Трещина

      Проснувшись, Клара тут же тяжело задышала, стараясь хоть как-то отогнать наваждение. Образ, созданный ее же собственной головой, продолжал изводить девушку. Когда она в последний раз крепко спала ночью? Когда в последний раз ей не приходилось просыпаться в холодном поту после кошмара, который она даже запомнить как следует не могла? Кажется, слишком давно, потому что на прикроватном столике уже стоял подготовленный вечером стакан воды, а на ковре рядом с тапочками лежала аккуратно сложенная ночная рубашка. Наверное, если бы можно было принести в комнату душ, то Клара сделала бы и это, потому что после этих снов путь до него от кровати казался невыносимой длинной дорогой, потому что, не в силах найти выключатель, девушка добиралась до него в кромешной ночной темноте, в которой должно водиться невероятно много монстров. Может быть, существуй все эти жуткие создания на самом деле, кошмары перестали бы быть такими жуткими, ведь реальность всегда будет страшнее сна. Наверное, если бы красные глаза — единственное, что удавалось запомнить — встретились Кларе в настоящей жизни, ужасы ночи перестали бы наводить на нее такой сильный страх.       Осторожно свесив дрожащие ноги с постели, девушка судорожно выдохнула, пытаясь убедить себя в том, что никто из-под кровати не схватит ее за ногу. Будь храброй, тихо шепнула она сама себе в пустоту, наполняя каким-то громким режущим уши звуком всю комнату. Мурашки пробежали по шее, заставляя Клару резко и нервно повернуться к стене над кроватью, вглядываясь в еле заметную трещину на ней. Так порой бывало, когда она в ужасе просыпалась очередной ночью — кто-то на мгновение словно бы оказывался сзади, вызывая в ней необходимость обернуться себе за спину. Или ей просто так казалось от страха? Почему ей так страшно? Почему то, чего девушка даже запомнить не могла, несколько раз доводило ее до истерики? Зачем ее голова продолжает с ней это делать? Голова, которая сейчас раскалывалась от фразы, что словно бы проигрывалась Кларе прямо в уши. Это было в кошмаре на этот раз. Сегодня кроме глаз было еще еле слышное, но при этом оглушающее «слушай». И Клара покорно слушала. Слушала каждый шорох, которых на самом-то деле и не было, слушала непрерывное тиканье часов в соседней комнате, слушала, как где-то за плотным окном раздраженно и как-то болезненно каркнул ворон, словно тоже чего-то боялся. Последнее заставило девушку всхлипнуть и прижать руки к ушам — звук был таким громким, таким диким, таким страшным… Черная птица с красными глазами, кричащая в такую же черную пустую тишину ночи… Был ли ворон в ее кошмаре? Если и не было, то он определенно заслужил там быть.       Мягкие теплые тапочки, в которые Клара неуверенно засунула ноги, заставили судорожный вдох вырваться из груди — она замерзла. Холод, пробравшийся внутрь квартиры, заставлял легкие сжиматься, не оставляя места кислороду, и дышать становилось тяжело. На глазах выступали слезы, ни то от забытого сна, ни то от того, насколько девушка крепко закрывала их, не в силах видеть силуэты чудовищ на своих стенах. Сколько бы девушка не повторяла себе, что там никогда ничего не было и не будет, внутри все леденело от ужаса, стоило ей только открыть глаза, а ком, встававший в горле, начинал болезненно давить на него, заставляя Клару идти на поводу у своих страхов, а не заглянуть им в лицо. Будь храброй, снова прошептала девушка одними губами, ощущая, что ее трясет от беззвучных рыданий. Горячие слезы жгли заледеневшие щеки, словно бы выжигая свои следы, а руки, лежащие в замке на коленях, сами собой сжимались сильнее, болезненно вдавливая ногти в кожу. Боль должна была отрезвлять, но на деле была спутником страха. Боль должна была обращать все внимание на себя, но просто напоминала больше ощущений из сна — все те ощущения, кроме которых были только глаза и голос. Только красный угрожающий свет и хриплый тихий, режущий уши своим грохотом, приказ: «слушай».       Через силу Клара поднялась на трясущихся ногах и, не открывая глаз, обхватила себя руками в попытке хоть как-то сымитировать поддержку и тепло, без которых в кромешной темноте сомкнутых век можно было сойти с ума. Семнадцать шагов вперед, открыть дверь, девять налево, повернуться, открыть дверь, не произнося ни звука, повторяла себе Клара, сжимаясь, чтобы стать такой маленькой, какой только будет возможно. Каждый шаг давался с трудом, а ноги то и дело подгибались, из-за чего девушка опасно закачалась, рискуя через секунду оказаться на полу. Тиканье часов, шуршание тапочек по мягкому ковру, собственное сердце в ушах, тяжелое дыхание и шепот где-то в голове: «слушай, слушай, слушай» — все это мешало считать шаги, все это сбивало с толку. Соленый привкус слез на губах и горящие от них же следы на щеках были единственным, что позволяло девушке ощущать реальность. Да, боль все же отрезвляла, не позволяя свалиться в ту ледяную пустоту, где не было ничего кроме страха и оглушающей тишины. Реальность бывает горячей и болезненной так же часто как холодной и пугающей.       Открыть дверь вышло только навалившись на нее всем телом: силы дрожащей руки, которую Клара с ужасом отняла от собственного плеча, оказалось недостаточно для того, чтобы она поддалась. Тихий скрип громким эхом разнесся по всем уголкам квартиры, до которых только смог достать, а девушка, в этот момент совсем не готовая к новым звукам, вновь отчаянно всхлипнула и медленно сползла по стене вниз, чтобы отдышаться. Всегда было плохо, почти всегда так же плохо. Но еще ни разу путь от кровати до ванной не требовал перерыва на середине, потому что Клара знала, насколько тяжело ей будет подняться. Однако сейчас сложность продолжения не имела значения, сейчас не было важно, сколько сил придется приложить, чтобы снова стоять на ногах, сейчас нужно было просто прижаться спиной к на удивление теплой стене и немного поплакать. Монстр из ее кошмаров ведь не нападет, если она будет плакать? Может быть, это просто его отпугнет? Ну пожалуйста… Медленно уткнувшись лицом в колени, девушка еще чаще задышала, словно бы в коридоре на ее легкие еще сильнее надавили и, шмыгнув носом, дала волю настоящим слезам — не отголоскам кошмара, от которого ничего не оставалось, а тем, которые появлялись от бессилия, от того, насколько ситуация берет верх, от того, что из-за каких-то снов у Клары нет сил даже дойти до душа. Слезы обиды и злости на себя, которым всегда нужно было больше времени, чем слезам страха. Плечи дрожали от тихих рыданий, заботливо заглушенных влажными от пота хлопковыми штанами, а руки, которыми девушка обхватила трясущиеся колени, до боли сжимали ткань, словно это было единственным, что позволяет ей не сойти с ума окончательно в этой давящей тишине. Будь храброй, надломившимся голосом прошептала она себе снова, не в силах открыть глаза, позволяя только лишь ресницам слабо подрагивать…       Очнуться удалось только утром, когда каркающие в пустоту вороны сменились певчими птицами, чье тихое щебетание сливалось в единую трель, пробуждая Клару ото сна. Все тело ломило от неудобной позы, в которой она провалилась в приятное и легкое небытие, дарившее удивительный покой, а ощущения от взмокшей ночной рубашки, неприятно облепляющей Клару, оставляли желать лучшего. Тихо простонав, девушка оторвала руки от пола, на который опустила их во сне, и неуверенно спрятала их в промежуток между ногами и телом. Так было спокойнее, так было легче. И пусть встать она все равно решилась не сразу, как и оторвать лицо от колен, уже не было так плохо. Клара могла даже сказать, что было достаточно хорошо. Но хоть размеренное еле слышное чириканье птиц за окном и луч солнца, начинающий напекать голову, говорили ей, что уже давно наступило утро, и можно дышать спокойно, все равно неясное чувство тревоги противно осело внутри, словно пыль, забившаяся куда-то вглубь окна — ее всегда тяжело вычищать. Одной из причин нежелания девушки осмотреться было ощущение того, что за ней прямо сейчас кто-то пристально наблюдает. Наверняка взгляд этого «кого-то» был цепким, немного хмурым, усталым и очень-очень жутким. Наверняка глаза этого человека были такими же ослепляюще-красными, какими были в ее сне. Конечно… если бы за ней действительно кто-то наблюдал. — Кто ты? — громко и четко спросила Клара, не отрывая лица от своих коленей. Собственный голос не звенел, не дрожал, а звучал… нормально. Пожалуй, это правильно, потому что от ночного кошмара остались лишь воспоминания и самовнушение. Да, верно, она просто внушила себе, что здесь кто-то есть, она просто внушила себе, что этот «кто-то» смотрит на нее, однако, на деле… здесь никого и никогда не было кроме нее самой. Однако почему-то убедить себя в этом девушке удалось только тогда, когда после нескольких минут ожидания ей так никто и не ответил, а тревога исчезла.       Медленно, словно сомневаясь в правильности того, что она делает, Клара подняла голову и, невольно щурясь от яркого солнца, выдохнула — все хорошо, здесь действительно никого нет. Сразу же задача встать, казавшаяся раньше сложной — даже невозможной, — превратилась во что-то обыденное. Потому что все в порядке. Мягко улыбнувшись приятному, пусть и слишком яркому, солнцу, девушка осторожно кивнула сама себе и, немного кривясь от болезненных ощущений в теле, поднялась с пола. Голова закружилась, а взгляд помутнел, однако уже через секунду все прошло — наверное, от внезапно накатившего спокойствия Клара, не замечая этого, вскочила слишком резко. Ей необходим душ. Да, ей абсолютно точно необходим душ… А затем поздний завтрак. Повезло, однако, что сегодня воскресенье.       Стоило девушке приоткрыть дверь, в зеркале, заметном из щели, показался силуэт. Подозрительно знакомый и пугающий силуэт. Он был там меньше секунды, не позволяя сосредоточить на себе внимание, однако Клара была уверена в том, что она уже где-то его видела (после нескольких недель ежедневных кошмаров такие мелочи перестают удивлять). А может он просто не захотел, чтобы она его испугалась? Девушка немного раздраженно и почти что злобно хмыкнула: пусть только эта тварь попробует сунуться к ней днем, когда она полна уверенности и каких-никаких, но сил, пускай только покажет свои такие пугающие в ночи красные глаза… тут же пожалеет об этом. Совсем не важно, столько истерик ей предстоит переживать ночами, днем она ни за что не сдастся, иначе она не Клара Освальд. Может, встретиться с монстром из своих кошмаров будет страшно, но она ни за что ему этого не покажет. Будет трястись от ужаса, будет содрогаться изнутри только от мысли, что он настоящий, но ни за что не позволит понять это. Ей шесть раз в неделю приходится иметь дело со старшеклассниками, так что ей сможет сделать чудовище, которое она сама себе выдумала из-за нервов и недосыпа?       Теплая вода приятно стекала по липкому от высохшего пота телу, позволяя затекшим напряженным мышцам расслабиться. Боль мелкими шажками отступала, оставляя место легкой удовлетворенности и спокойствию. Клара осторожно запустила пальцы в мокрые спутанные волосы, стараясь аккуратно избавиться от самых крупных колтунов. Получалось конечно только подергивать их, причиняя голове довольно ощутимый дискомфорт, но девушка не отступала, выбирая новые пряди, чтобы пропустить свои пальцы уже через них. Иногда даже получалось. И как только последний спутанный клок был деликатно распутан, Клара довольно прикрыла глаза — она всегда добивается своего. Слушай, хрипло приказал знакомый голос прямо около уха, заставляя девушку вздрогнуть от неожиданности. Кто-то совершенно точно стоял у нее за спиной на протяжении нескольких бесконечных секунд, но как только девушка решилась повернуться лицом и встретиться со своим страхом, существо пропало, как всегда не оставляя никаких следов. И в этот раз Клара не собиралась слушать — это больше не ночь, у ее подсознания, играющего с ней, нет над ней власти сейчас. Слушать что? Шум воды, громким сильным потоком льющийся из душа? Или птиц, которые наверняка все еще чирикали где-то за окном? Что, по мнению этого сурового тихого, но оглушающего, голоса, она должна была слушать? Прохлада нескольких капель, упавших с мокрых волос вернули в реальность, позволяя забыть о глупых играх разума. С того момента, как кто-то (кого точно не существовало на самом деле) оказался у Клары за спиной, она сделала несколько осторожных шагов назад, будто бы не позволяя существу вновь оказаться там. И из-за этого поток воды на протяжении нескольких минут не мог никоим образом добраться до девушки и заставляя ее неосознанно сотрясаться от наступавшего холода. И только где-то между лопаток неприятно жгло, словно бы там недавно кто-то провел чем-то очень горячим. Невольно Клара развела плечи, соединяя лопатки в попытке избавиться от этого странного необъяснимого жара. Не вышло. Девушка раздраженно выдохнула и попробовала рукой нащупать больное место — может, это какой-то ожог, который она не заметила. Стоило коснуться пальцами нужной точки, как все неприятные ощущения сами собой пропали. Как ранее пропадал страх… и отражение… Клара резко обернулась, старательно высматривая за запотевшей стенкой душевой кого-то, кто мог быть ее наблюдателем, однако там никого не было…       Стоя в свежей ночной рубашке, которая не сумела выполнить свое предназначение ночью, девушка издалека наблюдала за трещинами над кроватью, находившимися там, кажется, с того самого момента, как она сюда въехала. Аккуратные, настолько правильной формы, словно это был рисунок, который художник изобразил слишком идеальным, несоответствующим действительности. Стакан в руке еле заметно дрогнул при мысли о том, что это все может быть чем-то кроме простых трещин, и выпитая не до конца вода слегка закачалась, с тихим мерным звуком ударяясь о стеклянные грани. Разве ночью ей удалось попить воды? Эта мысль почему-то повлекла за собой легкое слабо ощутимое покалывание где-то в висках, словно сознание так и говорило ей: не думай об этом, однако из-за этого вопрос совсем не хотел выходить из головы, медленно вытесняя все остальное. Казалось, что еще немного и все, что останется от Клары — мысль, о которой сознание запрещало думать. Нахмурившись в попытке отогнать тревогу, ложившуюся на плечи, девушка глубоко вдохнула и еле заметно трясущейся рукой поставила стакан обратно на столик. Испарение воды ведь всегда можно было объяснить Физикой, верно? А то, что ее испарилось так много, это всего лишь из-за… из-за… Причина все никак не приходила в голову, заставляя девушку крепко зажмуриться и, сжав губы в плотную линию, прокручивать мысль о том, что воду кто-то выпил. Наверняка та самая фигура, которую краем глаза ей удалось заметить в зеркале. Мутный образ возник перед лицом, и Клара напряженно отшатнулась, выставляя руки вперед, ни то для того чтобы защититься, ни то для того, чтобы убедиться, что перед ней ничего нет кроме кровати. Никогда до этого момента ее сны не казались настолько… настоящими. Кошмары впервые за все время преследовали ее днем. — Кто ты? — сдерживая дрожь в голосе, громко спросила девушка, осторожно оглядываясь в попытке увидеть того, кто так пристально наблюдал за ней. Снова в ответ прозвучала только тишина, издевательски намекающая, что Клара просто сошла с ума. Но она была уверена, что это не так. А если Клара Освальд в чем-то уверена, то ничто не способно убедить ее в обратном.       Выдохнув, девушка на секунду прикрыла глаза, обманывая себя тем, что так будет проще успокоиться и привести мысли в порядок. Даже если это было не так, ей удалось почти успешно убедить себя в обратном, потому что уже через несколько секунд Клара, оставив уютные тапочки около кровати, залезла на нее, медленно начиная подползать к трещинам, которые словно сирены подзывали ее к себе. Необходимость заглянуть куда-то в них была такой острой, будто бы за ними скрывалось что-то очень важное, что-то, что девушка обязательно должна была увидеть. И даже усиливающееся покалывание в висках не остановило — даже не потревожило — Клару, подбиравшуюся все ближе к стене. Стоило ей, немного нервно закусив губу, заглянуть в трещину, казавшуюся гораздо больше при ближайшем рассмотрении, как она тут же пораженно отшатнулась: там… был кто-то. Кто-то, кого она видела, но никак не могла рассмотреть. Высокий силуэт, суровый взгляд, хриплый раздраженный голос… все это принадлежало тому, кто сейчас находился за трещинами в стенах ее спальни. Почти испуганный выдох сам собой вырвался из груди, и Клара, зажав себе рот ладонью, чтобы не дышать слишком громко, снова заглянула внутрь, в эту жуткую белую плохо освещенную комнату, которая была… совсем рядом. Она была так близко, однако все равно оставалась незамеченной. Слушай, в который раз за последние несколько часов пронеслось у девушки в голове, заставляя ее содрогнуться, но покорно прислушаться. Это был голос того, кто сейчас сидел к ней спиной прямо в центре помещения. которого не должно было существовать, за столом, который был таким же… странным, как и все остальное здесь. Таким глупым, до ужаса странным.       Внезапно мурашки пробежали по спине, и Клара, вернув все свое внимание еле различимой фигуре, сглотнула, когда поняла, что он смотрит на нее. Девушка не знала, как он на нее смотрел, но это не имело абсолютно никакого значения, потому что, как она и считала, реальность всегда будет страшнее кошмара. И сейчас непонятный блеск глаз этой самой реальности вглядывался в нее так же внимательно, как и она в него. Наверное. Может быть так казалось из-за того, что все тело словно онемело, и не было сил даже моргнуть. Спустя несколько бесконечных мгновений в удушающей звенящей тишине Клара сумела, кое-как взяв себя в руки, молниеносно отпрянуть от трещины и снова прикрыть рот ладонью. На этот раз чтобы просто не вскрикнуть. Это было… страшно. Хотя нет, вовсе нет. Это… вся эта комната, и этот человек… они были… они тревожили девушку, они создавали в ней ложный испуг, которого она на самом-то деле не испытывала. Каким бы настоящим он не ощущался, все это было просто иллюзией, и Клара отлично чувствовала различия. Она пугалась по-другому, она отлично знала, как пугалась — спасибо всем этим кошмарам, донимавшим каждую ночь. Ее страх был отчаянием, ее страх был тем, за чем следовало опустошение, а вовсе не — девушка сжала руки, лежащие на одеяле, в кулаки — любопытство. Да, верно, сейчас это было именно оно. Любопытство, смешанное со злостью: ни один монстр не смеет поселяться в трещинах над ее кроватью, ни один монстр не смеет вселять ей фальшивое чувство страха, ни один монстр не имеет права играть на ее нервах, оставаясь в тени. — Приглашаю соседа на чай, — раздраженно хмыкнув и пытаясь подавить абсолютно ненастоящий ком в горле, с некой насмешкой в сильном уверенном голосе произнесла Клара, глядя прямо на трещину в стене, которая, словно бы стараясь нервно замаскировать себя, сейчас выглядела на удивление нормальной. Больше не было этих странных слишком идеальных линий, не было огромного разлома, в который можно было заглянуть, лишь только прислонив к нему лицо, не было какой-то абсолютно ненормальной тяги, которую до этого девушка испытывала при одном лишь только взгляде на них. Такая нормальная… Но уже слишком поздно, чтобы Клара в это поверила.       Буравя пристальным взглядом стену взглядом еще с минуту, девушка поджала губы и, утвердительно себе кивнув, направилась на кухню. Этого соседа не нужно дожидаться — этот сосед приходит самостоятельно. Он вошел к ней в душ, он осел в ее снах, он поселился у нее в квартире — кажется, у такого как он не должны были возникнуть проблемы с тем, чтобы зайти на ее кухню. Клара немного мрачно хмыкнула самой себе, понимая, что это существо наверняка может гораздо больше, чем она сейчас представляет. Кошмар становится реальным, с очевидной иронией буркнула девушка себе под, отгоняя от себя мысли, которые могли заставить ее испугаться. Лучше просто подготовиться как следует. Во всех смыслах. Во-первых, она позвала его на чай, а значит стоит поставить чайник, во-вторых, нужно хотя бы предположить, как он выглядит. Клара слегка нахмурилась и коротко постучала пальцами о пластиковую столешницу, заставляя тихие приятные звуки распространяться по всей кухне. Судя по голосу, он старый. Или много курит, невольно пронеслось в голове, однако девушка тут же с тихим смешком покачала головой: он ведь не человек. То есть, вряд ли есть люди, которые способны оказываться там, где им хочется, и создавать целую комнату там, где ее быть не должно. Значит, он что-то, что человеком не является… Почему-то принять существование чего-то потустороннего было так легко, словно Клара с детства не сомневалась в том, что разного рода демоны, призраки, вампиры и прочие создания… настоящие. Но она сомневалась. Она искренне считала, что нечто подобное просто не может быть таковым. Да, она вела Английский, у нее неплохо развито воображение, но это совсем не делает ее идиоткой, которая не понимает Математику со всей ее рациональностью. О, нет, Клара Освальд несомненно посчитала бы мужчину, живущего за стеной ее спальни каким-нибудь ненормальным, Клара Освальд ни за что бы не поверила в то, что этот сумасшедший может быть чем-то большим, чем просто сумасшедший, и Клара Освальд ни за что не поверила бы в то, что кто-то подобный может быть связан с ее кошмарами, но… но сейчас любопытство брало верх над разумом, и Клара Освальд верила. — Не бойся, — раздался абсолютно незнакомый голос ровно в тот момент, когда чайник с тихим щелчком отключился.       Девушка невольно вздрогнула, не понимая почему, не смотря на слова существа, находящегося у нее за спиной, по спине от того самого фальшивого страха пробежал холодок. Как только она это почувствовала, тот же голос немного расстроено и словно бы смущенно вздохнул. В качестве протеста Клара сжала руки, лежащие на столе, в кулаки, а затем быстро разжала — это действие всегда позволяло ей почувствовать себя немного лучше, а значит могло избавить от ненастоящего ужаса. Несколько секунд девушка повторяла свои движения раз за разом, пока сердце, забившееся в несколько раз быстрее, наконец не успокоилось, позволяя рассудку вновь контролировать все остальное. Сейчас у нее будут переговоры с монстром из сна, так что оставаться в своем уме Кларе просто необходимо. С этой мыслью она повернулась лицом и удивленно застыла. Это был… не он. Мужчина, сидевший перед ней едва ли был старше ее, и на курящего тоже не был похож. И голос ведь у него тоже был совсем другой: приятный и бархатистый, почти что трогательный и просящий. Никаких приказов и криков, режущих уши, никакой хрипотцы, так сильно пугающей в тишине. — Кто ты? — не церемонясь, задала вопрос Клара и впилась взглядом в лицо человека, сидевшего перед ней. Казалось, что он готов сорваться с места в любую секунду и учинить какой-нибудь беспорядок. В каких-то слишком старых для этого тела глазах отражалось подростковое веселье и мнимая непосредственность, которая наверняка скрывала нечто более глубокое и серьезное. Нечто такое, что молодой мужчина, как тот, что сидел перед ней, был просто не в силах осознать. И, наверное, это пугало гораздо сильнее, чем могла бы напугать та фальшь, которую ей навязывали.       Ни на ее вопрос, ни на ее взгляд он не отреагировал, лишь мягко улыбнувшись совсем мальчишеской на первый взгляд улыбкой. Однако на деле это была улыбка очень-очень старого существа, которое все понимает. Словно он хлопал ее по плечу, приговаривая: ты молодец, правильно все делаешь, я поступил бы так же. Сдерживая подступающее раздражение, девушка молчала, ожидая… хоть чего-нибудь. Некоторое время ничего не происходило, однако внезапно мужчина, словно что-то осознав, вскочил с места и, улыбнувшись гораздо шире, подошел к Кларе непозволительно близко, будто и не чувствуя того, что поступает неправильно. Он приложил удивительно холодные руки, заставившие девушку вздрогнуть, к ее щекам и склонился так, чтобы их лица были на одном уровне. В его совсем не красных глазах читалось, что он невероятно рад встрече, что он невероятно рад ей, но еще… еще его глаза были усталыми. По-старчески усталыми. И это заставило вжимавшуюся в столешницу Клару застыть, потому что это была жуткая и печальная усталость. Не просто старческая, как ей показалось в первое мгновение, но болезненная усталость, которая порой показывалась и на ее лице после особенно тяжелых ночей. А еще она… Внезапная мысль заставила девушку широко распахнуть собственные и глаза: она видела точно такую же усталость у силуэта в зеркале и существа из белой комнаты. Нет, не так, она не видела — она чувствовала. Почему монстр из ее сна так устал? — Ты видишь? — начиная щуриться от того, насколько его улыбка была широкой, с надеждой спросил мужчина, не шевелясь. Клара сжала губы в тонкую линию, не в силах отдышаться. Ее легкие вновь словно сдавили изнутри, но существо было слишком близко, чтобы она могла как следует вдохнуть кислород. В надежде отделаться от такого неожиданного контакта с монстром из кошмара, девушка кивнула и неуверенно уперла руки ему в грудь, пытаясь отстранить от себя. — О, да, точно, вполне разумно, — смешавшись, кивнул мужчина и отстранился, отходя от Клары на приемлемое расстояние — обратно за стол. Девушка тут же отвернулась к чайнику, пытаясь привести вновь ускорившееся сердцебиение в норму. Волнение и страх словно бы следовали за этим существом, что с этой молодой внешностью выглядело странным… таким ненастоящим, таким искусственным, таким неправильным. — Где тот ты, который показывался мне? — в некотором роде приказным тоном четко произнесла девушка, разливая чай по кружкам. Ее не сильно волновало, какой предпочитает этот мужчина, потому что он наверняка был достаточно умен, чтобы понимать — все это лишь повод договориться с ним. — Это и есть я, — несколько взволнованно уточнило существо таким приятным заботливым голосом, которому хотелось доверять. Доверять монстру из кошмаров, который насильно вызывает у тебя чувство страха? саркастично заметила Клара и еле заметно мотнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Потому что внутренний голос обозначил причину, по которой она хотела видеть перед собой того жутковатого старого человека, а не этого красивого и молодого — девушка не должна доверять ему. Конечно же с большим удовольствием она бы продолжила общаться с этим обликом существа из белой комнаты, но ей нужно оставаться как можно более хладнокровной. А как можно остаться хладнокровной, когда тебе так мило улыбаются? — Мне нужен другой ты, — все еще не решаясь повернуться, пояснила Клара. Они оба понимали, что он знает, чего от него хотят добиться, но не хотел этого делать. Но Клара Освальд не была бы Кларой Освальд, если бы не продолжала упрямо настаивать на своем.       Не смотря на мужчину, девушка поставила перед ним кружку, тут же отходя от него подальше и опираясь спиной на раковину. Прохладная алюминиевая поверхность осторожно выдернула Клару из этого неуверенного и неловкого настроения, в которое ее вогнал этот молодой мужчина со старыми глазами, и приятно и почти ласково успокаивало поясницу, все еще болевшую от неудобной позы. Но по чаю в ее кружке из-за легкой дрожи у нее в руках изредка пробегала еле заметная рябь, которой девушка уделяла больше внимания, чем соседу, кажется, ждущему от нее этого. Интересно, мог ли он читать ее мысли? — Я не хочу быть старым, — устало и потерянно разорвал тишину мужчина и шумно вздохнул, словно бы все прекрасно понимая: ему нужно это сделать. Он говорил так медленно, пытаясь оттянуть момент, когда ему придется выглядеть по-другому, он действительно не хотел этого. Но Клару не сильно волновали желания, потому что он просто монстр из трещины, поселившийся у нее в квартире, а значит и играть должен по ее правилам. В конце концов, поздно говорить о том, что ему не нравится быть старым, потому что он уже постарел. И скрывать это молодым телом и широкой яркой улыбкой было довольно глупо — глаза все равно выдавали его настоящего. — Мне нужен другой ты, — не зная, что ответить на такое неожиданное и отчаянное признание, повторилась Клара и закусила губу. Она все еще хотела увидеть перед собой жутковатого старика с красными глазами, который пугал ее по ночам. Потому что с ним будет проще, потому что мрачный холодный взгляд уже был почти привычным, а этот веселый и теплый… нет, это просто неправильно. — Возможно я понравлюсь тебе меньше, — хриплый старческий голос резанул по ушам, заставляя девушку резко поднять голову и выдохнуть. Перед ней больше не было мужчины с теплой улыбкой и радостными — пусть и усталыми — глазами. Сейчас на его месте сидел тот самый хмурый и мрачный человек, которого она видела в зеркале. Невольная дрожь пробежалась по всему телу, однако взгляда Клара не отвела — не имела права. Существо выглядело абсолютно иначе: не было забавного костюма с глупым галстуком-бабочкой и выглядывающими из-под пиджака подтяжками, но был черный смокинг со странной ярко-красной подкладкой, не было так же и легких — практически невесомых — жестов, оставляя какие-то медленные тяжелые и гипнотизирующие движения рук с по-аристократически длинными пальцами. Рост, судя по всему, остался прежним, но этот мужчина казался… высоким. Слишком высоким. Даже сидя он будто бы возвышался над Кларой, к горлу которой подкатил новый приступ страха, и на этот раз она не могла понять, насколько он настоящий. — На это я рассчитываю, — сглотнув, девушка кивнула самой себе и осторожно заправила влажную прядь волос за ухо, пытаясь хоть как-нибудь расшевелить занемевшие руки. Приятная прохлада коснулась ее пальцев, вновь отрезвляя и позволяя вдохнуть полной грудью. Это оказалось невероятно сложным под задумчивым нахмуренным взглядом холодных голубых глаз, которые наблюдали за ней из-под огромных густых бровей, делавших их обладателя похожим на старого филина. Да, наверное, это именно то, что нужно. С человеком с таким взглядом переговоры удастся вести без лишних теплых чувств, которые невольно появлялись при взгляде на мужчину с бабочкой. — Почему? — тем самым тихим, но пугающе оглушающим голосом спросил мужчина, не отводя глаз и заставляя тем самым внутри все сжаться. Клара сжала кружку в руках сильнее, заставляя жар горячего чая причинить боль. Да, пока что боль — единственное, что позволяло совладать с собой. Наверное, так и должно быть, ведь у человеческого мозга есть привычка концентрироваться на самом тяжелом. Девушка чуть склонила голову, ощущая, что не может больше смотреть на этого человека напрямую: он обжигал сильнее чая, глоток которого она иногда делала в попытке отогнать нервозность, от него затруднялось дыхание, с трудом восстановленное благодаря умению брать себя в руки. От этого жеста мужчина, сидящий напротив Клары, нахмурился еще сильнее, будто был чем-то недоволен, однако вряд ли девушке удалось бы это увидеть — он и без этого выглядел достаточно суровым и убедительным — она просто чувствовала. Брови существа словно бы не принадлежали ему: они были жестокими, грубыми, какими-то… чужеродными. Без них этот мужчина наверняка был бы… другим. Наверное, спокойным, бесконечно мудрым и понимающим. Если бы конечно вообще был человеком. Это монстр из трещины в твоей спальне, Клара, напомнила себе девушка, ощущая странное необъяснимое желание по-настоящему выпить с ним чай и пожаловаться на жизнь, которая порой наносила несправедливые удары. Осторожно и несколько боязливо Клара наконец заглянула в глубину ледяных глаз человека, сидящего перед ней и почти дернулась от того холода, который ощутила. Мужчина сразу же недовольно поджал губы, словно бы призывая к скорейшему ответу; так и говорил ей взглядом: прекрати разглядывать меня, буквально давил на нее этим. Вот только девушка не любила, когда кто-то пытается на нее давить. В конце концов, она учитель средних классов, так что противостоять тем, кто уверен в своей правоте, тем, кто считает себя исключительным, умела отлично. — Кто ты? — спросила она, понимая, что голос почти сорвался. Губы тут же дрогнули от волнения, и Клара, стараясь хоть как-то это спрятать, подобно существу напротив, сжала их в тонкую линию. Играть по его правилам ей вовсе не хотелось, так что девушка решила, что будет просто игнорировать все вопросы, которые мужчина задаст: у нее есть немало своих и ей нужны ответы. Может быть у нее нет такого высокого роста, который мог бы сыграть свою роль, если бы он встал, может ее голос слегка дрожит от все того же необъяснимого страха, уже слабо напоминающего фальшивый, может даже ее взгляд никогда не будет таким пугающе убедительным и пробирающим до самых костей, но у нее есть непоколебимая уверенность в том, что монстры из кошмаров не могут причинить настоящего ущерба. А еще Клара Освальд старалась просто не думать о том, что одна только тень этого мужчины была способна заставить необъяснимый ужас застыть комом в горле.       Мужчина криво улыбнулся, проведя пальцами по краю стола и на секунду сосредотачивая все внимание на нем, коротко пожал плечами, так и говоря: тебе решать, а затем его взгляд еле ощутимо стал… легче. Он словно немного приподнял свои «чужие» брови, открывая вид на глаза, в уголках которых было много морщин, которые обычно залегали там, если человек много смеялся, щурясь от этого. Ком сам собой отступил, и Клара стыдливо обнаружила, что ощущает некий необъяснимый интерес, заставляющий ее слишком уж внимательно всматриваться в лицо соседа. Главное — не смотреть в глаза, это девушка усвоила. И пускай на этом старом лице они выглядели нормально, смотреть в них было куда тяжелее. Ледяной взгляд этого мужчины не казался неправильным, но заставлял содрогнуться. Но в остальном существо было каким-то… приятным. Даже кривоватая улыбка — такая, словно он просто разучился улыбаться — не отталкивала, а только подогревало любопытство. Теперь Клара была совсем не уверена, что заставлять мужчину менять облик было хорошей идеей. Потому что, пусть и не вызывая доверия, этот вид все равно пробуждал в девушке нечто теплое. Неловкая поза, неловкая улыбка или эти странные, такие же странные, как и брови, морщинки у края глаз… все это делало существо настолько приземленным и неземным одновременно, что интерес подавлял все рациональные мысли о возможной опасности. Кошмары не причинят настоящего вреда, мысленно отрезала Клара, успокаивая себя окончательно. Словно заметив это, мужчина медленно откинулся на стуле и смерил девушку каким-то миролюбивым, пусть и несколько высокомерным, взглядом. — Доктор, — удивительно приятным голосом начало существо, наконец отвечая на вопрос, заданный Кларой часами ранее, — меня зовут иначе, но имя — ничто, так что зови меня Доктором, — размеренно продолжил он, сделав первый глоток чая из кружки. Словно бы показывая свои мирные намерения этим жестом. Мужчина даже не пытался выдавить из себя улыбку, кажется, отлично зная, что она у него не получается. Но… если честно, если бы он улыбнулся, наверное, все было бы несколько проще. — Не заметила, чтобы ты лечил. Меня ты только, — Клара запнулась, запоздало понимая, что абсолютно не хочет признавать свой страх перед этим существом. Потому что это означало бы ее поражение, потому что тот, кто владеет ситуацией, не может заявлять оппоненту то, что боится его. Как бы честно это не было, это позволило бы этому Доктору взять контроль. — Я знаю, — так же спокойно согласился он, словно бы отлично зная, чем должна была закончиться фраза. И да, он действительно знал это практически наверняка, потому что следил за ней, потому что создавал ее кошмары, потому что ее страх — его рук дело, — но все же попрошу звать меня Доктором, — поджав губы, как-то мрачно уточнил мужчина, вновь пытаясь надавить на Клару, кажется, не рассчитывая, что любопытство и злость куда более сильные чувства, чем внушаемый страх, — у тебя много вопросов, верно? — И ты ответишь на все, — выпрямившись и чуть склонив голову, бескомпромиссно заявила девушка, вновь повторяя существа напротив и поджимая губы. Не смотреть в глаза тому, кто всеми силами пытается заставить тебя сделать это оказалось невероятно сложным, но Клара держалась, старательно контролируя свой взгляд, который так и хотел нервно забегать от пристального немигающего взгляда Доктора, — Зачем? — резко выдохнув, решилась Клара на первый и самый главный вопрос. Но в ответ лишь молчание…       Раздражение, появившееся от того, что ее игнорируют, одновременно с этим так внимательно и очевидно изучая, заставило девушку нервно пропустить воздух сквозь крепко стиснутые губы. Будь храброй, повторила ночную мантру Клара и быстрым движением вскинула голову, заглядывая Доктору прямо в глаза. К черту обжигающий холод, который должен был заставить мурашки пробежать по спине, к черту все еще влажные волосы, некоторые пряди которых так нелепо прилипли к щекам, просто к черту. Ей нужны ее ответы, так что придется немного поощрить за них противника, который продолжал внимательно всматриваться в ее лицо. Так же, как некоторое время назад делала она сама. Так, словно хотел запомнить каждую ее черточку, прочитать весь ее характер и… Клара невольно вздрогнула от осознания — ей не было больно. Сейчас она смотрела глубоко внутрь человека напротив, а он, будто бы пытаясь втереться в доверие, от чувства которого девушка старательно избавлялась, позволил ей осуществить задуманное, не выгоняя из своего внутреннего мира. Не выгоняя из себя. — Это не я, — внезапно заговорил Доктор, продолжая гипнотизировать Клару своим невероятным усталым и внимательным взглядом. Он напоминал ей огромного филина… или сову… Он точно напоминал ей кого-то из благодаря этим густым мрачным бровям, благодаря его хриплому голосу, который без призмы кошмара звучал как приятное и успокаивающее уханье. Но взгляд делал из этого мужчины какого-то иного хищника: того, который никогда не броситься на жертву из укрытия, но будет ждать, пока она сама подойдет к нему ближе, — Я лишь наблюдал, — закончил Доктор, кривя свои губы в еще более нелепой улыбке, чем была до этого. Он был очевидно смущен тем, что происходило в этой комнате, но понять Кларе это удалось только сейчас, словно бы до этого он не позволял ей это понять. — Зачем ты говорил мне слушать? — наигранно спокойно задала второй по важности вопрос девушка. Страха уже почти не осталось: то ли он сам, то ли тот, о ком этот мужчина говорил, решили на время отступить, позволяя Кларе наконец в полной мере контролировать собственные эмоции, — то есть, что я должна была услышать? — в некотором смятении поправила себя девушка, ощущая, что первый вопрос был… неправильным, глупым. Ей больше не нравилось то, что она спросила с самого начала. Невероятно странное ощущение, будто бы кто-то позволил ей одуматься всего через секунду после того, как она начала говорить. — Их, — не замечая (или делая вид) смятения девушки, хрипловатым бархатным голосом загадочно ответил мужчина и напряженно нахмурился, словно бы обдумывая, стоит ли говорить и объяснять ей больше, — тех, кто хочет твоего страха, — спустя несколько бесконечных мгновений закончил Доктор, заглядывая Кларе в глаза в ожидании следующего вопроса. Но только озвучивать его не хотелось, потому что по одному лишь цепкому понимающему взгляду человека напротив было понятно — у нее на лице написано, что она хочет спросить, — тебе нужно услышать их.       Девушка медленно склонила голову набок, не понимая, что ей стоит испытывать, как стоит себя вести, что ей, в конце концов, делать. С каждым словом, которое произносил этот старый и жуткий монстр, как она думала — из кошмаров, она невольно верила ему все больше. Он умел каким-то образом убедить ее в том, что он не опасен, в том, что хочет помочь. Доверчивость не свойственна Кларе, и она, прекрасно это зная, невольно насторожилась, когда ощутила ее. Почему? постаралась она спросить у мужчины взглядом, подразумевая вовсе не существ, пытающихся напугать ее до смерти. Почему, не смотря на его внешний вид, не смотря на то, насколько он отталкивал буквально несколько минут назад, ему хотелось верить? Впервые за всю жизнь, девушка поймала себя на мысли, что этот Доктор несомненно тот, кому она может доверить свою жизнь. Эта невольная и глупая мысль казалась удивительно правильной и очевидной, словно Клара всегда это знала, но скрывала от себя. Она разрывала голову изнутри, заставляя ее трещать, но при этом дарила странный покой. Она заставляла девушку мучиться в сомнениях, но позволяла ей признать, что сейчас она может побыть слабой и дать себе возможность быть спасенной кем-то другим. Все тело внезапно стало каким-то невероятно тяжелым, его ломило, а внутри засела та же усталость, которую Клара смогла усмотреть в глазах Доктора — настолько глубокую и сильную, что человеческому телу просто не поглотить ее. Почему бы сейчас не пойти спать? Кровать совсем недалеко, а этот мужчина… кажется, уже давно живет с ней, так что поговорить они смогут когда-нибудь позже. Сейчас эта приятная слабость в ногах и руках, которая порой приходит от недосыпа, указывала девушке, что ей нужно погрузиться в сон и отдохнуть. Слушать какого-то там Доктора, у которого вряд ли есть хотя бы лицензия, или свой организм, нашептывающий очевидные и логичные решения? Кажется, ответ невероятно очевиден. — Они хотят помешать мне, — резко вскочив, немного повысил тон мужчина. Он звучал взволнованным, почти напуганным, но Кларе не было до этого дела — сейчас просто хотелось заснуть и проснуться тогда, когда все уже хорошо, когда никакие монстры не будут ей угрожать, — ты отключаешься, Клара, — почему-то закричал он и, грубо схватив девушку за плечи, встряхнул ее, на несколько мгновений возвращая в реальность. Сон. Ложь. Обман. Слушай. А дальше вновь легкий туман, заглушающий все посторонние звуки. Даже голос Доктора, который почти всегда словно бы был около ее уха, сейчас находился где-то совсем далеко, отдаваясь в голове тихим эхо, хотя сам мужчина стоял буквально в нескольких сантиметрах от нее. Он продолжал потряхивать ее за плечи, до боли вжимая в них свои пальцы, он кричал ей что-то в лицо, а его брови болезненно и испуганно надламывались, превращая Доктора в несчастного и отчаявшегося человека, но Кларе… Кларе было все равно, и даже боль ощущалась какой-то ненастоящей, какой-то чужой, какой-то далекой, как и все остальное.       Легкий жар на, казалось бы, абсолютно бесчувственных сейчас губах, переходящий в практически давящие болезненные ощущения, заставил Клару широко распахнуть глаза от удивления. Возмущение, желавшее немедленно вырваться наружу, утонуло в чужом рту, грубо прижимавшемся к ней. Ее целовали. Ее сейчас насильно целовали. Внутри все резко похолодело, а руки сами собой взметнулись, чтобы оттолкнуть Доктора как можно сильнее, как можно дальше, однако поднять их высоко не удалось — мужчина тут переместил свои собственные, до этого сжимавшие плечи девушки, чуть ниже к локтям и не позволяя ей даже шевельнуть ими. Мысль о том, что, несмотря на то, что Клара открыла рот в порыве крикнуть, а он не попытался пойти дальше, пришла гораздо позже. Уже после нескольких бесконечных секунд злости, обиды и слишком уж слабого отвращения, которое девушка безуспешно старалась усилить. Сжав руки в кулаки, болезненно вдавливая ногти в мягкую кожу ладоней, она с той ненавистью, на которую только хватало, стала смотреть на Доктора, закрывшего глаза и такого нахмуренного, как будто от одного неправильного движения сейчас зависела его жизнь. — Мне очень жаль! — практически отскочив от Клары, взволнованно дрогнувшим голосом воскликнул мужчина и выставил вперед одну из рук, словно бы защищаясь, — все дело в ДНК. И послушай, — девушка, собравшаяся с мыслями, хотела уже начать свою тираду, которая, к ее собственному сожалению, скорее всего вышла бы не гневной, а несчастной и обиженной, однако Доктор, нервно облизнув губы, перебил ее, практически тараторя, — Придержи свое возмущение на потом, а сейчас просто послушай. У нас мало времени, пока они не поняли, в чем дело, — он говорил невероятно быстро, не давая вставить и слова, но при этом девушка чувствовала, что слушает его. Слушает так внимательно, будто бы он всю жизнь был ее наставником, к которому можно было обращаться в критических ситуациях, — ты уснешь. И уснешь надолго. Но не дай сну обмануть тебя и слушай. Всегда слушай, постоянно слушай. Как только услышишь нужное, запомни этот звук и позволь ему стучать у тебя в висках. Если ты узнаешь, как они звучат для тебя, то они тебя не тронут — собственная безопасность важнее, — такая же усталость, как и несколько минут назад навалилась на Клару, и она, невольно вздрогнув, начала медленно опускать веки. И обеспокоенное Клара было последним, что удалось услышать, перед тем как силы покинули ее, и девушка, закрыв глаза, провалилась в сон.       Резко подскочив на кровати, Клара нервно начала оглядываться в поисках Доктора, который должен объяснить ей… объяснить ей все, включая тот странный поцелуй, от которого даже после сна горели губы. Думать об этом не хотелось, но ничего не отвлекало девушку: ни чувство тревоги и ужаса, следующее за пробуждением Клары последние несколько недель, ни холодный пот от забытого кошмара… Ничего. Тяжелый громкий вздох вырвался из груди, когда слабо дрожащие плечи обожгло резкой болью, и девушка, согнувшись пополам, обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то успокоить занывшие синяки. Она чувствует, значит, это не сон, значит, она действительно проснулась. Слушай, послышалось откуда-то издалека, заставляя выпрямиться и вновь оглянуться — голос Доктора теперь Клара запомнит, кажется, на всю жизнь. Он где-то здесь… Кажется, перед тем, как она заснула, мужчина сказал ей выяснить «как они звучат». Значит, слушать? И когда ты начала доверять мужчинам, живущим в трещинах над твоей кроватью? прозвучал насмешливый голос в голове, и девушка мотнула головой, чтобы отогнать эту мысль: не смотря ни на что Доктор вызывал в ней чувство защищенности. Наверное, он просто выглядел, как единственный способ избавления от кошмаров, и Клара, отчаявшись окончательно, повелась — может слишком наивно для рациональной учительницы английского, но терпеть весь этот ужас она была уже не в состоянии. К черту это! Ей нужно сосредоточиться на звуках, верно, Доктор? Девушка глубоко выдохнула, отгоняя посторонние мысли, и, прикрыв глаза, прислушалась к окружению: привычные и дорогие сердцу часы в соседней комнате, карканье ворона за окном и, кажется, все… Нужно постараться, нужно постараться. Это ведь может быть что угодно, не так ли? — Клара? — раздался чужой, но до боли знакомый голос, и девушка тут же, вздрогнув, распахнула глаза и удивленно охнула — обстановка в комнате изменилась. Темные шторы, почти всегда задернутые в последнее время на протяжении всего дня, сейчас были закреплены подхватами, пропуская внутрь яркий солнечный свет, на кровати с той стороны, которая всегда казалась Кларе какой-то… пустой, почему-то выглядела так, словно кто-то лежал там не больше часа назад. Или… так было всегда? — Клара, — ласково позвали ее снова, вырывая из мыслей. — Дэнни? — будто бы машинально улыбнувшись, протянула девушка не знакомое до этого самого момента имя. Откуда она его знает? Это все выглядит, как жуткий бред. — Тебе уже лучше? Ты бредила несколько дней, но сейчас температура вроде как спала, — ласково положив свою руку на ее, произнес мужчина и мягко погладил костяшки большим пальцем. Это должно было вызывать отторжение, потому что Дэнни незнакомый человек, но разве… разве незнакомый? Они встречаются уже полгода и работают вместе, так что… он не может быть незнакомым. Такой уютный, ласковый и заботливый… Все, что было до этого, все эти воспоминания о кошмарах, ужасе, странном старом Докторе… это ненастоящее, это результат ее бреда. Настоящий Дэнни, настоящая светлая квартира, настоящая жизнь без бессонных ночей. — Да, я в порядке. Будто бы проснулась от долгого сна, — не сдерживая легкую улыбку, которая сама собой расплывалась на лице, кивнула Клара и, словно бы желая убедиться в реальности происходящего, мягко притянула мужчину к себе и коротко по-домашнему поцеловала его в губы. Дэнни тихо усмехнулся и так же коротко ответил. Потому что это было что-то привычное, что-то обыденное и что-то… абсолютно нормальное. Такое хорошее и теплое, что, если бы Клара не была уверена в том, что все по-настоящему, уверенно заявила, что так не бывает. — Поздний завтрак? — весело хмыкнул мужчина, игриво приподнимая бровь. Абсолютно нормальную, ни огромную, ни кустистую, а абсолютно нормальную. С чего бы ей вообще думать о его бровях? Есть много более важных вещей. — Надеюсь, готовите вы лучше, чем стираете, мистер Пинк, — хохотнула Клара, припоминая, что пару месяцев назад им пришлось отмывать мыльный пол из-за того, что Дэнни, не сумев расправиться со стиральной машиной, решил сделать все самостоятельно. Да уж, каким бы уверенным этот мужчина не был, он не так уж хорош в домашнем хозяйстве. — Слушай. — Девушка вздрогнула и застыла, пытаясь выдохнуть, но ее словно бы ударили под дых: все, что удалось сделать — открыть рот без возможности получить необходимый кислород и крепко зажмуриться, подчиняясь какому-то будто бы приказу. Слушай, слушай, слушай! Что ей нужно было слушать?! Тиканье часов?! Собственное дыхание?! Дыхание Дэнни?! Что ей нужно?! — Ты в порядке, Клара?       Все снова пропало, стало по-прежнему, так как должно было быть — тепло и комфортно. Вот только… что это за приступы? Неужели из-за той самой лихорадки, промучившей девушку несколько дней? Даже если и так, нужно просто постараться не думать о них: это обычный кошмар, а кошмары не реальны. Потому что реальность всегда будет страшнее сна, как бы эти самые сны не пытались. Но сейчас она счастлива в настоящем, а значит, во сне может быть только еще лучше (если это вообще возможно). И все же… Разве бывает так идеально? Каркнувший в очередной раз огромный черный ворон заставил невольно поежиться, отвлекая от, кажется, важных мыслей. Наверное, не таких важных, потому что если думаешь о том, о чем нужно думать, то ни за что не забудешь об этом из-за обычной птицы. Да, верно, это наверняка была какая-нибудь глупая история из прошлого, которая возникла в памяти при взгляде на Дэнни. Такого близкого, любимого и любящего Дэнни. — Да, конечно я в порядке. Думаю, нам лучше пойти завтракать, — ощущая порыв нежности, Клара снова коротко поцеловала мужчину и, игриво улыбнувшись, склонила голову набок. Губы почему-то обожгло, но обращать на это внимание абсолютно не хотелось — сегодня только хорошее. Никаких болей, недомоганий, температуры, галлюцинаций. Просто хороший выходной с ее бойфрендом, которого она любит, и который любит ее. Приятное забавное утро, наполненный общением день, вечер с отличным фильмом и ночь в его объятиях. Обычный, но очень желанный выходной.       Резкий стук в окне заставил повернуться к нему, и улыбка сама собой сошла на нет: на стекле, не скрытом плотными шторами виднелась огромная надпись: «слушай». И снова, как и, а прошлый раз, Клара невольно послушалась, прикрывая глаза и сосредотачиваясь на звуках: тиканье часов, собственное дыхание, дыхание Дэнни, карканье ворона, никак не желавшего заткнуться. И ничего больше. Абсолютно ничего. Но может… сосредоточиться на каждой вещи по отдельности? Тогда хоть что-то да и получится, верно? Сначала, наверное, часы. Они были с ней все время, которое Клара прожила в этой квартире, они помогали расслабляться, когда проверка домашнего задания начинала сводить с ума. Нет ничего проще: тик-так, тик-так. — Я принесу тебе завтрак в постель, — невесомо погладив Клару по щеке, кивнул Дэнни и встал с кровати, — тебе пока лучше лежать, — ласково добавил он, словно зная, насколько она не любит, когда ей указывают без обозначения причины. Этот мужчина столько о ней знал… всегда угадывал с подарками и был просто… идеальным. Таким, каких, как ей казалось когда-то пару лет назад, не бывает.       Недовольный и режущий уши «кар» заставил снова обернуться к окну, где все еще располагалась кривая надпись «слушай» в поисках надоедливой птицы, однако, увидеть ее даже при дневном свете не удалось. Вот только она продолжала противно каркать. Черный ворон все каркал, каркал и каркал, начиная медленно сводить Клару с ума. Это не мерное тиканье, которое с тобой с самого начала, это не дыхание человека, которого ты любишь, это посторонний шум, которого… не должно быть. Слушай, заглушающий истерику ворона крик в голову такого знакомого и приятного, но абсолютно чужого голоса, которому хотелось поверить. И Клара, глубоко выдохнув, прислушалась в самый последний раз. Ворон. Важен только ворон, не желающий затыкаться. Медленно раздражающее карканье переросло в стучащую пульсирующую боль в висках, не позволяющую думать, не позволяющую рассуждать, не позволяющую сделать хоть что-нибудь. Сосредоточься, заставляя боль на мгновение отступить, крикнул ей кто-то, и на руке сразу появилась приятная поддерживающая тяжесть, словно кто-то мягко сжал ее ладонь. Да, верно, нужно сосредоточиться. Сжав зубы, Клара с силой зажмурилась и напряглась всем телом, стараясь не отпускать давящий на голову звук. Но он не поддавался — бился о стенки черепа, истошно вопя и разрывая девушку изнутри. Больно. Как же больно. Но нельзя поддаваться, нужно собрать всю свою волю в кулак и не позволить себе закричать, чтобы не пришлось начинать все с начала. Она просто хочет избавиться от кошмаров, так почему глупый ворон, чье хлопанье крыльев раздается совсем рядом… Клара резко распахнула глаза, впиваясь испуганным потерянным взглядом в два красных огня напротив — птица была совсем рядом. Она была так близко, что клюв практически касался ее носа, а ветерок, создаваемый ее крыльями, заставлял волосы слабо шевелиться ему в такт. Будь храброй, перебивая все шумы в голове мысленно шепнула себе Клара и, не закрывая расширенных от ужаса глаз, вновь сосредоточилась на оглушающе болезненном карканье, звучавшем даже тогда, когда ворон не раскрывал своего клюва. Внезапно птица гаркнула по-настоящему и, резко переместившись куда-то вниз, пролетела через девушку, заставляя леденящий все тело холод пробирать до костей. Кларе даже на одну короткую секунду показалось, что она умерла, но в тот же миг все исчезло…       На этот раз просыпаться было легко — кошмар (как же девушка от них устала) как будто был очень далеко, дыхание не сбивалось, сердце не билось так, словно пыталось вырваться из груди. Не открывая глаз, Клара прислушалась: тиканье часов, чужое встревоженное дыхание где-то рядом и… и никакого ворона. Значит, у нее получилось? Нервная приятная и одновременно с этим неприятная мысль возникла в голове — она не умерла, но тот идеальный и просто замечательный мир был ненастоящим. Вряд ли ей сейчас удастся хотя бы вспомнить имя того мужчины, которого было так приятно касаться, слушать и целовать, вряд ли удастся вспомнить цвет штор или подхватов на них, которые в настоящем были темными и мрачными. Сны абсолютно точно несправедливы — позволяют окунуться во что-то невероятное, а по пробуждению кроме ощущений ничего не получается почувствовать. Девушка уверена, что тогда — буквально несколько минут назад — была счастлива, была влюблена, а еще рядом с ней не сидел старый мужчина, которого с трудом можно было назвать человеком. Доктор? Да, он совершенно точно сейчас находился рядом и держал ее за руку, поддерживающе поглаживая по костяшкам, как делал… мужчина в ее сне. — Клара, — позвал он ее, и девушка поймала себя на мысли, что его голос с приятным шотландским акцентом ее успокаивает. У монстров есть своя Шотландия? Клара невольно тихо хихикнула, представляя, как хмурые ворчливые и недовольные монстры становятся еще более хмурыми недовольными и ворчливыми, приобретают шотландский акцент, с которым сейчас так приятно произнесли ее имя. Глупости конечно, но Кларе нужно было отвлекать себя от всех этих мыслей о бесконечном сне, в котором она все просыпается и просыпается, но никак не может проснуться, от головной боли, пришедшей так неожиданно, будто бы до этого девушка просто ее не замечала. Ей нужно отвлекать себя глупостями, чтобы получилось как следует вдохнуть свежий воздух и улыбнуться новому дню, в котором уже не будет кучи монстров, поселившихся у нее в квартире. — Ворон, — все еще не желая открывать глаза, тихо шепнула Клара, неуверенно сжав руку Доктора в ответ: он вроде бы ей помог, так что нужно и для него что-нибудь сделать — быть в долгу девушка не любила. Почему-то ей казалось, что он был встревоженным, даже слишком встревоженным. И, кажется, волновался мужчина именно за нее, поэтому хотелось показать, что с ней все в порядке, — карканье ворона.       Откуда-то со стороны раздался шумный вздох, такой облегченный, что стало немного неловко — словно бы Клара была целиком и полностью виновата в том, что он так переживает. И это определенно было так же глупо, как и своя Шотландия у монстров, потому что это скорее Доктор виноват в том, что ей так страшно — вряд ли чудовище-ворон, донимающий ее несколько недель не связан с этим мужчиной напрямую. Наверняка вообще за ним изначально и охотились, а этот безответственный Доктор решил спрятаться в ее квартире, за что в итоге пришлось платить самой Кларе. Глупый-глупый Доктор: сам виноват в том, что стыдливо волнуется из-за своей ошибки. Наверное, когда девушка почувствует в себе достаточно сил, что поднять тяжелые веки, да и вообще встать, то обязательно выбьет из него всю информацию, которую собиралась получить еще до того, как заснуть, а потом ударит за тот жестокий и грубый поцелуй, за то, что у нее, не смотря на долгий сон, все еще покалывает губы от странных ощущений. Или не стоит бить… он вроде бы извинился и извинился искренне. А может это просто ей приснилось — может ей вообще до сих пор все это снится? Просыпаюсь, просыпаюсь, но никак не могу проснуться, тихо и потерянно шепнула Клара в пустоту, ощущая, что ее абсолютно не волнует, что может сказать Доктор. Пожалуй, ее и не должно это волновать, но сейчас он словно бы был ее наставником, защитником, неким подобием опекуна, так что, не смотря на его очевидную вину, его мнение имело значение. Потому что он старше? Потому что он помог ей? Потому что понимает происходящее лучше? Это все не имеет значения, потому что ответ на этот вопрос не помог бы избавиться девушке от этого странного искусственного доверия, которое она испытывала по отношению к этому мужчине. И поддельное доверие было в сто крат хуже поддельного страха, потому что от второго нельзя было пострадать физически, потому что из-за доверия она может позволить случиться тому, что случиться не должно. Потому что подсознание так слабо сопротивлялось этому ощущению защищенности, что невольно становилось страшно по-настоящему. И рука Доктора, так искренне поддерживающе лежащая на ее собственной совсем не помогала, оставляя только приятное, хоть и не настоящее, тепло и подавляя разум. — Нужно сделать еще кое-что, — вежливо и как-то стыдливо произнес мужчина, успокаивающе растягивая слова, будто бы так их будет легче понять. Его пальцы, поглаживающие Клару по костяшкам, продолжали свои движения, не оставляя ей сил даже возмутиться, — ты сумела их обнаружить, но нужно обезопасить от них и других, — продолжил Доктор как-то слишком серьезно, будто бы пытаясь придать своим словам больше веса. Он совершенно точно не понимал, что для девушки это сейчас не имеет никакого значения, потому что ей хотелось просто лежать и лежать и лежать, пока все это не закончится само собой — последний сон невероятно вымотал ее, так что теперь… теперь сил не было совсем. О каком «обезопашивании» идет речь, если Клара даже не может поднять веки? Глупый-глупый Доктор, говорящий так, словно знает все на свете, не понимает элементарных вещей, — Клара, — тихо позвал ее он, кажется, решив, что она вновь заснула. — Я хочу отдохнуть, — не сумев правильно сформулировать свое желание, совсем по-детски обиженно ответила она, пытаясь угадать выражение лица мужчина в этот момент — наверняка он сидит, нахмурив свои пушистые суровые брови, а его губы недовольно изогнулись, ведь он тут о важных вещах говорит, а она совсем не слушает. Было ощущение, что сейчас Доктор прожигает ее долгим и внимательным взглядом, не зная, как ему правильно отреагировать и что сказать, — можешь лечь рядом, если устал сидеть, — понимая, что хорошее настроение и усталость победили здравый смысл, предложила девушка, чтобы избавиться от этого взгляда, который она чувствовала даже с закрытыми глазами. Кажется, после ее слов этот мужчина нахмурился даже сильнее, — ты жил у меня в стене пару недель, так что задолжал мне. Если я говорю «ложись», то изволь лечь, — слабо нахмурившись в ответ, предупредила девушка, не желая терпеть осуждение от того, кто так нагло поселился в трещинах над ее кроватью, — и в душ ты ко мне заходил, а еще вечно шептал что-то на ухо. Это жутко, знаешь ли. Так что просто ляг рядом и отвернись, — не зная, сработает ли это на Доктора закончила Клара и, кое-как оторвав руку от простыни, слабо дернула мужчину на рукав пиджака, мол, давай уже.       Тяжело вздохнув, Доктор покорно поднялся и, обойдя кровать, медленно лег с другой стороны. Лежал ли он к ней спиной, девушка не знала, но того тяжелого неприятного взгляда уже не было. Его близость не пугала, а скорее успокаивало, и как бы Клара не убеждала себя в том, что все это ей навязано, избавиться от этого ощущения не смогла. Вот оно — фальшивое доверие: пускает к себе на кровать мужчину, который наверняка не является человеком, который жил у нее некоторое время без ее разрешения, который поцеловал ее против ее воли… Наверное, рациональная часть девушки смогла бы дополнять этот список бесконечно, начиная от чего-то крупного вроде заглядывания в душ и заканчивая чем-то мелким, как, например, его нежелание представать перед ней в своем настоящем облике. Однако рациональная Клара все еще спала, так что здесь была только эмоциональная податливая Клара, которая была совсем не против общества старого шотландца, с которым она чувствовала себя защищенной и невероятно спокойной. Настолько, что невольно промелькнула мысль, что отсутствие последствий после кошмара — его рук дело. Причем в прямом смысле. Ведь может быть так, что благодаря некоторой странной заботе этого не менее странного человека у Клары не затруднилось дыхание, а сердце не отбивало бешеный ритм. Наверное, именно это причина, по которой он называет себя Доктором. То есть, у этого ведь должна быть какая-то причина, да? — Клара, нам правда нужно торопиться, — устало и неловко разорвал тишину мужчина, глубоко вздохнув. Но как же Клара не хотела его слушать сейчас! Именно поэтому после его слов она, лениво развернувшись на бок, закинула руку ему на талию, а из-за того, что они и так лежали довольно близко друг к другу, это практически было объятиями, — я не… я не очень люблю обниматься, — смешавшись, гораздо тише, чем раньше, шепнул Доктор. — Не думаю, что у тебя есть выбор, — так же тихо хмыкнув, ответила Клара, окончательно сдаваясь такому легкому, приятному и фальшивому комфорту. Все те непонятные и странные вещи, которые вытворял этот мужчина почему-то резко перестали иметь значения, позволяя той заботе, которую Доктор некоторым образом ей давал, завладеть ею окончательно. Им точно нужно будет расправиться с теми существами, терроризировавшими ее сны, но это потом. Наверное, Клара так хочет отложить это, потому что до сих пор верит, что это лишь очередной сон, в котором она все время просыпается и просыпается. И еще она надеется, что если позволить этому сну влиять на ее сознание, то он обязательно отступит, позволяя девушке наконец очнуться в настоящем, где нет никакого Доктора, никаких монстров, никакого шотландца и никаких неуверенных объятий, в которые этот самый шотландец неуверенно заключил ее в ответ, недовольно что-то буркнув.