Taunts of the Gods

      Если бы Акура хоть немного догадывался о существовании такого негласного правила как «молчание — знак согласия», то наверняка бы придумал, что ответить. Даже матом послать бы не постеснялся в худшем случае. Но еще сильнее он ощутил свой промах, когда Ай потащила его из дома практически волоком, аргументируя спешку своим не на шутку разыгравшимся голодом по «дешевой еде, после которой меня сто пудов вывернет, и общению с человеческим контенгентом, после которого меня тоже сто пудов вывернет». В итоге вывернуло демона и еще до встречи со всем вышеперечисленным. Потому, что, сидя в поезде, он не ощущал острой надобности повиноваться словам хозяйки и переться в этот злосчастный парк. То есть, ее слова не были приказом хранителю и могли быть отвергнуты. Парень чуть ли не хватался за голову, стеная одно единственное слово — «паскудство». Или «паскуда», если он осмелится перейти на личности.       Богиня же тоже была далеко не спокойна и сидела вся как на иголках. Сколько раз она зарекалась не принимать решений сгоряча, поддавшись секундной слабости, и сколько раз она наступала на одни и те же грабли. Акура был не прав — не только он один проклинал день официального конца их испытательного срока. И опять это чувство вины, которому, казалось, некуда больше расти — Аюми уже полностью состояло из него последние пару дней. Как жаль, что она лишь наполовину божество и умение приказывать себе чувствовать ей приходится познавать упорным трудом. Даже солнце, что задорно светило в широкое окно вагона не улучшало настроение. Скорее бы добраться.

***

      Местный парк аттракционов приветливо встречал буйством красок, запахом киосковой еды и визгами, доносившимися с мертвой петли и подобных ей заведений. Были ли эти визги вызваны адреналином восторга или ужаса Акура не разобрал, да и не особенно-то и хотел, хотя за свою долгую жизнь в качестве узурпатора слышал множество оттенков страха и страдания, так что, вслушайся он, наверняка бы отличил. Но парню было не до чужих криков. Он уже давно подозревал что-то неладное — еще со дня предложения богини, — но никак не мог понять, что именно плохого сегодня случится. А плохое произойдет со стопроцентной вероятностью, иначе Ай бы не переставая рассказывала, куда они пойдут, на чем обязательно прокатятся, что купят и в каком количестве. Но она ни разу не подняла этой темы, да и сама шла в парк как на эшафот. С таким лицом впору не на каруселях кататься, а перед гильотиной стоять или виселицей.       Однако, демон вскоре понял, что казнят сегодня его, и смерть будет медленной и мучительной. На горизонте замаячили знакомые фигуры, и парень понял, что до осени ему все же не дожить — раскроют. Если об Аматэрасу и Оокунинуши он просто беспокоился, то Нанами и Томоэ — особенно Томоэ — его доводили почти до трясучки.       Приближаясь к ним, Акура даже не заметил, как Аюми взяла его под локоть и натянула улыбку, которая, стоит признать, не была фальшивой. Ну, почти. — Привет! — голос богини прозвучал чуть истерично и высоковато, чем хотелось бы. — Привет. Как добрались? — а вот Нанами держалась молодцом, даже и не заподозришь, что встреча ей неприятна.       Акура чуть скосил глаза на начавшую расслабляться Аюми. Сам он не считал нужным проявлять какие-либо признаки жизни, как, например, приветствие. И ему ничего больше не оставалось, как скользить взглядом по округе.       Железные заборчики, выкрашенные в самые разнообразные вырвиглазные цвета, от которых плавился мозг, если смотреть долго и тем более с какого-нибудь аттракциона. Маленькие будочки мини-магазинчиков и кафе, откуда тянуло совершенно несочетаемыми между собой запахами так, что содержимое желудка перемещалось на весьма опасное расстояние к горлу. Акура еще раз взглянул на визжащих где-то сверху людей и позавидовал их выдержке. Зеленые давно истоптанные газоны с табличками «по газону не ходить», опять же мозгоразжижающе покрашенные скамейки, следы от мороженого на асфальте — все это было настолько тошнотворным зрелищем, что скоро демону стало не по себе. Здесь все было слишком беззаботно, легко и… Счастливо, что ли? И обязательно было его сюда тащить?       Однако, все же переведя взгляд на старых знакомых напротив, парень понял, что не он один недоволен обществом, в котором находится. Пока Нанами и Ай снимали стресс разговором, в который никто — даже они сами — не вникал, Томоэ стоял как мраморная статуя, излучая атмосферу полной отчужденности. Только глаза — темно-серые всегда полуприкрытые глаза, раньше отсвечивавшие фиолетовым и имевшие острый вертикальный зрачок, — смотрели с ненавистью и страхом. Но не тем, который парализует конечности и застилает глаза пеленой паники, а тем, который придает мышцам легкость, а ударам — равнодушную жестокость, и говорит: «Если двинешься хоть на миллиметр — убью на месте».       И тут демон подумал — а как он выглядит в глазах этого лиса? Почему-то, даже осознавая свое превосходство в силе, он не чувствовал себя победителем. Казалось, что после их последней встречи Томоэ стал еще грознее, еще свирепее, чем был. Даже будучи человеком, слабым и бесполезным, он заставлял мурашки бегать по спине.       Внезапно лис прервал зрительный контакт, повернул голову чуть в сторону и вниз. Акура проследил за его движением и столкнулся со знакомым изящным профилем. Он не смотрел на Нанами и пары секунд — только и успел заметить, что она обрезала волосы и чуть повзрослела. Что было странно, так это то, как смягчилось лицо Томоэ. Будто это и не он вовсе расчленял демона одним лишь взглядом пару мгновений назад.       Тут парень почувствовал, как на его плечо легла и успокаивающе погладила рука. — Пойдем к мертвой петле. Всю жизнь хотела прокатиться, — голос Аюми прозвучал слишком спокойно для смысла, который она пыталась вложить в слова, будто хотела сказать совсем не то, что вышло.       Акура, не глядя ей в лицо, кивнул и двинулся туда, куда его потянули руки девушки. Он накрыл своей ладонью ладонь, держащую его за предплечье и выдохнул. Оказалось он все это время не дышал.