Там, где начинается любовь, кончается Свет и Тьма
Смешно. Оттого смешно, что Антон смотрит с нелепой отрешенностью, неуютно подергивая плечами — потерять своего дозорного Светлым словно ножом по сердцу. Оттого смешно, что Эдгар дергает бровями, стреляя глазами в сторону шефа — дело сделано, Темные оправданы. Еще бы они были не оправданы. Умелый шахматист также умело сыграл. Завулону не нужна любовь, не нужна нежность, не нужна ласка. И ему не нужны преграды, встающие на пути Тьмы из-за этого Светлого чувства. И Тьма в нем никогда не закончится, никогда не уступит место ничему. В душах Темных нет любви. Лишь привязанность, мимолетная и ничего не требующая взамен. И Алиса не любила. Думала, уверенно и безоговорочно верила, что любит, но… На самом деле чувствовала только собачью кровную преданность. Верность.***
Все было настолько спокойно, насколько вообще могло быть. Даже, можно сказать, совсем скучно. Светлые грустно притихши сидят у себя в офисе, патрули словно дремлют и слоняются по улицам темными пятнами — какая ирония. Среди своих сотрудников гуляют тихие раздражающие шепотки, заполняющие уши и достающие до завулоновой головы даже в кабинете за охранными заклинаниями. Завулон кидает взгляд на одиноко стоящее кресло перед камином и память тут же учтиво подкидывает пару картинок. Но он не скучает. Не скучает по звенящему ведьминскому голоску в стенах кабинета. Не скучает по азартному безумному смеху, раздающемуся в стенах Дозора. Не скучает по тихому «люблю», такому девичьему и наивно глупому. Доверчивому. «Дура» — думается Завулону. Он никого не любит, и она об этом знала. Но всегда говорила обратное. Гнетущая тишина кабинета непривычно давит на мозг, Темный хмурится. По обыкновению закуривает. Снова хмурится. «Да что такое…» — Завулон невольно машет головой, словно хочет стряхнуть тяжелый груз с макушки. Еще и еще. Не получается. Раздраженно тушит сигарету о пепельницу, оставляя ее там же и проходится несколько раз по кабинету. Тревожное наваждение спадать никак не хочет. Завулон даже оглядывается в Сумраке — ничего. Раздраженность все нарастает и нарастает. Хрустнув спиной, Всетемнейший выходит в коридор: у дверей стоит толпа Темных дозорных, столпившихся спинами в круг. Все взбудоражено шушукаются. «А ну вот теперь ясно» — мысленно соглашается с собой маг. — А что мы с ним сделаем? Вдруг это оборотень? Просто больной или… — Ты идиот? Через Сумрак мог бы посмотреть! Это обычная зверюга. Притащилась сюда невесть когда, патруль на входе даже не заметил. — Что за зверь, и почему он здесь? — вкрадчивый голос шефа дозорных отрезвляет как ушат холодной воды. Завулон склоняется над компанией, отодвигая рукой одного из сотрудников, яро защищающих вышеупомянутого животного. На полу, блистая красотой и мехом сидит… Лиса. Или лис. В натуральную величину, рыжий такой. — Шеф, он к нам прибился, когда возвращались. Уж не знаем, откуда шел, но вот… пришел. Может, это оборотень какой? — Кто старший? — в ответ Завулон получает напряженную тишину, и хлопающих глазами Темных. — Идиоты, в патруле кто старший, я спрашиваю? — Я, — знакомая личность протягивает рапорт. — Алита, когда берешь в патруль стажеров, выбирай получше, — Завулон берет рапорт, и направляется к лифтам. — А с лисой-то что делать, шеф? — Ну отдайте Светлым. Или в зоопарк. Мне плевать, главное, чтобы не мешалась здесь, — у зверька, казалось, вытянулась морда. Один из патрульных — тот, что идиот по мнению начальства — не придумывает ничего лучше, чем схватить его под пушистые бока. Лиса воинственно визжит и, изворачиваясь под немыслимым углом, кусает его за запястье. Темный вскрикивает больше от неожиданности, чем от боли — действительно, идиот. Лисица бросается к лифтам, сталкиваясь с ногами Всетемнейшего. — Вы что, совсем с ума посходили? Шеф зол — патрульные притихли. Зверье смотрело на него своими невозможными черными глазами… и ластилось. Не прижималось, нет. Обвило пушистым хвостом одну из ног и доверительно смотрело в глаза. Когда и где вы видели, чтобы лиса так смотрела. Алита что-то захотела сказать, но тут же притихла. — Сводите к Анне Тихоновне, она в этом разбирается, — почему Завулон все еще стоит здесь и распинается перед подчиненными, он не знал. Вихрь тревоги так и не исчез из головы и тяжело давил. Лиса снова подняла рыжую голову и чуть склонила ее набок. Взволнованность начала давить сильнее. Зверек тянется к нему своими лапами, притягиваясь все ближе. Завулон хочет наконец обойти, спуститься вниз и поехать домой, но не может сделать ни шагу в сторону. — У нее в зубах еще вот это было, — Алита робко трясет в руках черной вещицей. — Это амулет, я проверила. Он магически защищен, только я не могу отследить кем. Завулон в мгновение проскальзывает в Сумрак, осматривает беглым, но профессиональным взглядом амулет в руках у Алиты. Лиса как-то странно тявкнула, и Сумрак отозвался недовольной рябью, стоило Завулону только потянуться за амулетом. «Что ты…» — Темный спрашивает скорее у себя, чем у лисы, которая все еще возмущенно ершится. Черный ошейничек — не иначе, как у домашней кошки или собаки — звенит темной магией, и Завулон довольно подкидывает его в руке и выскальзывает из Сумрака. — Может, все-таки оборотень? — стайка горе-патрульных все еще остается стоять в стороне, не решаясь подойти ближе к странному животному. — Из низших, может? Застрял, бывает такое. Нам на лекциях рассказывали, — молодой укушенный Темный пытается выслужиться перед начальством. — Да обычный это лис, — Завулон подхватывает на руки животное, держа так, словно видел его уже не меньше ста лет, -…лиса. Это просто лиса и не больше. Я отдам ее кому надо. А теперь — скройтесь все!***
Лиса примостилась в кресле перед камином в рабочем кабинете, развернувшись пушистым пузом кверху и высунув язык. Темный приподнял брови, но возражать почему-то не стал. Только стоял и диву давался с необычного животного. И если бы обычного. Темный уверен был, что лиса — это не лиса вовсе. Завулон покрутил в пальцах амулет и присел на корточки перед креслом, склоняя голову на один бок. Лисица клацнула зубами и снова недовольно тявкнула. — Ты, что же, хитрая? — маг подносит к самому лисьему носу ошейник, с удовлетворением замечая, как лиса перестает фырчать и покладисто склоняет голову перед магом. — Значит, твое? Завулон разворачивает ошейник, просматривая потертый медальончик в центре черного ремешка. «Алиса» — значится на нем. «Значит, лиса Алиса. Из сказки». Он снова подбрасывает амулет в руках и убирает в карман. Лисица глядит на него своими преданными совсем не по-лисьи глазами и подсовывает морду под раскрытую ладонь. — Значит, ты все еще здесь, — Темный не спрашивает — утверждает. — Твоя преданность не знает границ. Не есть хорошо, Алиса. Я не любил тебя. Любовь — это не для нас. Темные ищут лишь выгоду. И ты, и я ее нашли. Пусть и таким путем. И извиняться я перед тобой не стану, потому что не сожалею ни капли о содеянном. Лиса продолжает ластиться, ни на секунду не замирая и не обращая внимания на слова Завулона. Маг хмыкает и хватает под бока животное, подходя к окну. Ее преданность не знала… Не знает границ. И Завулон впервые в жизни остается благодарен.