Мальчик, который ел призраков

      Изабель удивляло, как Генри может думать о других, но так беспечно относиться к самому себе.       Он с детства куда-то залезал, наворачивался, пробовал, и не всегда это проходило благополучно. Инстинкт самосохранения у него как будто работал вяло. Когда они были подростками, Изабель в сердцах спросила:       — Ты так хочешь умереть?       Генри не понял вопроса. А когда выяснил у Изабель, сильно удивился и заверил, что суицидальных наклонностей у него точно нет и жизнь он очень любит. И себя. Потом Изабель поняла: с детства для Генри призраки были само собой разумеющейся вещью, у него выработалось совсем иное отношение к смерти.       Он боялся за близких и оберегал их, но сам смерти совершенно не опасался. Он больше других знал о следующем уровне существования. Возможно, стал бы совсем безбашенным, но его всегда стопорила мысль о том, что, если с ним что-то случится, близким будет больно — это и заменяло ему инстинкт самосохранения.       Когда Изабель проснулась, брата не было рядом. Вообще-то перед сном они договорились о плане действий, но Изабель кольнула мысль, вдруг Генри решил сделать всё самостоятельно.       Оказалось, он просто раньше встал — не свойственный ему внезапный приступ жаворонка, но без призраков он явно плохо спал.       Генри нашёлся внизу. Сидел на кухне, поджав под себя ногу, и что-то увлечённо печатал на ноутбуке. На голове наушники, а рядом почти не тронутая чашка с остывшим кофе.       Вряд ли он услышал сестру, но наверняка заметил краем глаза. Поднял наушники, так что стала слышна оглушительная музыка, и посмотрел на Изабель:       — Доброе утро.       Взгляд его был чуть мутным, как всегда бывал, когда мысленно Генри жил историей, которую писал. Изабель нравилось видеть брата таким увлечённым. Да любого человека, который занимался делом, которое полностью его захватывало.       — Как история? — спросила Изабель, отыскивая кофе.       — На самом деле, погано. Чего-то не хватает… как будто она безжизненная. Кукольный театр. Представление, которое разыгрывается по ролям.       Он стянул наушники и положил их на стол. Нажал несколько кнопок на компьютере, и музыка затихла. Сравнения брата всегда поражали Изабель, он мыслил образами.       Его книги она, конечно, читала. Внутри Генри был целый мир, но сам он иногда в нём терялся.       — Я написал Заку, — сообщил Генри немного смущённо. — Ответил Джейден, но заверил, у них всё в порядке.       — Зака вряд ли удивишь трупами.       — Я рад, что он не пострадал из-за меня. Но больше не хочу, чтобы такое повторялось. Пей кофе и пошли уже.              Изабель любила болота.       Ей нравился шумный, яркий Новый Орелан. По вкусу пришлась университетская жизнь и суетливая Тампа. Но всё-таки именно здесь она чувствовала себя «дома», среди бабушкиных продавленных диванов и зелёных обоев с цветочным узором, от которых отклеивался уголок. Проходя мимо пустых и ржавых птичьих клеток и углей костра позади дома.       Главное, среди болот.       Влажных, душных, липнущих к коже — Изабель казалось, они льнут, будто верные псы. А вместо отчаянно виляющих хвостов гнилостный запах, свисающий с ветвей мох и роящиеся комары. От последних спасали спреи, а остальное Изабель находила по-своему приятным. Домашним.       Они с Генри часто гуляли на болотах, когда были маленькими, но не заходили в ту часть, которую любили туристы: слишком много воды и аллигаторов. Они предпочитали твёрдую землю, пусть и хлюпающую под резиновыми сапогами.       — Вон!       Генри подскочил к лежавшим доскам и лихо поднял их, с любопытством заглядывая. С предыдущими грудами мусора не повезло, но тут Изабель увидела юркую змейку с лаково блестящей чёрной чёшуей.       — Илушка! — возвестила Изабель.       Иловых змей в этих местах водилось достаточно, и Генри их любил. Здесь он тоже быстро нырнул за змейкой и успел схватить ее, пока не уползла. В его пальцах она тут же начала извиваться, показывая красивое брюшко с яркими оранжевыми полосками.       — Красотка! — рассмеялся Генри.       Изабель всегда знала, какие змеи ядовиты и лучше оставить их лежать, а какие абсолютно безвредны. Генри доверял ей. Настолько, что ребёнком сразу брал тех змей, на которых указывала Изабель. Ему нравились их гибкие гладкие тела, как они извивались меж его пальцев. Изабель же любила сами прогулки и ей передавался восторг брата.       Сейчас он тоже рассмотрел змею со всех сторон, а потом отпустил. И тут же устремился вперёд.       Пока под резиновыми сапогами хлюпала влага, Изабель невольно вспомнила слова Костлявого Билли о том, что у Изабель душа змеи, а у Генри — волка. Она не знала, смог бы брат повести за собой как вожак, не видела его с этой стороны, но он определённо порой напоминал волка. Особенно когда вот так рыскал, будто в поисках добычи.       Они гуляли по болотам не так уж много, когда Генри заметно сник. Он упустил очередного полосатого ужа, который не то чтобы торопился, а потом уселся на какое-то поваленное дерево, когда оно попалось на пути.       Изабель знала, что Генри попросту не хватает энергии. Его тянуло вперёд, он был готов сворачивать горы или гулять по болотам весь день — но сил на это не было.       Изабель присела рядом:       — Пора найти труп. И не просто мелочь с болот, что-то действительно крупное.       Иногда Генри так делал. Хотя это было не настолько впечатляюще, как призраки, но поражало Изабель даже больше: Генри зарывался пальцами во влажную землю и вытягивал остатки жизненной энергии всех мелких зверьков, которые умерли вокруг. Не полноценный призрак, зато никаких излишков.       — Сейчас не обойдешься грызунами, — сказала Изабель.       Она вообще предлагала пойти к кладбищу, но Генри наотрез отказался. Сказал, там слишком много разных призраков, он к такому не готов. Можно нацеплять лишнего.       Генри положил голову на плечо Изабель:       — Угу. Сейчас поищем.       С ветвей свисали плети испанского мха, и Изабель отвела одну от лица. Заодно отмахнулась от назойливых насекомых.       — Я как пиявка, — пробормотал Генри негромко. — Как вампир, который не может жить без чужой энергии.       — Ты как волк, — возразила Изабель. — Эти остатки энергий и жизней засоряют мир, они как слабые животные. Ты забираешь их. Мы же наводим уборку в доме? И не считаем себя паразитами на пыли!       — Кстати, полы дома пора бы помыть, — проворчал Генри, выпрямляясь. — Если сейчас найдём приличный труп, как раз и сброшу лишнюю энергию уборкой.       Дальше они не гуляли, а целенаправленно искали труп. Генри действительно походил на чуткого хищника, который будто прислушивался и принюхивался — хотя на самом деле включал абсолютно другие органы чувств и пытался ощутить смерть.       Изабель хорошо помнила, что раньше у Генри не возникало мыслей о том, что он делает что-то неправильное. Он наслаждался поеданием призраков, этой силой и собственной энергией. Использовал ее, чтобы по чужим просьбам снимать заклятия и делать амулеты против смерти, но не вредил и не насылал эти проклятия.       Когда Изабель приехала домой с учёбы, Генри сиял и наслаждался призраками и силой. Всё изменилось именно после смерти отца: она сильно повлияла на Генри. Ему было всего девятнадцать, впечатлительный чувствительный подросток, которому пришлось убить отца и узнать, что он может и так.       Генри никогда не хотел нести смерть. Да и с отцом пусть они не были особо близки, но любили друг друга. Тогда Генри чуть не потерялся окончательно. А потом и вылезла эта неуверенность — уж слишком его потрясло не только то, что он не такой, как все, но и может забирать жизнь. Вредить.       Бабушка говорила, Генри — это хаос, а Изабель — созидание. Сейчас Изабель думала, что бабушка ошиблась. Они оба были созиданием, просто в разных стихиях.       — Там!       Генри устремился сквозь кусты с проворством, от которого Изабель закатила глаза. Ветви цеплялись за одежду и волосы, но когда она подошла ближе, то поняла, что им несказанно повезло.       Огромная туша аллигатора уже начала разлагаться и воняла, но еще не настолько сильно, чтобы вызывать отвращение. Возможно, зверь умер буквально вчера.       Сморщив нос, Изабель остановилась чуть в стороне. Генри же опустился на колени прямо перед тушей, наполовину скрытой в траве. Бесстрашно и почти ласково погладил по голове.       — Он умер от старости. Могучий, сильный зверь, который отжил своё. Его призрак еще здесь. Остатки его жизни.       — Съешь его, Генри.       При этом не было особых эффектов: ни ярких вспышек, ни сияющих вихрей и заклинаний на древних языках. Порой Изабель ничего не видела, но иногда могла рассмотреть слегка серебристый, едва заметный поток, который скользил в приоткрытые губы Генри, приникал к его коже, впитываясь сквозь поры.       Генри судорожно вдохнул, выгнулся, закинув голову. Мальчик, который ест призраков. Мальчик с волчьей душой, окроплённой змеями.       Он распахнул глаза, Изабель могла видеть их чёрные блестящие точки — глаза Генри всегда темнели, когда он съедал призрака, из тёмно-карих превращались в совсем чёрные. Генри замер на мгновение, а потом широко улыбнулся. Посмотрел на Изабель:       — Совсем просто! Даже не пытался тебя зацепить.       — Вот видишь, — облегчённо вздохнула Изабель.       Генри рассмеялся, вскакивая на ноги. Подскочил к сестре и крепко обнял ее, так что мешочек гри-гри у него на груди впечатался в неё. Тут же оставил и пустился кругом по небольшой полянке, залез в какие-то кусты, тут же вылез.       Изабель не могла сдержать улыбки:       — Тебе стоит сбросить немного энергии.       Генри остановился и кивнул:       — Генеральная уборка?       — Всегда успеешь. Лучше отправляйся в город и хорошенько погуляй.       Изабель хотелось, чтобы Генри развлёкся. В конце концов, домом они успеют заняться. Тем более, если больше брат не будет упрямиться.       — Ладно, — хмыкнул Генри. — Я буду осторожен.       Изабель не сразу поняла, что он о том случае с парнем в баре. Она забыла об этом, но Генри-то не забывал никогда. Он в последний раз оглянулся на тушу аллигатора, как будто мысленно прощался с ним. Отдавал последнюю дань как старому другу.       — Мы — корни этих мест, Иззи. Эти корни здесь, на болотах. Новый Орлеан же крона дерева.       Его речь звучало плавно, так только заклинания произносить, завораживать… Изабель ощущала себя змеёй перед заклинателем. Но потом Генри повернулся, смеясь, провёл по волосам, растрёпывая их. Подхватил сестру под руку и потащил вперёд.       Он явно не хотел быть заклинателем, как никогда не хотел быть хозяином призраков. Они все оставались для него приятелями.       Обратный путь к дому прошёл довольно быстро. Генри рассказывал о новой истории, которую нашептал ему призрак аллигатора — о проблесках воспоминаний в мутных водах. Изабель отмахивалась от мошкары.       Ее телефон зазвонил, когда они подходили к дому.       — Это Молли из лавки, — пояснила Изабель и сняла трубку.       Генри подошёл к пикапу, но не торопился залезать внутрь. Наоборот, смотрел на сестру и его взгляд превращался в настороженный. Видимо, думала Изабель, её эмоции отражаются на лице, а брат всегда хорошо их считывал.       Когда она повесила трубку, Генри напряжённо спросил:       — Что такое?       — Джо заходил. Искал меня. Вроде бы ничего такого, но напугал Молли.       — Проклятье! — Генри в сердцах стукнул по дверце пикапа. — Да когда он отвяжется! Может, в полицию заявить? О преследовании.       — Джо умён и не делал ничего такого, что можно предъявить в качестве доказательства. Ну, пришёл разок ко мне. В лавку. Ты сам его нашёл, он наверняка перевернёт всё так, будто ты его преследовал и чуть ли не напал.       — Он в меня прахом швырнул!       — Полицейские будут впечатлены.       Генри хмыкнул. Видимо, представил лица полицейских, когда он начнёт рассказывать о кладбищенском прахе и магии.       — Тогда поговорю с ним ещё раз. Старый проверенный метод: никаких слов, дам по лицу.       — Генри! Мы цивилизованные люди!       — Мы южане. Это я ещё не предлагаю провести ритуал на перекрёстке и призвать на помощь парочку лоа.       — Нет уж, Генри. Не надо ничего делать. Особенно когда в тебе столько энергии. Сначала пройдись по барам и сбрось её, а потом поговорим.       — Ладно, — неохотно буркнул Генри.       У него явно руки чесались, поэтому Изабель не хотелось, чтобы он сейчас встречался с Джо. К тому же, она помнила, что Джо может быть опасен и не запасся ли он еще какой магией. Генри иногда ужасно беспечен!       — Ты не останешься здесь одна, — заявил Генри. — Дом на отшибе! Поехали со мной.       — В загул? Нет уж, спасибо.       — Хотя бы к Заку с Джейденом. Они не будут против. Джейден давно грозился угостить тебя черничным пирогом. Заодно проверишь, как Зак после вчерашнего. А я вечером за тобой заеду. Ты не должна тут одна оставаться!       Генри звучал слишком убедительно, а Изабель и правда было не по себе. Что она станет делать, если Джо заявится домой, когда не будет Генри? Она кивнула и залезла в пикап: Генри уже сидел внутри и в нетерпении барабанил по рулю.              Генри самому пришлось задержаться у Зака: нужные ему места открывались к вечеру. Он совершенно измаялся и успел достать остальных. Поэтому был рад наконец-то уйти из квартиры, на ходу дожёвывая кусок пирога Джейдена.       — Иди уже, — махнул рукой Зак. — И возвращайся, только когда сбросишь свою лишнюю энергию!       Генри был рад стараться. В такие моменты он ощущал себя частью большого мира, чувствовал эти вибрации, вклиниваясь в потоки туристов, танцуя в дёрганом свете.       Он предпочитал особо не пить, поэтому запоминал все опрокинутые шоты. Неладное заподозрил именно с последним.       Это случилось то ли в большом баре, то ли в маленьком клубе, где звучала громкая электронная музыка. Генри как можно незаметнее ушёл из предыдущего и переместился сюда, потому что ему стало казаться, кто-то следит. Правда, сколько он не вертел головой, ничего такого не заметил. Но решил, что проще сменить место.       Здесь тоже преследовало странное ощущение, как будто чужой взгляд так и тыкался между лопатками. Хотя казалось, народ вокруг не обращал на него внимания. Ну может, какая-то девушка, решил Генри. К позднему вечеру заведение заполнилось местными и туристами, становилось тесновато.       Генри попросил у бармена шот, и тот возился уж очень долго, а потом стремительно исчез. Генри не обратил внимания, выпил и, отклонив навязчивую девушку, желавшую познакомиться, отправился на танцпол.       Сначала он решил, шот был лишним и он попросту пьян. Но потом Генри понял, что ощущения другие. Что-то не так.       В голове быстро поплыло, и Генри, пошатываясь, вышел на свежий воздух. Мир отчаянно раскачивался, так что всё, на что хватило Генри, это буквально упасть на ступеньки. Музыка за спиной казалась очень громкой, а ночь перед ним слишком липкой и душной. Генри потянул ворот кофты, жалея, что на нем не рубашка, где можно расстегнуть пуговицы.       Он прислонился головой к перилам и достал телефон — вышло не сразу, пальцы будто стали слабыми и не своими.       Когда Генри единственный в жизни раз накурился травки, то плохо помнил, что происходило потом. Протрезвел только к моменту, когда отец забирал из полицейского участка. А потом ещё несколько дней Генри было настолько плохо, насколько никогда не бывало даже при похмелье.       Уже после истории с отцом, Генри много времени провёл с врачами. Тогда ему делали всякие анализы и оказалось, что он действительно плохо воспринимает некоторые наркотические вещества. К счастью, не все и с обезболивающими тогда не возникло критичных проблем. Но врач посоветовал ничего не употреблять.       Генри и не стремился. Он вообще полагал, что ясная голова — это хорошо, иначе тут и дурацкие мысли рядом, и потеря контроля.       Но сейчас он явно что-то принял. Достаточно сильное само по себе, а на него влияющее так вообще стремительно. И именно из-за того, что обычно он ничего такого не принимал, Генри быстро почувствовал неладное — до того, как отключился.       — Генри? — отозвалась трубка голосом Изабель. — Ты уже едешь?       — Иззи, меня чем-то опоили…       — Что? Генри, где ты?       — Ммм…       — Генри! Скажи, где ты!       — Какой-то бар. Тут рядом кафешка, где мы однажды с тобой и матерью встречались. Там ещё шарики мороженого с дурацкой крошкой.       — Да, я найду. Никуда не уходи! Мы с Заком сейчас приедем.       Генри хотел ответить, что вряд ли он сейчас способен сдвинуться с места, а потом заметил краем глаза несколько фигур, и одна из них показалась знакомой.       — Джо?       Телефон выскользнул из ослабевших пальцев, хотя Генри слышал в нём встревоженный голос Изабель. Мир вокруг стремительно темнел, и Генри ощутил только, как его подхватывают и куда-то тащат.