Мальчик, который ел призраков

      Изабель предпочитала придерживаться распорядка. И пусть антикварная лавка позволяла любой рабочий график, Изабель оставляла выходные выходными, а работу на будни. Когда встреча со старыми подругами выпала на вечер воскресенья, это оказалось удобно.       С утра за окном висело марево луизианской духоты и стрёкот насекомых, от которых защищают москитные сетки. Лениво развалившись на кровати, Изабель читала. Комната Генри оставалась закрытой, из-за двери слышались приглушённые звуки музыки. Наверняка он писал.       Его рассказы печатали журналы, одна книга была издана, над второй он работал сейчас. Изабель читала их первой: мглистые вязкие истории, наполненные призраками — и воспоминаниями реальных духов, но об этом никому знать не стоит.       Мать регулярно сокрушалась, когда же сын найдёт настоящую работу. Генри раздражался, Изабель только вздыхала. Досадовала в те моменты, когда мать говорила уже ей, что не может она вечно содержать брата, он уже давно не маленький.       Изабель не говорила, что ещё большой вопрос, кто кого содержит. Лавка приносила небольшой стабильный доход, но основной — настоящая работа Генри. Не книги, которые были его хобби. Магия и ритуалы, которые составляли его жизнь. Энергия после призраков в нём бурлила, он с лёгкостью вызывал мёртвых, мастерил заряженные мешочки гри-гри и творил самые тёмные и мрачные ритуалы, которые вибрировали от мёртвых духов.       Всегда находились те, кому нужны именно такие услуги. Они щедро платили, а Генри, не смущаясь, брал деньги. Хотя относился к ним легкомысленно и не считал. Изабель вообще искренне удивилась, когда младший брат даже не подумал о том, чтобы «делить бюджет». Единственный опыт Изабель проживания с мужчиной был прямо противоположным: Джо даже аренду за квартиру требовал платить чётко пополам.       Изабель достала простые голубые джинсы и белую рубашку, чуть ли не единственные ее вещи, которые предполагались для встреч с теми, кто не оценил бы ее обычный гардероб. Для матери, например. Для старых подруг, которых не видела со школы.       Спустившись, Изабель обнаружила Генри на кухне. В одной руке он сжимал бутерброд с сыром, в другой — сигарету, и той же копался на полочке, пытаясь что-то найти, вытянувшись во весь рост.       За счёт худобы Генри казался выше, хотя на самом деле всего на полголовы возвышался над Изабель. Он себе не изменил, одетый в чёрные драные джинсы и чёрную же рубашку.       — Поешь нормально, — проворчала Изабель. — Если у тебя разболится живот, до больницы ехать минут сорок.       Он отмахнулся и пробормотал что-то с набитым ртом. Наконец-то проглотил бутерброд и заявил:       — Лапки закончились. Куриные.       — Ты их на кухне хранишь?       — А что? — невинно спросил Генри. — Это продукт.       — Когда используешь в обрядах, тоже ешь?       — Их едят лоа. Судя по виду, ты не передумала встречаться с теми девицами.       — Они были моими подругами, — заметила Изабель. — Я их со школы не видела.       — И Люсиль будет, та, что с носом? И Рози с дурацкими очками?       — Не такой уж у неё большой нос. И очки Рози наверняка заменила на линзы.       Генри пожал плечами. Ему явно было всё равно. Он помнил подруг Изабель со школы, но не интересовался ими. На самом деле, как и Изабель.       — Подвезёшь к Заку.       — Серьёзно?       — Это не было вопросом!       Генри в затяг докурил сигарету, кинул её в пепельницу на столе и первым последовал из дома. Привычно перепрыгнул через скрипящую ступеньку на крыльце и крикнул, что ждёт в машине.       Изабель некоторое время выбирала сумочку и напоследок коснулась куклы-амулета в виде человечка над порогом. Бабушка повесила, уверяя, что сделала его в молодости. Судя по выцветшему виду куклы, это вполне могло быть правдой.       Усевшись за руль старенького пикапа, Изабель заметила:       — Может, нам всё-таки нужна вторая машина?       — Зачем? — искренне удивился Генри. — Если что, можно вызвать такси. Мы не в глуши живём.       Что вообще-то было правдой. Соседний дом стоял не так уж далеко, да и сам городок хоть и был небольшим, но сливался с другими до самого Нового Орлеана. До которого по трассе было всего минут тридцать ходу. Причем дорог было несколько: более урбанизированная, если перебраться на другую сторону Миссисипи, и проходящая через болотистую местность.       Генри нацепил солнечные очки, хотя небо заволокло хмурыми облаками. Он потёр грудь, пониже сердца:       — Точно дождь будет. Но не сегодня.       В этом никакой магии не было, просто когда-то сломанные ребра Генри всегда ныли при перемене погоды. Он вытащил из бардачка еще одни тёмные очки и бесцеремонно надел их на сестру. Пальцы его казались горячими и пахли табаком.       — Вот теперь поехали!       Он открыл окно со своей стороны, включил бойкую музыку с тёмными густыми переливами, активно кивая в такт. На пикап мать, конечно, тоже удивлялась. Старый, порой барахлящий, купленный за бесценок «на первое время» и задержавшийся на несколько лет. Принадлежал вроде как Генри, но он терпеть не мог водить, Изабель пользовалась машиной куда чаще.       Они не говорили матери, что на самом деле пикап очень удобен. В кузов отлично ставятся клетки с курицами, когда они нужны Генри для ритуалов. Изабель предпочитала что-то менее кровавое, более… созидательное. К ней шёл брат, когда у него просили талисманы на исцеление. Он с этой энергией работать совершенно не умел, как и со сложными обрядами.       Зато идеально чувствовал другую, ту, что оставалась немой для Изабель.       Она заметила, как он перестал двигаться в такт музыке, повернулся в сторону окна почти с любопытством. В такие моменты Генри походил на гончую, которая почуяла след.       — Интересное? — спросила Изабель.       — Возможно. Не знаю. Там что-то есть.       Время было, так что Изабель аккуратно съехала на узкую дорогу, как только она показалась сбоку. Едва она остановила машину, Генри выпрыгнул со своей стороны. Нетерпеливый, он направился к болотам, Изабель надеялась, что не слишком глубоко. Она не боялась, что брат навернётся, он прекрасно чуял твёрдую землю, но мог увлечься, а потом весь бы в трясине радостно уселся в машину, не особенно заморачиваясь на грязь.       — Иззи! Посмотри!       Прикрыв дверцу машины, Изабель зашагала по траве к Генри. Он уселся на корточках и что-то рассматривал. Когда подошла сестра, он выпрямился. Генри чуял смерти, ощущал эту энергию, с такого расстояния наверняка это было довольно крупное животное… но оказалось, что тело. Наверняка достаточно разложившееся, но, к счастью, мужчина лежал в трясине лицом вниз, жидкие волосы облепляли голову.       Охнув, Изабель прикрыла рот и отшагнула, тут же упёршись в Генри. Он обнял её за плечи и отвернул от трупа.       — Извини, — мягко сказал Генри. — Не подумал, что тебе будет неприятно.       — Нет, не то чтобы… неуютно.       — Извини.       Генри был некрупным и худощавым, но, уткнувшись в него, Изабель чувствовала себя удобно. Она не сомневалась в брате и знала, что он защитит и от непонятных трупов, и от чего пострашнее. Рубашка казалась мягкой, от неё пахло сгоревшими травами и чем-то тонко бальзамическим.       — Я в машину, — сказала Изабель.       — Да. Идём.       — Ты не будешь поглощать призрака?       — Нет.       Это обеспокоило Изабель. Обычно при таких находках Генри легонько касался косточек, поедая следы жизненных сил существ. С человеком даже касаться не нужно было. Он давно мёртв, его призрак стал бы мощной энергией для Генри.       Когда они уселись обратно в пикап, Генри достал телефон, быстро набрал сообщение. Находка была неприятной, но далеко не первой, пару раз он наталкивался на такие вот отданные болотами жертвы, чуял их. Поэтому знал, что делать: анонимно сообщить в полицию. Пусть они разбираются.       Изабель волновало другое. Вновь заводя машину и выводя на дорогу, она покосилась на брата:       — Генри… почему ты не поглотил его?       — Не хочу.       — Но ты же… когда ты делал это в последний раз? Ел призраков?       — Не помню, — он нахмурился, не отрываясь от телефона. — Кажется, с тем проклятием.       — Прошёл месяц!       — И что? Иззи, на занудствуй.       — Тебе нужны призраки для жизни.       — Да всё нормально! — заводился и раздражался Генри быстро. — Не нужны мне сейчас призраки, и так хорошо!       Изабель не стала настаивать, тем более, что Генри разозлился и, с раздражением убрав телефон, подпёр голову рукой и уставился в окно, не произнося ни слова.       Это удивляло. Сколько помнила себя Изабель, Генри всегда спокойно относился к призракам и к их поглощению. И они нужны ему. Нужны, чтобы жить.              В детстве они были близки.       Три года не казались пропастью, а любовь к бабушкиным ритуалам разделяли на двоих. Как и способности, пусть они были совсем разными: пока Изабель училась созиданию, Генри легко разрушал. И чувствовал смерть.       Они вместе сидели в душной комнате, где танцевали отсветы огней, а в центре — люди в трансе. Бабушка взяла внуков на вуду-церемонию, строго запретив говорить родителям. Генри умудрился заскучать и уснуть, воскуриваемые травы он не оценил. А вот Изабель с открытым ртом слушала музыку. Потом она даже какое-то время занималась танцами, хотя никому не рассказывала, что вдохновилась вуду-церемонией.       — Ты созидаешь через танец, — говорила бабушка. — Такие как ты могут создавать ветер и призывать грозы танцами.       Изабель никогда не пыталась. Ей нравились простенькие ритуалы, но она не увлекалась ими, как Генри. Тот, проснувшись в конце церемонии, заявил, что «дедушке не нравится». А потом указал в пустой угол. Ему было лет шесть, он легко ел призраков и чуял их.       Подростком Генри стал невыносим. Его перепады настроения раздражали Изабель, тем более, её тогда начали интересовать мальчики. Лукас из школы представлял куда больший интерес, чем бабушкины ритуалы или младший брат, у которого приливы и отливы энергии после призраков накладывались на гормоны.       Хотя и тогда они оставались дружны. Просто у него была своя компания, у неё — своя. Та самая, с которой она встречалась сегодня.       Потом Изабель уехала в колледж. Она увлекалась танцами, неплохо рисовала, ей нравилось фотографировать. Хотелось самостоятельности. Университет Южной Флориды желал видеть её в своих стенах и предлагал отличные курсы по искусству.       Изабель не думала, что будет скучать по дому, но она скучала — и по брату. Она писала Генри, он даже отвечал ей, но редко и зачастую невпопад. Изабель почти не знала о том, что происходит дома, когда после первого года обучения приехала на один летний месяц.       Полтора часа на самолёте, и вот она снова в жарких объятиях Нового Орлеана. Родители радовались встрече с дочерью, но Генри дома не было. Он не явился и к ночи, но родители ничуть не беспокоились, сказав, что он у друзей.       Изабель обиделась. Как так, брат даже не соизволил с ней встретиться! Знал же, что она приедет, она еще вчера написала, что да, точно в этот день!       Как оказалось, не знал. Дома Генри не ночевал уже пару дней. Родители сказали, что во время каникул «загулы» у Генри довольно частые. Хотя порой и во время учёбы, он явно не утруждал себя школой и никуда поступать не собирался.       — Мы думали, это наркотики, — сказал отец с непроницаемым выражением лица. — Но на наркомана он не похож. И деньги никогда не просит. Наоборот, они у него есть. Может, торгует наркотой…       Мать едва не плакала:       — Ты сможешь повлиять на брата!       Изабель было девятнадцать, а Генри шестнадцать. Она сомневалась, что может повлиять на него. Но забеспокоилась. Его телефон не отвечал, она нашла номер старого школьного друга Генри, позвонила ему, пытаясь выяснить. Он ответил, хотя слышно его было ужасно из-за музыки на заднем плане.       — Сестра его? Мы на вечеринке Клиффа. Ге-е-е-нри! — завопил он куда-то в сторону. — Неа, не знаю, но он где-то здесь. Адрес дать?       Это действительно была вечеринка какого-то Клиффа, которого Изабель знать не знала. Большой дом, полный разгульных пьяных подростков, чьи вечеринки всё-таки сильно отличались от студенческих… так казалось Изабель с высоты девушки, закончившей целый курс университета.       — Иззи!       Он был искренне рад видеть сестру и сгрёб её в объятия. Они виделись на Рождество, но за полгода Генри успел вытянуться и из нескладного подростка превратиться в привлекательного юношу. На наркомана и правда не походил, пышущий энергией.       Ощущение силы от Генри ошарашивало. Что-то похожее чувствовалось от бабушки, но у неё, скорее, отголосок, эхо, у Генри же в полной мере. Он будто искрился, заряженный молниями — хотя на самом деле призраками, которых поглотил.       Он использовал свой дар и отлично зарабатывал на этом. Всегда находились те, кому нужны мешочки амулетов гри-гри на удачу или ритуал с нарисованными кровью веве. Генри с лёгкостью делал как простенькие вещи, так и более сложные ритуалы. А настоящие деньги платили не друзья, а их родители, которые хотели связаться с мёртвыми предками или попросить лоа о помощи.       Перед родителями он не отчитывался, вёл себя нагло, никого не считал авторитетом — кроме сестры. Но Изабель не думала, что брат делает что-то неправильно. Только сказала быть осторожным и, если что, советоваться с бабушкой. После её слов Генри как будто расслабился, словно боялся, что она тоже будет считать колдовство ерундой, как родители.       Изабель не считала.       Тем летом она задержалась дома до начала учёбы, а потом оставшиеся три года постоянно общалась с братом. Они отлично понимали друг друга, и в той истории с Джо Изабель не знала, как бы справилась без брата.       После диплома бакалавра Изабель училась подготовительный к магистратуре семестр. Но тогда умер отец, и планы пришлось изменить. Изабель не жалела, что бросила учёбу. Три года прошло, и ей нравилось дома.       Генри же никогда не уезжал отсюда надолго. И только сейчас Изабель видела то, чего не замечала тогда. Он куда теснее, чем она, связан с этими местами. Лианы переплетались с его жилами, а в венах вместе с кровью неслась мутная вода с болот.              У Люсиль действительно был огромный нос. С возрастом он стал больше и уродливее — или Изабель что-то не так помнила. Люсиль вышла замуж за Дэвида («ну, ты же помнишь Дэвида с химии?») и родила ребёнка, которого она показывала на экране смартфона. Изабель ничего не имела против детей, но не понимала, чем этот конкретный младенец отличается от сотни других.       Рози не избавилась от очков. Они были всё теми же, в толстой оправе мышиного цвета. Рози даже волосы собирала в такую же косу, как и в школе, но теперь считала её очень стильной. Она с порога заявила, что вышла замуж, и за следующие несколько часов Изабель узнала об этом муже всё и немного больше. Даже то, что знать совершенно не желала — например, как он храпит после секса.       Когда подруги спрашивали, как дела у неё, Изабель терялась. Она не вышла замуж и после Джо не верила в волшебные истории о любви с первого взгляда. Про лавку подругам слушать было неинтересно. Что она могла рассказать?       «Я живу в старом бабушкином доме на перекрёстке вместе с братом, который ест призраков. Мы изучаем ритуалы вуду по старым книгам и режем куриц на заднем дворе, чтобы вызывать лоа. А по дороге сюда нашли на болотах труп. Рутина».       Подруги бы такого не оценили. На факты тоже удивились.       — Тебе ведь сколько, двадцать пять? — сдержанно спросила Люсиль. — А твоему мелкому двадцать два. Пора бы вам отдельно устраивать свою жизнь.       — Пока разбираемся с бабушкиным домом. Она не хотела его продавать, там несколько поколений жило. И Генри давно не мелкий, ты же его в последний раз видела, когда мы в школе учились!       — А чем он занимается?       — Он… пишет. Книги.       Они, конечно, не читали. Хотя были готовы обсудить последний нашумевший сериал, и Изабель с облегчением выдохнула. Это безопасная тема. Она глянула телефон, но от Генри давно ничего не приходило, хотя поначалу он писал сообщения, что Зак и Джейден тоже её ждут, и пусть приезжает.       — Мы были такими глупыми, — вздохнула Рози. — Изабель, помнишь? Ты ещё в старшей школе на концерты такие дурацкие ходила.       Это было выше сил Изабель.       — Я до сих пор на них хожу, — холодно сказала она. — Одеваюсь в траурные одежды и пью абсент с братом и нашими общими друзьями.       Вряд ли ещё раз повторится подобная встреча, но Изабель не жалела. Она торопливо распрощалась с кислыми Люсиль и Рози и вернулась в пикап, усмехнувшись про себя, что машину они тоже вряд ли одобрили бы. Стянула резинку с хвоста, распуская волосы по плечам. Взбила их руками. Достав телефон, позвонила Генри.       Изабель постукивала по рулю свободной рукой и вглядывалась в темнеющую улицу, которая полнилась огнями. Подруги выбрали пафосный ресторан близко к центру, так что вокруг сновали туристы, а их шум резко отличался от умиротворяющего гула насекомых и спокойствия маячивших болот.       Телефон, наконец, ответил, но голосом Зака:       — Привет, Изабель.       — А Генри где?       — Рассказывает Джейдену о разнице между крокодилом и аллигатором.       — О чёрт, он что, пьян?       — Боюсь, что да. Не знаю, как это вышло.       Изабель тоже удивилась. Вообще-то пить Генри умел, да и Зак звучал хоть не совсем трезво, но точно не сильно пьяно.       — Ладно, тогда я просто заеду и заберу его домой.       — Зайдёшь?       — Нет, завтра рабочий день.       — Вы могли бы остаться.       — Нет, Зак. Я буду минут через пятнадцать.       Изабель не любила ночевать не дома. Генри тоже. К тому же, ей не нравилось, что он успел напиться — она уж и не помнила, когда такое бывало в последний раз.       — Изабель… слушай, я хотел попросить тебя и Генри о помощи. Раз уж не заедешь, хоть по телефону.       — Конечно. В чём проблема?       — Есть одна девушка, она ищет брата. Это Стивен. Он пропал какое-то время назад. Она волнуется.       Изабель нахмурилась:       — Стивен из клуба? Ну да, помню его.       — Призраки сказали, он придёт, но его не было. Мне и самому это не нравится. Куда он мог деться? Может, стоит провести какой ритуал?       — Хорошо, я подумаю, как лучше.       — Спасибо, Изабель.       Зак не знал вуду, но умел общаться с призраками. На этой почве они и сошлись с Генри в старшей школе. А позже, когда Изабель вернулась в Новый Орлеан, удивительно быстро вписалась в компанию брата. Там никто не спрашивал, когда она выйдет замуж, зато восхищались чёрными платьями и обсуждали краску для волос. Счета, проблемы и обыденные вещи тоже обсуждали, но они не становились центром мира, не вытесняли интересы.       Изабель подъехала к дому, где жил Зак, чуть раньше, но долго ждать не пришлось. Генри вышел, чуть пошатываясь, плюхнулся на сидение, пристегнулся и прикрыл глаза. Даже когда он был совершенно пьян, по нему было не так уж заметно. Он только туго соображал и подолгу зависал на одних и тех же мыслях, не понимая, как сформулировать. Сейчас он благоразумно предпочитал молчать.       Изабель закрыла окна и включила климат-контроль, так что в машине царила приятная свежесть. Уже совсем стемнело, и дорога монотонно выделялась, освещённая фонарями и фарами других машин.       — Останови машину, — внезапно промямлил Генри.       — Что? Мы почти приехали.       — Хочешь, чтобы я тут блевал?       Изабель остановилась, и Генри снова был быстрее, чем она, буквально вывалившись из пикапа. Изабель тоже вышла, сразу окунаясь во влажную, липнущую к спине ночь. Дождя так и не было, но, судя по всему, завтра. В воздухе пахло ливнем и болотами.       Генри стоял, упёршись руками в колени, Изабель почти сочувствовала, пока его выворачивало. Правда, считала, что сам виноват. Она вернулась на водительское место и подождала брата.       — Зачем было столько пить? — поинтересовалась Изабель, выводя пикап на дорогу.       — Не знаю, — пробубнил Генри, копаясь в бардачке. — Я не особо пил. Никогда такого не было. Где вода, здесь же точно была, я помню…       — Подожди, сейчас уже дома будем.       Генри вздохнул и вдарился в длинные пьяные разглагольствования, которые сводились к тому, что он не то чтобы много выпил, но, возможно, стоило получше поесть.              Изабель всегда спала чутко. И часто плохо. Поэтому не удивилась, когда проснулась этой ночью, тем более, стояла страшная духота. Изабель закрыла окна и включила кондиционер, хотя не очень его любила. И решила на всякий случай проверить брата.       Изабель зажгла свет в коридоре, тихонько приоткрыла дверь в комнату Генри, но с удивлением увидела пустую кровать. Она распахнула дверь шире и тут заметила его.       Генри сидел рядом на полу, прислонившись спиной к старой бабушкиной тумбочке. На нём было только бельё и старая выцветшая футболка для сна, он уткнулся головой в острые торчащие коленки и обхватил их руками.       — Генри? — позвала Изабель, опускаясь перед ним.       Когда они вернулись, он надолго пошёл в душ, чтобы протрезветь, так что наверняка сейчас уже не был настолько пьян.       — Генри, тебе приснился кошмар?       — Нет. Не могу уснуть, — он поднял голову, обхватил руками уже себя. Лунный свет блеснул на серьге в виде креста. — Иззи, почему я такой, а?       — В смысле?       — Неправильный. Проблемный.       — Ох, Генри…       Изабель растерялась, не зная, что сказать. Она прекрасно знала, что активного и энергичного Генри мучает много скверных мыслей, о которых окружающие обычно даже не догадываются. Изабель знала. Но до сих пор не представляла, что в таких случаях лучше говорить.       Зато теперь не сомневалась, что брата точно что-то мучает. Хотя он не скажет так сразу, что именно. Может, поэтому он упорно отказывался есть призраков, пусть даже скоро это наверняка скажется на его собственной энергии.       Он потёр лицо руками, и в этом жесте было что-то от беззащитного мальчика, которого помнила Изабель. Что-то хрупкое и ломкое.       — Извини. Тебе завтра вставать рано, а тут я, — он вздохнул. — Как ты меня терпишь, Иззи?       — Я тебя не терплю. Я тебя люблю.       Она поднялась на ноги и протянула руку:       — Идём. Тебе надо выспаться.       Он не возражал, покорно проследовав в её комнату. Завалился на кровать, заворачиваясь в одеяло. Изабель улеглась рядом, слушая, пока дыхание брата не замедлилось, показывая, что он уснул.       В детстве Изабель часто мучили кошмары. Как говорили родители, она слишком впечатлительная. Маленький брат тогда часто приходил к ней, он каким-то образом чувствовал, когда она просыпалась среди ночи. Забирался молча к ней в постель и прижимался к спине. После этого Изабель всегда хорошо спала до утра.       Когда они выросли, после смерти отца самого Генри мучили кошмары. Какое-то время он вообще не мог спать без снотворного, а когда настала пора его отменить, лучше не стало. Но рядом с сестрой он засыпал спокойно.       Изабель тогда много наслушалась от врачей — и он тоже. Заявления о том, что Генри эмоционально нестабилен, были самыми милыми.       Изабель не любила вспоминать то время.       Но прошло уже несколько лет, и что бы ни мучило Генри сейчас, она узнает и сможет помочь. Может быть, стоит заняться чем-то конкретным и чётким, без лишней рефлексии — например, помочь с поисками Стивена.