Закулисье Т.К.

Пейзаж за окном машины тянулся сплошной прямой линией, как на кардиограмме при остановке сердца. Мое сердце и правда временами забывало биться, угнетенно затаилось где-то глубоко в груди. Все мои мысли были далеко, в маленьком городке, где Тина наверняка уже репетировала предстоящий концерт. Мы летели сквозь туманный день. Я просил Сашу не останавливаться, потому что даже несколько минут заминки доводили меня до нервного изнеможения. По дороге мы заскочили в магазин, где я купил охапку белых тюльпанов. Не знаю, почему тюльпаны, но увидев их, я не сомневался, что именно они мне и нужны. Рядом красовались алые розы, и я долго смотрел на них, вспоминая цвет губ моего звездочета. Но белые лепестки весенних цветов были больше всего о ней. При въезде в город я связался с ее помощницей и узнал, где сейчас Тина. Как я и думал, вся команда была на репетиции. Мы подъехали к небольшому городскому ДК. Советский фасад, блеклые унылые стены. У меня все внутри завязалось в узел, и я даже толком не мог выпрямить спину. Не снимая очков, я накинул на голову капюшон своей черной куртки, взбил повыше шарф и направился внутрь, стараясь не привлекать особого внимания. Только охапка белоснежных цветов вырывала меня из общей серой и хмурой картинки. Я шел размеренно и твердо, обдумывая на ходу, что ей скажу. Цеплялся за какие-то слова, но они предательски ускользали из головы. Аромат цветов дурманил мой разум. Я вспомнил его — это был запах из моего сна, легкий цветочный аромат спящей рядом Тины. На входе меня встретила помощница Тины. Я просил никому не говорить, что я приеду. Она удивленно посмотрела на меня, с ног до головы укатанного во все черное, потом на мой букет, а затем молча провела меня мимо охраны к гримеркам и зоне выступлений. — Тина у себя, отдыхает после танцев. — Благодарю. Я подошел к заветной двери и остановился, закрыв глаза. Признаюсь, в тот миг мне хотелось сбежать. Не от страха. Что-то подсказывало мне, что я не должен быть сейчас здесь. Я потер лоб пальцами и рассмеялся с самого себя. Когда ты успел стать таким параноиком, Дан? И я толкнул дверь, не стучась. Комната была наполнена мягким светом настольных ламп. Мой взгляд сразу же идентифицировал нужный объект, скользнув вниз на пол. Там, на мягком матрасе сидела Тина, упираясь руками за спиной, прикрыв глаза и опустив голову вниз на грудь. На ней был роскошный кружевной пеньюар бежевого цвета, откровенно подчеркивающий грудь и линию талии. Рядом с ней на полу горела ароматическая свеча... лаванда… и сидел некто с гитарой. Высокий, темноволосый, с глубоким открытым взглядом. Черная рубашка на нем была расстегнута. Он лениво перебирал струны одной рукой, воспроизводя незамысловатую, нежную мелодию. Они сидели друг напротив друга, лицом к лицу, почти соприкасаясь лбами. Ее вытянутая голая нога лежала под его, согнутой в колене, а его ладонь поглаживала ее босую стопу. Это что, снова сон? Они одновременно подняли на меня взгляд. Парень смотрел с искренним удивлением, Тина — с сонным равнодушием, словно она тоже считала, что это сон. Потом она вдруг резко поджала вытянутую ногу и подалась ко мне с немым вопросом, не решаясь встать. Я открыл рот, пытаясь что-то сказать — поздороваться или спросить, какого черта вы здесь вдвоем и что происходит, но лишь глотнул теплый ароматный воздух. — Дан? Зачем ты здесь? — ее голос звучал низко, с хрипотцой. Я смотрел на ее припухшие мягкие губы, словно считывая с них слова. Хотя нет, я считывал с них следы потенциального преступления. У меня онемели мышцы лица. Я чувствовал, как ногти впиваются в хрупкие стебли цветов. Еще миг — и я машинально сделал шаг назад, быстро закрыв за собой дверь. Это мог быть момент из кинофильма, когда кто-то решил отмотать назад пленку, отдаляя драматический момент. Но это было не кино, это была моя жизнь, и я сам крутил эту чертову кинопленку. За спиной вдруг послышался голос, выдергивающий меня из прострации. — Нашел Тину? Пойдем, чаю налью, — помощница Тины открыла мне дверь в свой кабинет, и я, как мячик на бильярдном столе, просто по инерции "вкатился" в первую попавшуюся свободную "лунку". Ибо я не знал, что делать дальше. Пока она готовила чай, я медленно прошел вглубь комнаты и опустился на деревянный стул, не выпуская цветов из рук. Перед глазами флешбеками вспыхивала полуобнаженная Тина и мужчина, который так свободно чувствовал себя в ее личном пространстве. Кажется, это был кто-то из ее музыкантов, но я не был уверен. Я был уверен лишь в том, что со мной играли в очень жестокую игру. Недалеко от меня стоял небольшой барный столик. Я автоматически потянулся за бутылкой коньяка, не спрашивая разрешения, смахнул крышку и сделал большой глоток. Алкоголь обжег меня изнутри, немного возвращая в реальность. Это всегда помогало. — Я так понимаю, чай уже не нужен? — девушка смотрела на меня удивленно, держа в руках горячий напиток. Я смотрел, как над кипятком поднимается пар и ничего не отвечал. —Случилось что-то? В тот же миг дверь в нашу комнату отворилась и на пороге показалась Тина. Ее встревоженные глаза сразу отыскали меня в углу. На ней был белый махровый халат, по скорому одетый на запах. — Дан… — ее кроткий голос прорезал обвалившуюся на нас троих неловкую тишину. Ее помощница поставила чашку рядом со мной и вышла, видимо осознав, что что-то здесь не так. Женщины это чувствуют моментально. Я все еще держал бутылку в одной руке, а букет прижимал к себе другой. По растерянному выражению лица Тины я видел, что она не знает, с чего начать. Я сделал еще пару глотков. Не знаю, что у меня было тогда написано на лице, но Тина смотрела на меня с немым ужасом. — Ну, привет, Кенгуруш, - с усмешкой бросил я. — Я не знала, что ты приедешь, Дан... — Я понял это по увиденному, — и показал пальцем в сторону гримерки, где застал их парочку. В моем взгляде тогда горели все огни ада и Тина заметно терялась, не находя что ответить. — Вы прекрасно смотритесь вместе. Он очень похож на меня. Один тут, второй там... — я хмыкнул и, уловив ее взгляд, поспешил заткнуть рот новыми глотками коньяка. Ее глаза похолодели. В них больше не читалась растерянность, они отзеркаливали мой огонь. — Что значит “тут и там”? - ее голос звучал тихо, отчетливо и серьезно, а взгляд буравил во мне невидимую дыру. Очередная порция коньяка. Я уже не чувствовал внутри обволакивающего огня, спасательная магия алкоголя закончилась, и я сгорал от нахлынувшего отчаянья. Тина резким движением ухватилась за горлышко бутылки, рванув на себя. Я вскочил на ноги впился взглядом в ее рассерженные глаза, отыскивая там алиби, но не видел ничего, кроме полыхающего гнева. Полы ее халата разошлись, обнажая то самое тело в пеньюаре из недавно увиденного кошмара. — Ты что спишь с ним? — резко бросил я, то ли случайно, то ли нарочно, пытаясь задеть - я так и не понял. В тот же миг я почувствовал, как мир вокруг вспыхнул. Тина с силой рванула бутылку на себя, вырвав-таки ее с моей ладони, и та отлетела в сторону, ударилась об стену и рассыпалась на осколки, заливая темной жидкостью старые серые обои. Еще миг — и ее рука с дьявольской силой приземлилась мне на правую щеку. Это была не женская обиженная пощечина, это был словно последний удар смертельно раненного воина, особо отчаянный и сильный. Белые нежные цветы выпали из моих рук на паркет. Их лепестки беспомощно оторвались от бутонов и легли мягким пухом вокруг нас. — Убирайся отсюда, - впился в меня ее ледяной голос. Я скользнул взглядом вниз по белым телам цветов, не смея поднять глаз. Тина резко развернулась и вышла из комнаты. На один из белых лепестков упала капля бордовой крови с моей разбитой губы и растеклась уродливой кляксой. Вся моя жизнь в тот миг растеклась большой уродливой кляксой...