров-гинекологов и те собирались увезти Олю в родильный блок. — Калинин где? — спрашивал диагност. — я не знаю, делал анализы пациенту.- корчилась от боли Ходасевич. — дыши…спокойно. Алло, Калинин, тут жена твоя немножко рожает, ты не сильно занят? Прийти можешь? — в своей манере говорил Рихтер по телефону Володе. — Андрей Александрович… не уходите.- еле проговаривала девушка и схватила она со всей силы руку диагноста. — куда? Рожать? Я не могу.- с серьёзным лицом говорил Рихтер. — пожалуйста… пока Володя не придёт… мне страшно. Рихтеру ничего не оставалось делать, как дожидаться вместе с Ходасевич Володю в операционной. Оля не отпускала руку диагноста ни на секунду. В тот момент она чувствовала такое тепло и поддержку со стороны мужчины, которое она ещё никогда не испытывала от него и когда он был рядом, ей было спокойно и не так страшно. В скором времени пришёл Калинин, а Рихтер со спокойной душой направился к жене. Зайдя в в палату, он увидел пузатую, но очень хрупкую женщину, которая лежала в своей постели с небрежной дулькой на голове и жуя яблоко, в одной руке она держала плод, а в другой какую-то очередную книгу про материнство. Увидев ее в таком виде, он оперся о дверной косяк и расплылся в улыбке. Ладно Андрей, но другие вообще не привыкли видеть ее в таком виде. Такую обычную, домашнюю, семейную Лизу, а не самодостаточную, решительную, всегда с макияжем, причёской и на каблуках Елизавету Дмитриевну. — кх…- поперхнулась она от неожиданности.- Андрей? Ты чего? Ничего не отвечая, он просто подошёл к ее кровати, сел на край и крепко обнял, уткнувшись носом в ее щеку, а колючим подбородком в шею. — ты опять не побрился…- произнесла утвердительно и спокойно Лиза, поглаживая его по спине и голове. — спасибо, что ты есть… что выбрала меня… что ты со мной… спасибо за них.- медленно и отчётливо проговаривал каждое предложение Андрей, положив голову на ее живот. — господи, какой же ты глупый…- шептала Никольская, запустив пальцы в волосы мужа. — прости меня… — за что? — за то, что я тебе сказал тогда, что из тебя никогда матери не получится, я… — не надо, Андрей…- перебила его Лиза. В этот момент в палату забегает Калинин с криками: «я стал отцом!». — Володя, наши поздравления.- проговорила Лиза, радостно, но обессиленно улыбаясь на эту новость. — поздравляю… береги их.- добавил Рихтер, подойдя к Калинину и пожал ему руку. — спасибо вам, Андрей Саныч, если бы не вы… — успокойся…- не дав договорить подчиненному, сказал Андрей и обнял молодого отца. Потом Володя подошёл к главврачу, чтобы она не вставала лишний раз. Лиза его обняла и проговорила на ухо, чтобы не слышал Рихтер: «никогда не обижай ее… поздравляю, ты будешь хорошим отцом». — спасибо, Елизавета Дмитриевна.- ответил он и крепче обнял ее. Калинин направился к выходу, а Андрей снова сел рядом с Лизой и взял ее за руку. — ну что ж, теперь ваша очередь.- с намеком улыбаясь обратился Володя к семье Рихтеров, остановившись на пол пути. В ответ они оба улыбнулись на слова Калинина, и дождавшись, когда он выйдет из палаты, Андрей поцеловал Лизу. Через несколько секунд он сел на колени перед ней, поцеловал ее живот, очень тихо приговаривая: «папа вас уже заждался, карапузы» и положил голову на ладонь жены, целуя ее руку.

***