Душно

All the things you said to me today Changed my perspective in every way These things count to mean so much to me Into my faith you and your baby The Cranberries — Dreaming my dreams

      Аврору душит кашель.       Она не жалуется, продолжает улыбаться по телеку, опираясь на свой верный зонт, продолжает светить и быть вестницей хорошей погоды. Продолжает пытаться подставить Мирей, продолжает пить лекарства, продолжает быть идеальной и хорошей, ясной девочкой.       Продолжает жить.       Она фальшивка и гордится этим.       Духота вокруг заставляет мечтать о веере. Таком большом, похожем на павлиний хвост. Аврора закрывает глаза, безуспешно борясь с кашлем. Он карабкается по её грудной клетке, вылезает наружу, царапая горло, кряхтит, забираясь в уши. Она закрывает рот кулаком, а когда открывает глаза, то видит на пальцах кровь. Хмурится и вытирает её идеально-белым платочком, который тут же выкидывает в урну.       — Я тебя знаю, — говорит мальчик позади. Аврора оборачивается и хмурится. Когда Адриан успел так сменить стиль? Прилизанные волосы, идеально строгий костюм. Только лицо то же и то вместо улыбки кислая мина. Она думает несколько секунд и наконец говорит с недоверием:       — Ты же не Адриан? — вопрос получается случайно, просто голос идёт куда-то вверх на конце фразы. У неё всё так случайно, поэтому Мирей и выиграла. У неё-то вся жизнь распланирована, встаёт в шесть и ложится в десять всегда без исключений. У Авроры неизменно только одно — скрипучий и царапающийся кашель.       Мальчик долго смотрит на неё. Кивает:       — Феликс.       — Слышала про тебя, — после недолгого молчания говорит она. Представляется, на что Феликс закатывает глаза:       — Я же говорил, что знаю про тебя.       — И что? Это вежливость, — холодно отвечает Аврора. Она чувствует, как Климатика живёт в ней, как сейчас жаждет превратить Феликса в кусок ледышки, как хочет уничтожить весь мир вокруг. Климатика — это буря, это безумный вихрь из снега и дождя. Это тучи. Это что угодно, но только не эта духота.       Феликс вздыхает. Смотрит на неё с жалостью такой, что аж тошно немного:       — Какая ты правильная.       — Сказал парень в белой рубашке.       Он ухмыляется. Она остаётся ледышкой.       Мир вокруг всё такой же душный.       Она до сих пор не понимает, почему они общаются, но от Феликса веет прохладой. Ему Климатика не страшна, он сам по себе ледышка и плевать ему. Наоборот, хорошо и свободно. Он не улыбается, ходит с этой каменной миной и молчит почти постоянно. Она тоже редко говорит и рядом с ним почти не кашляет. Держится, давит это в себе, с натянутой улыбкой говорит, что ещё вернётся и убегает за угол.       Там кашляет, вытаскивая из себя всю эту гниль и болезнь. Бороться бесполезно — она как снежинка, растает с первым дуновением ветра.       Феликс, когда она возвращается, молчит и просто кивает. Протягивает ей чай и начинает рассуждать о бесполезности почти всех здесь. Аврора кивает, радуясь, что очередной приступ кашля настанет не раньше, чем через полчаса.       Так и живут. Она улыбается на телевизоре, обнимает Мирей и говорит миру, как обожает его. Камеры выключаются — и подруги разбегаются в стороны, шипя с ненавистью – как же эта сука надоела. Аврора убегает в туалет и там выплёвывает кусочки себя вперемешку с кровью.       У выхода из студии её встречает Феликс. Она закрывает их зонтом от солнца, но не может от духоты. Вместе идут к дому Феликса — про себя она все равно называет его Агрестом, — там и прощаются. Всё идёт размеренно и как должно.       А потом Феликс всё рушит, идиот блондинистый.       — Ты больна, — говорит он. Аврора глупо улыбается, будто не понимает, о чём идёт речь. За маской судорожно вспоминает, когда она могла проколоться. Не достаточно хорошо спрятала среди мусора салфетку? Покашляла больше обычного?       Феликс продолжает смотреть на неё:       — Сколько тебе осталось?       — Меньше, чем хотелось бы, — пожимает она плечами. Феликс кивает и ей становится как-то грустно. Тяжело так.       — Прекрати делать такую мину. Улыбнись. Пожалуйста, — добавляет она, подумав. Лицо Феликса остаётся каменным. Наконец кончики губ дрожат и всё-таки растягиваются, обнажая зубы. Улыбаться ему действительно идёт, ведь лицо-то Адриана, проверено на нём. Сейчас Аврора об этом не думает.       — Сердце делают ведь не из камня, Феликс. Зачем всё это? — спрашивает она устало. Улыбка дрожит, но сохраняется.       — Потому что так легче.       Он касается её волос, светлых таких. Убирает прядь за ухо и глаза наконец тоже улыбаются. Аврора легко касается его губ своими — на вкус отдают мятой и грозой. Он закрывает глаза, и несколько секунд они так и стоят. Затем она отходит, всё ещё защищая себя зонтом. Он слабо кивает, уходя.       Вот так как-то просто всё и начинается.       Легче ей не становится, да и вряд ли вообще может стать. Когда она кашляет при Феликсе, тот отворачивается. Когда он проявляет слабость при ней, она закрывается зонтом, будто это может помочь. Они же оба такие красивые и сильные, идеальная пара. Мирей сжимает зубы от злости, одноклассники радостно обсуждают, что вот ведь Аврора, отхватила себе парня.       Откуда им знать, что на самом деле в мире Авроры, пусть уже и ненадолго, есть только духота       и немного бриза по имени Феликс.