Tears Of Another Love

Казалось бы, крики боли не могут меня смутить. Я слишком долго наблюдал за чужими страданиями, но это всегда была моя рука, что несла им боль, и только мой выбор. Кто смеет проводить пытки без моего ведома и позволения? Ночью, в глубине моего же дворца? Неужели кому-то так хочется умереть? Мои шаги были быстрыми и уверенными, я шёл на женский голос, смутно осознавая, что узнаю этот тембр. Не придавая узнаванию особого значения, я миновал поворот и только оказавшись перед знакомой дверью, остановился. Подойдя ближе, я осознаю, что голос Катерины был не таким уж громким, но мне он казался пронзительным, режущим слух до скрежета в зубах. Подавляя желание сморщиться, я распахнул дверь и ступил внутрь. Я не был готов увидеть её такой. Дышащая жизнью, настырная, наглая на границе с глупостью, сейчас эта девчонка дрожала на кровати, ее стенания отскакивали от стен комнаты, кольями врезаясь мне в голову. Сомневаюсь, что моё присутствие ей как-то поможет, особенно учитывая, что у меня есть крепкие подозрения насчёт причины её кошмара. Я лишь проявлю слабость, проиграю, если сделаю ещё один шаг ближе. Лунный свет из широких окон освещал её белоснежную кожу, каждая пора которой сейчас буквально источала страх и беспокойство. Я сделал пару размеренных, неторопливых шагов вперёд. И тогда Катерина начала плакать. Она по-детски хныкала, ворочаясь на простынях, неразборчивые бормотания срывались с её губ. Пожалуй, в любое другое время я бы назвал её жалкой. Я не успел заметить, как, но в считанные секунды уже стоял рядом с её кроватью, пристально изучая бледное лицо. Её надоедливо длинные, густые ресницы быстро намокли и собрались стрелками, слезы скопились в уголках её глаз. Брови были нахмурены, губы скривились в немом всхлипе. Я неуверенно сел на краю кровати. Зачем я здесь? Я ненавижу тактильный контакт, элементарно не создан для утешения, мне лучше уйти. Переступая через собственный комфорт, я взял её за плечи и слегка сжал. — Катерина, просыпайся. К моему вящему недовольству, даже спустя ещё пару попыток, она не просыпалась. Я уже обдумывал, какое наказание ей назначу — за один лишь тот факт, что своим жалким видом она заставила меня заниматься такой нелепостью, как тут, Катерина распахнула глаза. Её разум был утомлен кошмаром, взор затуманен слезами, но она всё равно смотрела прямо на меня. Её взгляд пронзал меня насквозь, и на мучительно долгое мгновение мне казалось, что Катерина видит все мои грехи. Это лишь усилило мою злость и я, для блага самой же девушки, поспешил убрать руки. — Ты кричала во сне, — только и сказал я, будто это всё объясняет, продолжая бесстрастно смотреть ей в глаза. Не признавай свою слабость, не поддавайся влиянию. Она быстро заморгала, стараясь избавиться от слез и закопошилась на кровати. Я слушал шелест простыней и наблюдал, как она медленно садилась. Её движения были немного заторможенными — явный признак того, что девушка не полностью проснулась. Лунный свет окрашивал ее образ в противоречивые тона: и без того светлая кожа казалась болезненно бледной, рыжие волосы же приобрели более тяжёлый оттенок. Её карие глаза выглядели почти чёрными с редкими белыми осколками Луны. Тонкая ночнушка сползла на одно плечо, местами позволяя угадать изгибы её фигуры. Печальная и молчаливая, она выглядела почти эфемерной, словно отрывок чужого сна. Она напрягла плечи — очевидно, от дискомфорта, что причинял ей мой взгляд, — и проскрипела: — Простите, что побеспокоила Вас, Ваше Величество. Я нахмурился. Извинения? Слишком не в ее стиле. Стоит ли мне?.. — Расскажи мне свой кошмар. — Мой голос прозвучал более требовательным, чем нужно. Голова Катерины вдруг дернулась вверх, глаза встретились с моими, почти умоляя взять свои слова назад. Я продолжил молча стоять на своём. Сдавшись, Катерина вздохнула. — Это немного нелепый сон. В нём… меня окружили мертвецы. Их тела набухли и разлагались, из глазниц выползали черви и они все… Носили повязки с проткнутой кинжалом розой на лбу. Они тянули ко мне пальцы и говорили, что я следующая. Говорили, что мне пора воссоединиться с семьёй. От её слов я заледенел. Мгновенный порыв встать и уйти прочь отсюда заполонил мои мысли. Я внимательно рассматривал её лицо, но даже когда Катерина посмотрела на меня, её черты не выражали ничего, кроме страха затравленной девчонки. А ведь ей действительно не повезло: человек, который лишил девушку семьи, сидит и наблюдает момент ее слабости. Но почему она не злится на меня? — Можешь проклинать меня, если тебе станет от этого легче, — предложил я. Карие глаза загорелись, она уже хотела съязвить, но вовремя сдержалась. — Благодарю за вашу щедрость, но я, пожалуй, воздержусь. — Она отвернулась к окну и, прижав ноги к груди, опустила щеку на колени. Я, разумеется, мог бы пристыдить Катерину за то, с какой наглостью она закончила наш сухой диалог, но сейчас это казалось пустой тратой слов. Прямо сейчас она выглядела такой крошечной и слабой, словно мокрый котенок на улице. Что-то во мне болезненно напряглось и сжалось. Проклиная сам себя я потянулся к Катерине. Одной рукой я бесцеремонно выпрямил ей колени, отталкивая их слегка в сторону, а другой сжал оба её запястья в своей ладони — раньше, чем она успеет выкинуть какой-нибудь трюк. Я опустил свободную ладонь на её спину, между лопаток, и прижал к себе, позволяя рыжей головке примоститься на моей груди. — Какого… Отпустите! — Катерина дергалась, пытаясь вырваться, но ее поза была не очень выгодной для сопротивления. Я чуть вытянул её тонкие запястья в сторону, полностью иммобилизируя девушку. Она напряглась, ожидая моих дальнейших действий. Хотел бы я сам знать, что задумал. Моя свободная рука начала гладить её спину, а потом потянулась к волосам. Я только сейчас заметил, что она заплела свои кудри в свободную косу; мне не нравилась эта прическа. Я неторопливыми движениями гладил ее спину, стараясь передать спокойствие, которого у меня не было. Спустя ещё несколько секунд моих ласк, её хрупкое тельце наконец начало расслабляться и она податливо прильнула ко мне. Мои пальцы вокруг её запястий разжались — эдакий прыжок веры. Её тонкие, изящные ладони повисли между нашими телами, прежде чем она неуверенно схватилась за края моих одежд. Я вновь, уже более аккуратно, взял одну из её ладоней и обернул её руку вокруг своего торса. Поняв мой молчаливый намёк, Катерина обняла меня обеими руками. Я гладил её спину, плечи, перебирал волосы. Её горячее дыхание щекотало мою голую кожу, но я был не против. В отличие от всех тех раз, когда даже мимолетное прикосновение окружающих злило меня, сейчас я ощущал лишь спокойствие. Позволяя себе насладиться этой редкой роскошью, я слегка прикрыл глаза. — Вы очень тёплый, ваше величество. Вы случайно не заболели? Я хмыкнул. Что за странный вопрос она выбрала. — Это из-за моей маны, — отвечаю я, не раскрывая глаз. Катерина согласно угукает и придвигается ко мне чуть ближе. Слишком близко. Её колени упираются в мои бедра, её грудь вплотную прижата к моей. Я утопаю в её жаре, её запахе, и пустоте собственных мыслей. Я внезапно остро ощущаю её напряженные соски и не могу сосредоточиться ни на чём другом. Сглатывая от наваждений, которые уже давно стали мне чужды, я аккуратно высвобождаюсь из нашего объятия. И тёплый, удовлетворенный взгляд, который она мне посылает, заставляет меня желать вернуться обратно. — Спасибо, — говорит Катерина сиплым голосом и улыбается, — мне правда было это нужно. Мой взгляд машинально метнулся к её груди: затвердевшие соски натягивали тонкую ткань, манили меня. Её прозрачная ночнушка на вряд ли её согревает. Но Катерина сама сказала, что я тёплый, верно ведь? Должно быть, мой взгляд выдал меня с головой, потому что я ощутил перемену в настроении Катерины: меня встретила гремучая смесь страха и любопытства. Это лишь распаляло мой пыл. — Думаю, мне пора вернуться ко сну, ваше величество. — Её формальное обращение отрезвило меня, и я кивнул. Не отрывая взгляда от её лица, я ответил: — Сладких снов, Катерина. Мне пора бы признать своё поражение. Я пал ниц перед своим самым слабым противником, и теперь уже нет смысла это отрицать. Не когда моя ладонь вновь потянулась к ее волосам, а губы прижались к ее прохладному лбу. Собрав мысли воедино, я послал девушке лёгкую усталость и крепкий сон — детское заклинание, которое используют, когда кого-то мучают кошмары. Катерина не возражала, возможно, не до конца понимая смысл моих действий. Я аккуратно помогаю ей устроиться на кровати. Девушка сонно потерла глаза и зевнула, как никогда напоминая мне маленького ребёнка. — Доброй ночи, Клод… — едва разборчиво пролепетала она перед тем, как провалиться в сон. Ночь обещает быть тяжёлой и полной раздумий.