Закулисье Т.К.

- Дан, точно все в порядке? - Точно все в порядке, Дим. Спасибо. Монатик все еще находился в моей гримерке, терпеливо ожидая момента, пока я перестал без остановки мерить ее шагами по всему периметру. Я сел рядом с ним на край дивана, скрестив руки на коленях. - Выдыхай. - Ага… - кивнул я, безразлично рассматривая взломанный дверной проем. - Хорошо, что Вова уехал раньше всех и не видел этого всего. Иначе вам бы пришлось выслушивать его нравоучения до полуночи. - Хорошо… - я слушал его через слово, лишь изредка поддакивая, но меня очень грел тот факт, что он рядом. - Подвезти тебя домой, Дан? Домой… Мне чертовски хотелось домой. Но не в киевскую пустую квартиру, а в то место, где можно забыться хоть на мгновение в объятиях истинно любящих и любимых. Как давно я не был дома… - Спасибо, Дим, я сам. - Ладно, держись. Завтра, чувствую, вам не миновать праведного гнева. Вове наверняка уже донесли. - Не важно, Дим, - я тяжело вздохнул и снова принялся шататься по пространству гримерки, гонимый одной и той же мыслью. – Это все неважно. - Что с тобой происходит, Дан?.. – спросил он вдруг, задевая мое сердце. – Который день ты как маятник: то самый счастливый на свете, то просто сгусток горечи. Любовные переживания? Он пристально смотрел на меня своими спокойными, добрыми глазами, в которых читалось желание помочь и выслушать. И я не смог устоять. - Они. - Могу тебе чем-то помочь? - Когда двое участников этих переживаний не могут друг другу помочь и разбиваются о тотальное непонимание, то им вряд ли поможет кто-то третий. Даже такой святой человек, как ты, - я мягко пожал его плечо. - Не родилась еще такая сила, видимо... - Всегда можно «научиться мочь», Дан. Дело только во времени. - Да, ты прав. И если оба хотят этого. - Хотеть мало. Так было бы слишком просто. Неправильно считать, что, если человек не делает чего-то ожидаемого, то не хочет этого делать. Иногда мы хотим видеть в другом то, как поступили бы мы на его месте. Но мы никогда не будем на месте другого. И у того другого может быть совершенно другой «язык любви», которого ты просто не знаешь, а оттого не понимаешь. Но «не понимать» – это ведь не значит «не хотеть понять», правда?.. Дело только во времени… Я, наверное, запутал тебя еще больше, дружище. Я тот еще советчик, - он искренне рассмеялся над самим собой и похлопал меня по спине. Мы молча сидели рядом какое-то время, пристально рассматривая один и тот же угол, перебирая в мыслях что-то свое. Потом Дима повернул голову в мою сторону и долго смотрел на меня, словно подбирал нужные фразы, а потом встал и направился к выходу. Напоследок он все же обернулся и, поймав на себе мой взгляд, добавил: - Знаешь, Дан… Я часто вспоминаю тот момент, когда тебе стало плохо на репетиции перед Боями. Когда ты падал… Тина тогда бросилась к тебе… единственная из всех нас… ловя на лету твою голову, чтобы ты не расшиб её о ступени со своей двухметровой высоты… Я хорошо помню ее лицо и ее глаза. Она как будто целый мир спасала тогда, а не тебя одного. Если бы я был художником и смог запечатлеть этот момент, то прослыл бы гением, вот правда. Я не видел такого никогда… ни в ней, ни в ком-то другом. Мои глаза застыли в его, словно меня намертво залили в них цементом. В глубине души болезненно заворочались глыбы противоречивых чувств. - При чем здесь Тина, Дим? – я быстро скользнул взглядом по остаткам разрушенной двери и потерялся там подальше от его всевидящих глаз. - Не при чем, - он и спрашивал, и утверждал, продолжая задумчиво рассматривать меня, тактично оставляя мне пространство для побега. И я сбежал. - Ладно, мне пора. Счастливо, Дан. Береги себя. Он быстро растворился в темноте коридора, словно и не было его вовсе. Передо мной остался печатью в воздухе лишь след его мудрых глаз. Я долго смотрел на то место, где он стоял, пытаясь осмыслить его слова и то, что за ними скрывалось, но невыносимый эмоциональный груз слишком давил на меня. Я медленно подошел к двери, где все еще на полу сиротливо лежал кулон Тины. Я подобрал потускневший камень и сжал его в кулаке, ощущая как его грани больно врезаются в кожу. - Тук-тук, - раздалось за спиной. Это была Крис. – Дан, прости меня. Кажется, я спровоцировала скандал… Я молча подошел к столу, разжал кулак, имитируя жест Тины, и камень со звоном приземлился на его гладь. - Это твое? – Крис подошла ближе, внимательно рассматривая кулон на столе. - Угу. - Я видела его на Тине сегодня. - Угу, - так же безучастно произнес я. - Потеряла? - Потеряли. Я взглянул напоследок в глаза Крис, в которых читалась непонятная растерянность, а потом быстро вышел из комнаты и отправился домой. Я долго шел пешком, сначала даже не в ту сторону, собирая в голове по нотам какой-то случайный мотив. Мой любимый способ побега от реальности во избежание болевого шока. Шаг – нота, шаг – нота, и в голове не остается ни капли места на ненужные мысли. Но пока я играл в эту игру, все они копились у запертых ворот вместе с подкреплением из чувств, и острили оружие в ожидании моего возвращения. И когда я, наконец, пришел домой и запер за собой дверь, они разорвали меня в клочья.

***

Мобильный очередной раз завопил откуда-то из коридора, настырно выдирая меня из тяжелого сна. Я сел на кровати и огляделся. Уже было довольно светло. На мне была вся моя верхняя одежда, словно я только что откуда-то пришел. Воспоминания начали неприятно покалывать изнутри. Я отыскал свой мобильный в коридоре. Куча пропущенных. Орлов, Завадюк, Монатик. Я решил начать с последнего. - Ну, наконец-то, Дан! - послышался взволнованный голос Монатика. - Я уже в машине по дороге к тебе. Звонил тебе всю ночь. Так и знал, что нельзя было оставлять тебя одного. - Со мной все в порядке. - Почему ты не брал трубку? - Спал?.. – я и сам не знал, что ответить, так как вообще не помнил, как вырубился. - Я заеду за тобой. Завадюк попросил всех собраться сегодня к 12-ти. - По поводу? - Ты знаешь. Он прямо не сказал, официальная причина – обсуждение сценария Нокаутов. Но… ты же знаешь Вову. - По плану эта встреча только через неделю, какого черта? У меня законные выходные. Я не хочу ни с кем встречаться. - У нас нет выходных, Дан, увы… Если ты не приедешь к Завадюку, Завадюк приедет к тебе, ты же знаешь. Это в разы хуже. Так что собирайся, буду через 20 минут. Я обреченно поплелся в ванную освежить лицо после сна. Разбитая губа опухла, как и глаза. Шикарный вид. Через полчаса мы уже мчались на ВДНХ. Дима привез мне два стакана кофе, и я, жадно глотая возвращающую к жизни жидкость, благодарил небеса, что они мне послали этого человека, у которого сердце в 2 раза больше, чем он сам. - Проходите ко мне в кабинет! – тут же влетело в нас громкое входящее от Завадюка, едва мы показались в коридоре павильона. – Дан, мог бы и перезвонить! Я пальнул в него взглядом и ничего не ответил. В его кабинете уже были Тина, Потап и Настя. Видимо, обсуждение Нокаутов Вова решил начать узким составом и со… специфической темы, которую мне сейчас хотелось затрагивать меньше всего. Дима дружелюбно поздоровался с каждым, а я молча припарковал свою унылую тень у самого входа. Все присутствующие по очереди прошлись по мне заинтересованным взглядом. Я это чувствовал, равнодушно уставившись в окно, не желая контактировать ни с кем. - Почему не садитесь? – Вова вошел в кабинет с чашкой дымящегося кофе. – Разговор будет долгим. - Сразу к делу, Вова, - резанул я. - У меня нет времени на долгие разговоры. - Дан, давай не нервничать. Меня очень беспокоит ваше эмоциональное состояние. Всех вас… Я уже в курсе, что вы устроили вчера. Никто не хочет мне ничего объяснить? Все это время я чувствовал на себе пристальный взгляд Тины. Казалось, он оставлял на мне огненные следы. Невыносимо было находиться здесь, и я бы все отдал, чтобы немедленно раствориться за дверью этой комнаты. - Потап тебе все расскажет. Я еще нужен? - Дан, прошу тебя успокоиться, - Завадюк усердно соблюдал тон опытного дипломата. – Может, вы присядете все? Расслабьтесь, ребята. - Ты меня задерживаешь, Вова! - Я имею на это право. Ты на работе, Дан. - Выяснения отношений не входит в мой контракт. - Тогда мы пересмотрим с тобой контракт, – Завадюк немного повысил тон, теряя самоконтроль, что случалось с ним крайне редко. - Давай, - внутри меня начинала сверкать ярость. Господи, да не смотри ты на меня так! Я решил сменить дислокацию, став в другом конце комнаты за спиной Тины. Единственное место, где я мог скрыться от поглощающих меня глаз. Я ни разу не взглянул на нее за все время, но чувствовал, как вся внутренняя оптика по привычке держит в фокусе ее запах и исходящую от нее энергетику. - Дан… - запнулся Вова. Он сделал глубокий вдох и решил переключиться с меня на других: - Ребята... меня очень ранит то, что вы ссоритесь. Весь прошлый год мы мирили Дана и Тину, в этом году наш круг, я смотрю, расширился. Это недопустимо. Вы мне важны – и как люди, и как коллеги, и я хотел бы, чтобы вы нормально общались между собой. Это важно для всех. То, что произошло вчера… - Завадюк, прошу тебя, не тяни. Что ты хочешь? Сказать, что я виноват? Ок, я виноват, прошу у всех прощения. Я могу уже уйти? – меня жутко раздражал его неуместный пафос. Я был совсем не в том состоянии, чтобы выслушивать его привычный многочасовые разглагольствования. Вова сжал челюсти и недовольно посмотрел на меня. - Я хочу, чтобы вы эту неделю больше времени проводили вместе за пределами павильона. Мы с командой психологов проекта придумали для вас что-то вроде тим-билдинга… Он поможет вам преодолеть этот кризис и… - Я отказываюсь! – выпалил я. - Дан, дослушай! Тина, которая оказалась на траектории нашей словесной перестрелки, отошла в сторону и назад, и стала совсем рядом со мной. Я поежился и замолк, что позволило Завадюку перейти в новую атаку. - Алина подробнее расскажет вам об этом. У нас есть неделя, и мы постараемся сделать ее как можно… - Я не собираюсь в этом участвовать, Завадюк! Если ты вдруг не услышал с первого раза. Земля под моими ногами начинала гореть. - Дан, да что ты упертый такой! Я вот хочу с тобой помириться, например! Ты разве не хочешь? – обернулся ко мне Потап. Его лицо было щедро раскрашено в яркие оттенки синего и фиолетового, на скуле большое рассечение фиксировал пластырь. Настя держала его за руку, злобно поглядывая на меня из-за его плеча. - Это не взаимно, прости, дружок, - холодно отрезал я. - Дан, боюсь тебе придется пойти мне на встречу… - вмешался Завадюк. - А то что?.. - Дан, ты сорвешь мне эфиры из-за этих склок!.. – не выдержал он. – Если это случится, я… По условиям контракта, я вынужден буду оштрафовать тебя! - Да хоть разорви ты его, Завадюк! Мне плевать! - Дан… - сорвалось едва слышимое с ее уст. Ледяная ладонь легла на мое запястье в успокоительном жесте. Я оторвал взгляд от пылающих глаз Завадюка и непроизвольно впился им в такую знакомую кремовость и мягкость руки, протянутой ко мне словно из прошлой жизни. Эта рука чертила созвездие Водолея на моей груди, рисовала узоры на моих скулах одним зимним утром в Париже, сцеплялась с моей в самых крепких замках во время наших бесконечных прогулок, сбивала жар с моего лба своей прохладой, неутомимо ласкала тело в наши ночи… Эта рука сжала мое сердце, как бумажный стаканчик с вином. Я тут же резко отстранился от нее, с облегчением избавляясь от невыносимого телесного контакта. - Дан, не заставляй меня впутывать сюда твоих юристов… - не унимался Завадюк, но я уже не слышал его. - Я не собираюсь в этом участвовать, - выпалил я в пространство комнаты фразу, адресованную никому и всем одновременно, а потом добавил финальное для Вовы, который уже, казалось, седел на глазах: - Контакты моих юристов у тебя есть. Это все. Я развернулся и вышел вон. - Вова, ну дай ты всем остыть немного! Что ты давишь так! – в борьбу за эмоциональное равновесие включился Монатик, как всегда искренне пытаясь тушить любые пожары между нами. – Дан, подожди! Куда ты? - Домой, Дим! – выкрикнул я ему в ответ, удаляясь по коридору. - Давай отвезу тебя! - Нет, Дим, я совсем домой. Я улетаю в Кишинев. Здесь мне больше делать нечего. Монатик резко замер за моей спиной, ошеломленно глядя мне в спину. Я тоже остановился и обернулся в его сторону. Потом вернулся и крепко обнял его. - Спасибо тебе. - Но, Дан… Из кабинета Завадюка по очереди вышли все участники недавнего действа, немного ошарашенные последней прозвучавшей фразой. Я быстро поспешил к выходу, ловя в спину неразборчивый поток вразумительных фраз от Вовы, и уже через пару секунд с облегчением нырнул в прохладу зреющего дня. Она приятно обволакивала меня разгоряченного и впитывала сочившуюся горечь. Домой… это слово грело меня, и я всем нутром чувствовал, что на ближайшее время именно оно станет единственным источником кислорода.