Прощу всё то, чего прощать нельзя.

      Алла уехала с дружеских посиделок одной из первых — в первом часу ночи. Встречал её не водитель, а Олег. Завтра он навсегда улетает из страны и сегодня первый раз за неделю, когда им удалось увидеться.       Машина въехала во двор многоэтажного дома. Пугачёва с хвостом на голове и в тёмных очках вошла в один из подъездов в свете ночных фонарей. Зайдя в квартиру, Алла начала расстегивать пуговицы на рубашке любовника, едва скинув туфли. − До утра ещё много времени, − с улыбкой прошептал он, прижимая её к стене. − Мне нужно вернуться до рассвета, − прошептала она ему на ухо и за ворот рубашки потянула в спальню. Олег повалил её на кровать, накрывая своим телом. Их одеждой был устелен путь от прихожей до спальни. Его губы осыпали поцелуями её шею, оставляя на её коже алые следы. Квартира наполнялась тяжёлым дыханием. Алла притянула его выше и жадно поцеловала. В следующее мгновение его рука задвигалась между её бёдер. Алла простонала ему в губы, крепче прижимая Олега к себе. Его пальцы двигались в ней. Ритмично, резко. Она изгибалась, извивалась, подаваясь навстречу его пальцам. Он отстранился от её губ, давая ей стонать в полный голос.       Её тело содрогнулось. Он замедлился, опускаясь губами к её груди. Секунда и с её губ сорвался новый стон. Он жадно впивался в её плоть, не забывая ласкать между бёдер. Его поцелуи были до боли. В постели он был страстен. И немного груб, что совсем не сопутствовало ему в обычной жизни. Весь свой необузданный нрав он выплёскивал здесь. После встреч с ним болело всё тело, но будет большим лукавством сказать, что ей это не нравилось. Наравне с этим ей нравилось наблюдать за мужем, когда он случайно лицезрел очередной засос или укус на её теле. Её это возбуждало. По телу разливалось приятное тепло. Ей было жаль, что Олег уезжает, и сейчас, когда он истязал её тело грубыми ласками, ей становилось это всё ясней.       Его губы проскользили по шее, на доли секунды впились в губы, а затем он отстранился и резко ворвался в её тело. Алла вскрикнула, крепко ухватившись за его плечи. Он начал двигаться.       Резкими и полными толчками он методично доводил её снова и снова. Его крепкие руки сжимали бёдра. Сильные толчки заставляли громко стонать, а ногти оставляли на спине Олега красные отметины «на память». Он чувствовал, как её пальцы впиваются в его спину, как она вновь сжимается вокруг него. Олег чуть замедлился, но передышка была недолгой. Крепче сжав её бёдра, он с новой силой вбивался в тело любовницы. Он двигался всё быстрее, проникая до самого конца. Алла стонала, лихорадочно подаваясь ему навстречу. Голова шла кругом. Она сотряслась от волны наслаждения, стремительно обволакивающей всё её тело.       Около четырёх утра та же машина, что забрала накануне Аллу, остановилась в её дворе на Тверской. Они прощались. − Я тебя не забуду, − сказал мужчина, пробившись на сентиментальность. − Я буду скучать, − поцеловав его в губы, с лёгкой улыбкой прошептала она, и исчезла в ночи.       Алла поднялась в квартиру и, зайдя в спальню, заметила, что дверь шкафа открыта. Подойдя ближе, она увидела, что не хватает нескольких Жениных вещей. − Был… − промелькнуло в её мыслях. Алла бережно провела рукой по одной из висящих на вешалках мужских рубашек и закрыла дверцу шкафа.       Спустя пять часов она уже поднималась в свой кабинет. Алла бросила сумку на диванчик и улыбнулась, развернувшись к столу. Там в вазе стоял традиционный букет от её тайного воздыхателя. Просто воздыхателя. Имя его с недавних пор не было для неё тайной. Этот юноша на протяжении вот уже полугода каждое утро приносит ей цветы. Пару недель назад она «поймала его за руку» в своём кабинете, когда он ставил букет в воду. Хоть ей и нравился этот маленький ритуал с появляющимися в её кабинете цветами и записками, но она попросила его так больше не делать. Объяснила, что замужем, что так нельзя. Но он попросил разрешения приносить ей цветы. Алла разрешила. Почему она не запишет его в список своих любовников? Он влюблён. Он смотрит на неё как на божество. Она может легко управлять им. Казалось бы, чем не вариант? Но нет. Это ей было не нужно. Она бы не смогла дать ему то, что он хочет. Только секс и ничего боле. Все её фавориты были для неё лишь друзьями с чуть большим кредитом дозволенности.       Алла села в кресло и задумалась, глядя на цветы. И от своих мыслей улыбнулась. Она думала о том, что Женя — собирательный образ всех любовников… и не только. Даже этот мальчик, что носит ей цветы. Женя такой же романтик… был когда−то. И всё остальное: рассудительность, умение слушать, поддержать… даже его чувство юмора. Всё это равномерно распределилось по окружающим её мужчинам. Саша — он надёжный, сильный, на него можно положиться, поделиться сокровенным, точно зная, что он поймёт и не осудит. Олег — он лёгкий, всегда весёлый и немного смешной, и очень заботливый. Илья — тот парень, которому не удалось влиться в послужной список Аллы, − он раним, романтичен, несколько застенчив. Женя умещал в себе все эти качества, возможно, для Аллы уже потерянные в нём. В её голове бегущей строкой мелькнула мысль, что всё можно исправить. Но Алла быстро прогнала её прочь. «Нет, так жить больше нельзя…». Она хотела поставить точку. Но боялась самой себе сказать «я решила». Она могла говорить ему сколько угодно, что всё решено, что ничего уже не будет, но не себе. Если это произойдёт, обратного пути не будет. А где-то глубоко в душе ей так не хочется сжигать мосты, и совсем не так глубоко, как она думает. Как ей бы хотелось думать.       В конце дня Алла спустилась в вестибюль и увидела мужа, мило беседовавшего с какой−то юной особой. Закончив разговор, он направился в Аллину сторону. Оказавшись на одном уровне, они кивнули друг другу в знак приветствия и разошлись. Женя на мгновение обернулся вслед супруге. Ты выходила из здания. Женя поднялся к кадровику и попросил собрать у него нескольких сотрудниц, перечислив их пофамильно.       Придя следующим утром, Алла обнаружила на своём столе не только свежие цветы, но и какую-то кипу бумаг. Мельком просмотрев их, она попросила Женю зайти, т.к. его подпись на этих документах уже стояла.       Болдин постучал, но зашёл, не дожидаясь разрешения. — Какие-то проблемы? — пропуская стадию приветствия, спросил он. — Что это? — Алла подняла стопку документов. — Заявления на увольнение. Там же всё написано, — присаживаясь напротив, ответил Женя. — Девять штук?! — бросив бумаги на стол, воскликнула она. — Я завтра же найду новых, не переживай ты так. — Ладно, хорошо… Администратор, — она отложила заявление в сторону, — твоя секретарша, — показывая ему бумагу, усмехнулась Алла, — и вторая тут же, — она отложила третье заявление, — чёрт со всеми ними! Артистов ты мне тоже новых завтра найдёшь?! — Там из артисток всего двое, — он осторожно ткнул пальцем в оставшиеся бумаги. — Притом, в восторге ты от них обеих никогда не была, так что не надо строить великую трагедию. — Что это за массовое бегство твоих шалав, ты мне можешь объяснить? — выдохнув, спокойно спросила Алла. — Алл, ну, почему сразу… — Да потому! Потому что я точно знаю, что с шестью из них ты спал! — Да? А я вот что-то ни разу не замечал тебя ни под столом, ни за шторой, — легко усмехнулся Болдин. — Откуда такая уверенность? — Правду, Женя. — Просто подпиши заявления. Зачем тебе это? Сказал же, завтра штат будет полным. — Я всё равно не понимаю, чего ты этим добиваешься, — ставя свою фирменную роспись, произнесла она. Подписав все девять документов, Алла протянула пачку мужу. — Спасибо, — скупо сказал он и собрался уходить. — Женя? — окликнула она, когда он был уже у двери. — Что? — Болдин обернулся. — Где ты ночуешь? — У Юры, — ответил он и вышел из кабинета.