Иалу

      Как вершителю на Последнем суде, ему были чужды причастность и излишние эмоции: если Судьба слепа, то Смерть и подавно.        Её Ка был всего лишь одним из неисчислимых тысяч ожидающих в этой растянувшейся на шесть тысячелетий очереди.       Но эта мысль не ослабила едва уловимой дрожи его рук, протягивающих сердце к чаше весов.       Неуловимое колебание — и Амат жадно впивается в сердце своими черными крокодильими глазами; Анубис мрачно хмурится на нее — но голодный демон уже не замечает ничего вокруг. Он лишь снова оглядывается на весы.       Чаша с сердцем приподнимается — отражая жизнь, посвященную взращиванию и верному следованию своим принципам, — но тут же снижается. На миг его собственное сердце сдавливает ребра, как только он вспоминает ее колкость, ее пылкое своенравие, ее почти преступную мятежность, без которых она не была бы собой… но вот снова колебание — и перо Маат снова уходит в перевес, замирая.       Бог-шакал призрачно выдыхает, неуловимо приподнимает уголки губ. Амат с жалобным фырканьем роняет голову на сложенные лапы, и даже господин Осирис, восседающий в глубине чертога, облегченно выпрямляется на троне. Анубис поднимает взгляд на ее сверкающий Ка и мирно кивает, уже не силах скрывать просвет мягкой приветственной улыбки.       — Добро пожаловать в Иалу, Сейди Кейн.